Перед прочтением:
Пожалуйста, желательно прочитайте весь рассказ и осильте объём текста, который дан в главах. Прошу при комментариях указать мои ошибки, а не просто ставить нулик. Прошу, аргументируйте свою оценку, поскольку порой непонятно, почему вы так отнеслись к рассказу. Заранее спасибо за прочтение сообщения. Обновляться рассказ будет где-то раз или два в неделю. Возможно, будут рисунки и биографии.
Немного ссылок, которые помогут вам узнать о моём будущем рассказе, вникнуть в тему и разобраться в ситуации.
Скрытый текст:
Сюжет:
Обычный стражник северной башни, что защищает проход на запад у Келдуина - Нил - становится внезапно для себя самого избранником мира, что должен спасти Средиземье в роковой час. Удастся ли это ему с тех самых минут, как он ощутил вкус долголетнего путешествия? Неизведанные территории, бесконечные опасности, интересные приключения - все это ждет вас в новой книге "Битва за Средиземье"!
Содержание:
Пролог
Глава I. Отклик древней надежды
Глава II. Что вам нужно?
Глава III. Избранник
Глава IV. Черная метка
Глава V. Тайное нападение
Глава VI. Пески и камни
Глава VII. Лихолесье
Глава I. Отклик древней надежды
Глава II. Что вам нужно?
Глава III. Избранник
Глава IV. Черная метка
Глава V. Тайное нападение
Глава VI. Пески и камни
Глава VII. Лихолесье
Пролог:
Рассказ пойдет о северных странниках, о древнем и весьма почитаемом народе. Много о них слагали легенд, о бесстрашных воинах и доблестных витязях, о нападении, защите и сражениях великой расы, начавшей свое существование задолго до того, как появились народы прочих людей – гондорцев. Но, надо сказать, эти народы и пошли от появившихся с незапамятных времён и доныне почитаемых, как великие люди и прославленные воины, эдайн или, по другому, дунэдайн.
Дунэдайн — люди, в начале Второй Эпохи переселившихся в Нуменор, а также их потомки. После падения Нуменора в 3319 году Второй Эпохи, уцелели только Верные (хранившие верность Валар), а также Чёрные Нуменорцы в Умбаре. Верные основали в Средиземье два королевства — Арнор и Гондор. Они отделились от друг друга, приняли разные обычаи, а способности настоящих древних воинов сохранили лишь северные потомки нуменорцев – южане со временем стали рабами своего величия. И со временем разделение на северных и южных дунэдайн становилось всё более отчётливым.
На севере дунэдайн пришлось сражаться с нескончаемыми полчищами Ангмара, и их княжества гибли один за другим. Немногочисленные уцелевшие нашли приют в Раздоле, царстве эльфов к западу от севера Мглистых гор, у Элронда; впоследствии все дунэдайн-мужчины стали называться следопытами (или дунэдайн севера), охраняющими Эриадор и в особенности Хоббитанию от врагов с востока. Правили северными дунэдайн князья и вожди из рода Исилдура, наследника престола, который никогда не прерывался – власть всегда передавалась от отца к сыну.
Что касается южного королевства Гондор, там род Анариона прерывался пять раз. Пожалуй, истинно дунаданская кровь текла лишь в жилах наследников Хурина и правителей Дол-Амрота. Иными словами, к началу Войны Кольца влияние наследия дунэдайн в Гондоре ощущалось скорее как память.
Дунэдайн в отличие от прочих людей и, кстати, от южных их потомков, имели продолжительный срок жизни – иные доживали до двухсот лет. Нередко столетнего дунадана принимали за юношу в расцвете сил. К тому же, дунэдайн унаследовали великую честь и доблесть от северных нуменорцев, что отличало их от южных людей. Но и южане иногда поминали о своем высоком роду. Некоторым снились пророческие сны, да и долголетием их не совсем обделили – короче, оба народа были хороши.
Где жили дунэдайн? А жили они довольно не близко, но и недалеко. Южные дунэдайн проживали в долинах Гондора, окруженных Белыми горами, что на юге Средиземья. Гондор омывал залив Белфалас и к востоку от него буквально через несколько десятков лиг простирались западные горы другого государства, более зловещего и, несомненно, опасного… Северяне же жили на севере либо в срединной части. В основном они были к северо-западу от Мглистых гор, в равнинах Арнора, да к востоку от них, в Глухоманье. В Глухоманье, которое граничило с Эребором, царством гномов, на севере, с Рунными долами, раздолом для истерлингов – сущих кочевников и варваров, на востоке и Андуином на западе, поселилась большая часть дунэдайн, о них и будет наш рассказ. И прямо там, к северу от зловещей страны мрака, некоторые дунэдайн даже разбивали лагеря, и числа храбрым воинам и их потомкам не было. Вернее, количеством-то их было немного, но вот прославились они некоторыми особенностями, не очень нравившимися их врагам: дунадана не отыщешь в таких долинах да лесах, как в Глухоманье, а найдёшь – тому, кто ему враг, дорога – смерть. На юго-западе Глухоманьья простирались Бурые равнины. Это был край, давно не поросший лесом, как у берегов Андуина. Он граничил с этой рекой, но непонятно до сих пор, почему там ничего не цветет, как на протяжение многих лиг до начала пустынного берега. В общем, враги не очень-то ликовали, найдя путника-воина дунадана. А радовались – скоро этому приходил конец.
Однако различия между северянами и южанами увеличивались с каждым днём, и вот-вот Средиземье видело конец великий людей-нуменорцев, северных потомков ныне затерянного, и даже не более почитаемого, чем остальные, рода…
***
А тем временем, за дальними просторами великой земли, на юго-востоке Средиземье, раскинулись мрачные пустыни темного государства Мордор. Горы опоясывали великую, черную, как ночь, землю. Серел пепел на голой земле, растительности не было вовсе. Лишь изредка попадались кустарники терновника – колючего, с длинными, острыми иглами. А так не было ни травинки – все выжгла багровая тень этой зловещей страны.
Издревле в этой долине вечной темноты и мрака не царил какой-либо свет – любой свет в здешних краях обламывался о черный туман, который оскаливался, словно скалы, и не было конца этому.
А поселился ныне в этой стране могучий Правитель, Властелин, отважившийся воссесть на престол тьмы, едва его приманил и вместе с тем погубил один совсем маленький предмет… И, казалось, он не имел значения в нынешнем суровом мире. Но именно этот предмет придавал значение всем раздорам в Средиземье, именно он стал зачинщиком войны… И оно навеки пленило некогда сильного духом Царя, Правителя и Властелина… Но Властелина чего? Этого знать не предназначалось никому, хоть и не было тайной. И к этому относились по своему каждый, и говорили со страхом…
В мордорской долине царил мрак. Но он густел не только лишь внизу, а полыхал над Мордором, поднимая черные тучи, вечностью. Но взобравшись на высокие горы и приглядевшись к темени, можно было увидеть башню, возвышавшуюся на более чем семьсот футов… На башню, которая вносила страх в каждое сердце, холодило его и подчиняло Властелину – Саурону, ибо так его звали. На великую башню – на Барад-Дур. Он возвышался над тучами и грозно поглядывал на земли вокруг Мордора своим Глазом, своим Оком.
И вся эта мощь еще страшнее выглядела на фоне горы-вулкана, издревле изрыгавшего багровые тучи и лаву – Ородруин. Эта великая гора была ещё выше Барад-Дура, и достигала высоты чуть выше пятой или седьмой части лиги . Не маленькая высота, и все с этим согласятся – гора была всё-таки довольно большая по тем временам. Но по меркам Мордора она уже не столь величава: даже перевал Изгарных гор, или, по другому, Эред-Литуи а был много выше вулкана, низвергавшего лаву и пепел.
А тем временем на вершинах цепочки гор Эред-Литуи возвышались на сотню футов деревянно-каменные постройки из гнилых чёрных брёвен и больших каменных плит. Это была верхушка той постройки, которая в основном добывала для Мордор железную руду и прочие минералы. Где же еще? Только на больших полях близ Моря Нурнен простирались плантации растений и прочей провизии для бесчисленных рабов Саурона, а числа им не было, а вот железо Мордор мог только добывать – кто бы стал пересылать железо такой враждующей и злобной стране? Но во времена Мордора многие присоединились к Чёрному Властелину, так что рабочих, воинов да рабов у него было хоть убавляй. И всё же не хватало даже такого количества на полчища врагов Средиземья и Запада. Приходилось добывать это все в Мордоре. Ведь не только же в Изенгарде будут строиться бездонные шахты для добычи и производства оружия… Но о Изенгарде потом. Сейчас речь идёт о добыче минералов Мордора.
Так вот… Установлены были мордорские бездонные шахты на вершинах Эред-Литуи. Там добывали железную руду, производили оружие для воинов Чёрного Властелина и его бесчисленных полчищ. Так как Мордор и само его население прославились высокоразвитым техническим талантом, они построили такие вот шахты для добычи минералов. Первый кирпичик шахты был заложен уже очень давно – ещё был только 2897 год Третьей Эпохи, то есть более сотни лет назад. Настоящее построение рудников началось где-то восемнадцать лет назад, но далее о постройке шахт история умалчивает. Большинство людей и даже орков и не догадывались о шахтах, ибо они были хорошо замаскированы скалами и камнями высоких гор… А прокопать вниз оркам удалось чуть ли не на шестую часть лиги, так что спускаться туда нужно было долго…
Работали в шахтах в основном чисто мордорские орки. Не орки Минас Моргула, не тем более Урук-Хай почти не допускались к работе в шахтах, хотя с такой рабочей силой Саурон бы мог сейчас продвинуться гораздо глубже. Но верность сохраняли, по мнению Черного Властелина и орков вообще только чисто мордорские орки, с Оком на доспехах. Но и тролли также работали в шахтах, тут уж без их большой помощи скулить прочим работникам не приходилось. Сколько они уже выдалбливали изо дня в день своими огромными молотами… Этому уже не было счета. Немногие орки следили за работой в шахтах, так что многим работникам казалось, что они копают лопатами, долбят молотами и колотят кирками попусту. Но Чёрный Властелин скрывал от них, что они могли найти в этих бездонных шахтах,
продвинувшись ещё ниже…
И они наконец нашли это… Это... Тайну глубин…
***
Здоровенный орк бил киркой по черному камню. Он бил и бил, и от камня откалывались большие куски и падали на такие же камни и землю. А орк всё бил и бил киркой. Потом он сменил кирку на лопату, разгрёб землю под собой, снова взял кирку и принялся долбить дальше. Сам он считал, что всё это дело бессмысленно, но не он приказывает – он только выполняет приказы.
В рудниках царила мрачная обстановка. Совсем недавнее сооружение, которое все повадились называть «бездонными шахтами», а орки – Драгтауром. Драгтаур был целой сетью шахт, распределённых на отрогах вершин Эред-Литуи. Оркам это место не нравилось; хоть они там и работали, но строгие надзиратели так и норовили какого-нибудь рабочего сдать начальнику шахт; вот и выходило что оркам-то там не очень было хорошо. Хотя они ничего толком не любили, что с них возьмёшь.
Стоявший наверху, на огромном чёрном валуне, орк крепко хлестнул его по спине плёткой. Орк согнулся в три погибели и продолжал трудиться дальше, будто не замечая ударов. Наконец он продвинулся чуть дальше, камень откололся и с грохотом упал на землю. Орк всмотрелся: он проделал большую выбоину в камне перед собой. Со всей силы он ударил туда, ещё глубже, и кирка со звоном отлетела в сторону.
Тот обернулся и посмотрел на того, у кого отлетела кирка. Он с несколько секунд смотрел на орка, а затем продолжил копать своей огромной железной лопатой, получив крепкий удар от соседнего тролля.
Так и продолжалось на протяжение ещё четверти часа, пока кое-что не случилось. К порогу, на край ямы встал небольшой, да и немаленький орк, футов пять с половиной ростом. Одет он был не по-военному; тряпка наподобие одежды свисала до бедер; крепкий, жесткий, грубый пояс сдавливал «одежду»; за поясом торчал длинный кинжал; ножны были исписаны Чёрным Наречием, надписи были неразборчивые. Орк гаркнул:
- Так, кто у нас тут что обнаружил, а, салаги?
Здоровый тролль в пять человеческих ростов обернулся на орка. С дюжину мрачных рабочих тоже глянули вверх.
- Вурхаг, отойди-ка лучше в сторону, я тут пока главный, - прорычал один орк, самый здоровый из всех.
- Не тебе решать, моргульский ошмёток, - ответил Вурхаг. – Я повторяю, кто чего нашёл?
Двое орков, стоявших на верху, натянули тетиву огромных луков в человеческий рост. Один хлестнул плетью по земле, оставив там глубокий след.
- Тут, кажись, залежи железной руды, - пискнул тот, кто орудовал киркой.
- Смотри у меня! – Вурхаг погрозил кулаком, сжимая пять когтистых пальцев. – Чтоб там железо оказалось, сейчас у нас недостаток в оружии.
- Я проверил, аж кирка отлетела, - ответил тот.
- Дай сюда её, недомерок, - и Вурхаг спрыгнул вниз, к рабочим.
Тут один тролль переступил с ноги на ногу и нечаянно наступил на одного работника. Тот взвыл от неожиданности и достал из-за пояса длинный кинжал. Орк со всей силы пырнул им несчастного тролля. То крепко ударил кулаком по стене камня, проделав выбоину. Началась заварушка. Орки кидались друг на друга, доставали клинки и кинжалы и разили своих же работников. Орк с плетью не справлялся со всей сворой. Главный в этом отряде работников чуть не задел своим здоровенным кинжалом Вурхага. Лучники уже подстрелили двоих орков, но один пронзил одного лучника большим чёрных ятаганом, и лучник, сжав в руке ножны кинжала, упал замертво.
Один из троллей крепко ударил молотом, приведя наконец всех в порядок и установив тишину. Молот с треском и гулом ударился и оставил на земле отпечаток, прорвав толстый слой глины и упершись во что-то твердое, то ли камень, то ли железная руда, то ли еще что. Молот вытащили, работники-орки раскопали и очистили поверхность и увидели, что это всего-навсего камень, только очень твердый. Вурхаг топнул ногой и замёл все старания орков.
- Ничего дельного вы, значит, не нашли, а копать тут просто так да доставать тут всякую бесполезную труху – это вам по силам? – вне себя от ярости сказал Вурхаг. – Давайте копайте, раз ничего дельного не нашли. Хоть бы чуть руды или хоть камешек какой ценный за такое время да притащили бы. Не сегодня завтра придёт приказ, и вас всех отсюда повыбрасывают, раз вы наживаетесь на провизии нашей шахты и Мордора, а ценного ничего толком не приносите. А ты и ты, вы оба, - и он со злобой поглядел на главаря работников и того, что убил лучника – сейчас отправитесь куда подальше. Ты, грязный здоровяк, покусился на меня, на Вурхага, начальника всех нижних слоев Драгтаура, - он явно загордился – и ты будешь за это наказан. Ты же, маленький недомерок-орк, вообще посмел своим ятаганом зарубить лучника. Так пусть же отработает это,– и Вурхаг швырнул невысокого орка к стене. – А тебя, ибо ты тот, который на меня покусился, я лично представлю начальнику Драгтаура!
Все зашумели и попятились, даже тот, кому угрожал Вурхаг, отошёл назад – видно, имя это им всем было не по душе.
Вдруг земля под ногами орков начала плыть, как сыпучие пески, или как жидкая глина или земля. Она как бы пропадала под ногами. Внезапно прямо в земле появилась трещинка-дырочка, и туда начала падать земля, песок и вообще всё под ногами. Дыры расширялись, и вдруг один орк завопил – он почему-то упал куда-то вниз. Другие тоже до смерти перепугались, и по очереди скрывались под землей. Вот и один тролль свалился под землю, и долго доносился из под земли вопль. Уцелели только один орк да Вурхаг: все упали куда-то вниз, в черную бездну.
Двое сообразили, что очутились на большом камне. Его основание уходило вбок, и из камня торчало пять отростков, в общем, как настоящая ладонь, и на ладони сейчас стояли Вурхаг и ещё один орк.
- Да, тут явно что-то неладно, - буркнул Вурхаг и позвал лучника. Он спрыгнул на камень и всмотрелся вниз, в бездну.
- Доложи начальнику, что мы обнаружили огромный камешек, - с присвистом сказал Вурхаг. – Что-то тут явно неладно, - повторил он.
Подставили лестницу, и все трое взобрались наверх. Вурхаг ещё долго смотрел на камень, торчавший из земли.
- Идите, и копайте его основание, - прорычал Вурхаг без объяснений. Орки не стали даже допытываться обо всем – просто пара троллей и пара орков продолжала долбить кирками камень и землю.
Вурхаг ещё посмотрел на камень, пробурчал что-то себе под нос и пошёл проверять другие участки шахт.
Дунэдайн — люди, в начале Второй Эпохи переселившихся в Нуменор, а также их потомки. После падения Нуменора в 3319 году Второй Эпохи, уцелели только Верные (хранившие верность Валар), а также Чёрные Нуменорцы в Умбаре. Верные основали в Средиземье два королевства — Арнор и Гондор. Они отделились от друг друга, приняли разные обычаи, а способности настоящих древних воинов сохранили лишь северные потомки нуменорцев – южане со временем стали рабами своего величия. И со временем разделение на северных и южных дунэдайн становилось всё более отчётливым.
На севере дунэдайн пришлось сражаться с нескончаемыми полчищами Ангмара, и их княжества гибли один за другим. Немногочисленные уцелевшие нашли приют в Раздоле, царстве эльфов к западу от севера Мглистых гор, у Элронда; впоследствии все дунэдайн-мужчины стали называться следопытами (или дунэдайн севера), охраняющими Эриадор и в особенности Хоббитанию от врагов с востока. Правили северными дунэдайн князья и вожди из рода Исилдура, наследника престола, который никогда не прерывался – власть всегда передавалась от отца к сыну.
Что касается южного королевства Гондор, там род Анариона прерывался пять раз. Пожалуй, истинно дунаданская кровь текла лишь в жилах наследников Хурина и правителей Дол-Амрота. Иными словами, к началу Войны Кольца влияние наследия дунэдайн в Гондоре ощущалось скорее как память.
Дунэдайн в отличие от прочих людей и, кстати, от южных их потомков, имели продолжительный срок жизни – иные доживали до двухсот лет. Нередко столетнего дунадана принимали за юношу в расцвете сил. К тому же, дунэдайн унаследовали великую честь и доблесть от северных нуменорцев, что отличало их от южных людей. Но и южане иногда поминали о своем высоком роду. Некоторым снились пророческие сны, да и долголетием их не совсем обделили – короче, оба народа были хороши.
Где жили дунэдайн? А жили они довольно не близко, но и недалеко. Южные дунэдайн проживали в долинах Гондора, окруженных Белыми горами, что на юге Средиземья. Гондор омывал залив Белфалас и к востоку от него буквально через несколько десятков лиг простирались западные горы другого государства, более зловещего и, несомненно, опасного… Северяне же жили на севере либо в срединной части. В основном они были к северо-западу от Мглистых гор, в равнинах Арнора, да к востоку от них, в Глухоманье. В Глухоманье, которое граничило с Эребором, царством гномов, на севере, с Рунными долами, раздолом для истерлингов – сущих кочевников и варваров, на востоке и Андуином на западе, поселилась большая часть дунэдайн, о них и будет наш рассказ. И прямо там, к северу от зловещей страны мрака, некоторые дунэдайн даже разбивали лагеря, и числа храбрым воинам и их потомкам не было. Вернее, количеством-то их было немного, но вот прославились они некоторыми особенностями, не очень нравившимися их врагам: дунадана не отыщешь в таких долинах да лесах, как в Глухоманье, а найдёшь – тому, кто ему враг, дорога – смерть. На юго-западе Глухоманьья простирались Бурые равнины. Это был край, давно не поросший лесом, как у берегов Андуина. Он граничил с этой рекой, но непонятно до сих пор, почему там ничего не цветет, как на протяжение многих лиг до начала пустынного берега. В общем, враги не очень-то ликовали, найдя путника-воина дунадана. А радовались – скоро этому приходил конец.
Однако различия между северянами и южанами увеличивались с каждым днём, и вот-вот Средиземье видело конец великий людей-нуменорцев, северных потомков ныне затерянного, и даже не более почитаемого, чем остальные, рода…
***
А тем временем, за дальними просторами великой земли, на юго-востоке Средиземье, раскинулись мрачные пустыни темного государства Мордор. Горы опоясывали великую, черную, как ночь, землю. Серел пепел на голой земле, растительности не было вовсе. Лишь изредка попадались кустарники терновника – колючего, с длинными, острыми иглами. А так не было ни травинки – все выжгла багровая тень этой зловещей страны.
Издревле в этой долине вечной темноты и мрака не царил какой-либо свет – любой свет в здешних краях обламывался о черный туман, который оскаливался, словно скалы, и не было конца этому.
А поселился ныне в этой стране могучий Правитель, Властелин, отважившийся воссесть на престол тьмы, едва его приманил и вместе с тем погубил один совсем маленький предмет… И, казалось, он не имел значения в нынешнем суровом мире. Но именно этот предмет придавал значение всем раздорам в Средиземье, именно он стал зачинщиком войны… И оно навеки пленило некогда сильного духом Царя, Правителя и Властелина… Но Властелина чего? Этого знать не предназначалось никому, хоть и не было тайной. И к этому относились по своему каждый, и говорили со страхом…
В мордорской долине царил мрак. Но он густел не только лишь внизу, а полыхал над Мордором, поднимая черные тучи, вечностью. Но взобравшись на высокие горы и приглядевшись к темени, можно было увидеть башню, возвышавшуюся на более чем семьсот футов… На башню, которая вносила страх в каждое сердце, холодило его и подчиняло Властелину – Саурону, ибо так его звали. На великую башню – на Барад-Дур. Он возвышался над тучами и грозно поглядывал на земли вокруг Мордора своим Глазом, своим Оком.
И вся эта мощь еще страшнее выглядела на фоне горы-вулкана, издревле изрыгавшего багровые тучи и лаву – Ородруин. Эта великая гора была ещё выше Барад-Дура, и достигала высоты чуть выше пятой или седьмой части лиги . Не маленькая высота, и все с этим согласятся – гора была всё-таки довольно большая по тем временам. Но по меркам Мордора она уже не столь величава: даже перевал Изгарных гор, или, по другому, Эред-Литуи а был много выше вулкана, низвергавшего лаву и пепел.
А тем временем на вершинах цепочки гор Эред-Литуи возвышались на сотню футов деревянно-каменные постройки из гнилых чёрных брёвен и больших каменных плит. Это была верхушка той постройки, которая в основном добывала для Мордор железную руду и прочие минералы. Где же еще? Только на больших полях близ Моря Нурнен простирались плантации растений и прочей провизии для бесчисленных рабов Саурона, а числа им не было, а вот железо Мордор мог только добывать – кто бы стал пересылать железо такой враждующей и злобной стране? Но во времена Мордора многие присоединились к Чёрному Властелину, так что рабочих, воинов да рабов у него было хоть убавляй. И всё же не хватало даже такого количества на полчища врагов Средиземья и Запада. Приходилось добывать это все в Мордоре. Ведь не только же в Изенгарде будут строиться бездонные шахты для добычи и производства оружия… Но о Изенгарде потом. Сейчас речь идёт о добыче минералов Мордора.
Так вот… Установлены были мордорские бездонные шахты на вершинах Эред-Литуи. Там добывали железную руду, производили оружие для воинов Чёрного Властелина и его бесчисленных полчищ. Так как Мордор и само его население прославились высокоразвитым техническим талантом, они построили такие вот шахты для добычи минералов. Первый кирпичик шахты был заложен уже очень давно – ещё был только 2897 год Третьей Эпохи, то есть более сотни лет назад. Настоящее построение рудников началось где-то восемнадцать лет назад, но далее о постройке шахт история умалчивает. Большинство людей и даже орков и не догадывались о шахтах, ибо они были хорошо замаскированы скалами и камнями высоких гор… А прокопать вниз оркам удалось чуть ли не на шестую часть лиги, так что спускаться туда нужно было долго…
Работали в шахтах в основном чисто мордорские орки. Не орки Минас Моргула, не тем более Урук-Хай почти не допускались к работе в шахтах, хотя с такой рабочей силой Саурон бы мог сейчас продвинуться гораздо глубже. Но верность сохраняли, по мнению Черного Властелина и орков вообще только чисто мордорские орки, с Оком на доспехах. Но и тролли также работали в шахтах, тут уж без их большой помощи скулить прочим работникам не приходилось. Сколько они уже выдалбливали изо дня в день своими огромными молотами… Этому уже не было счета. Немногие орки следили за работой в шахтах, так что многим работникам казалось, что они копают лопатами, долбят молотами и колотят кирками попусту. Но Чёрный Властелин скрывал от них, что они могли найти в этих бездонных шахтах,
продвинувшись ещё ниже…
И они наконец нашли это… Это... Тайну глубин…
***
Здоровенный орк бил киркой по черному камню. Он бил и бил, и от камня откалывались большие куски и падали на такие же камни и землю. А орк всё бил и бил киркой. Потом он сменил кирку на лопату, разгрёб землю под собой, снова взял кирку и принялся долбить дальше. Сам он считал, что всё это дело бессмысленно, но не он приказывает – он только выполняет приказы.
В рудниках царила мрачная обстановка. Совсем недавнее сооружение, которое все повадились называть «бездонными шахтами», а орки – Драгтауром. Драгтаур был целой сетью шахт, распределённых на отрогах вершин Эред-Литуи. Оркам это место не нравилось; хоть они там и работали, но строгие надзиратели так и норовили какого-нибудь рабочего сдать начальнику шахт; вот и выходило что оркам-то там не очень было хорошо. Хотя они ничего толком не любили, что с них возьмёшь.
Стоявший наверху, на огромном чёрном валуне, орк крепко хлестнул его по спине плёткой. Орк согнулся в три погибели и продолжал трудиться дальше, будто не замечая ударов. Наконец он продвинулся чуть дальше, камень откололся и с грохотом упал на землю. Орк всмотрелся: он проделал большую выбоину в камне перед собой. Со всей силы он ударил туда, ещё глубже, и кирка со звоном отлетела в сторону.
Тот обернулся и посмотрел на того, у кого отлетела кирка. Он с несколько секунд смотрел на орка, а затем продолжил копать своей огромной железной лопатой, получив крепкий удар от соседнего тролля.
Так и продолжалось на протяжение ещё четверти часа, пока кое-что не случилось. К порогу, на край ямы встал небольшой, да и немаленький орк, футов пять с половиной ростом. Одет он был не по-военному; тряпка наподобие одежды свисала до бедер; крепкий, жесткий, грубый пояс сдавливал «одежду»; за поясом торчал длинный кинжал; ножны были исписаны Чёрным Наречием, надписи были неразборчивые. Орк гаркнул:
- Так, кто у нас тут что обнаружил, а, салаги?
Здоровый тролль в пять человеческих ростов обернулся на орка. С дюжину мрачных рабочих тоже глянули вверх.
- Вурхаг, отойди-ка лучше в сторону, я тут пока главный, - прорычал один орк, самый здоровый из всех.
- Не тебе решать, моргульский ошмёток, - ответил Вурхаг. – Я повторяю, кто чего нашёл?
Двое орков, стоявших на верху, натянули тетиву огромных луков в человеческий рост. Один хлестнул плетью по земле, оставив там глубокий след.
- Тут, кажись, залежи железной руды, - пискнул тот, кто орудовал киркой.
- Смотри у меня! – Вурхаг погрозил кулаком, сжимая пять когтистых пальцев. – Чтоб там железо оказалось, сейчас у нас недостаток в оружии.
- Я проверил, аж кирка отлетела, - ответил тот.
- Дай сюда её, недомерок, - и Вурхаг спрыгнул вниз, к рабочим.
Тут один тролль переступил с ноги на ногу и нечаянно наступил на одного работника. Тот взвыл от неожиданности и достал из-за пояса длинный кинжал. Орк со всей силы пырнул им несчастного тролля. То крепко ударил кулаком по стене камня, проделав выбоину. Началась заварушка. Орки кидались друг на друга, доставали клинки и кинжалы и разили своих же работников. Орк с плетью не справлялся со всей сворой. Главный в этом отряде работников чуть не задел своим здоровенным кинжалом Вурхага. Лучники уже подстрелили двоих орков, но один пронзил одного лучника большим чёрных ятаганом, и лучник, сжав в руке ножны кинжала, упал замертво.
Один из троллей крепко ударил молотом, приведя наконец всех в порядок и установив тишину. Молот с треском и гулом ударился и оставил на земле отпечаток, прорвав толстый слой глины и упершись во что-то твердое, то ли камень, то ли железная руда, то ли еще что. Молот вытащили, работники-орки раскопали и очистили поверхность и увидели, что это всего-навсего камень, только очень твердый. Вурхаг топнул ногой и замёл все старания орков.
- Ничего дельного вы, значит, не нашли, а копать тут просто так да доставать тут всякую бесполезную труху – это вам по силам? – вне себя от ярости сказал Вурхаг. – Давайте копайте, раз ничего дельного не нашли. Хоть бы чуть руды или хоть камешек какой ценный за такое время да притащили бы. Не сегодня завтра придёт приказ, и вас всех отсюда повыбрасывают, раз вы наживаетесь на провизии нашей шахты и Мордора, а ценного ничего толком не приносите. А ты и ты, вы оба, - и он со злобой поглядел на главаря работников и того, что убил лучника – сейчас отправитесь куда подальше. Ты, грязный здоровяк, покусился на меня, на Вурхага, начальника всех нижних слоев Драгтаура, - он явно загордился – и ты будешь за это наказан. Ты же, маленький недомерок-орк, вообще посмел своим ятаганом зарубить лучника. Так пусть же отработает это,– и Вурхаг швырнул невысокого орка к стене. – А тебя, ибо ты тот, который на меня покусился, я лично представлю начальнику Драгтаура!
Все зашумели и попятились, даже тот, кому угрожал Вурхаг, отошёл назад – видно, имя это им всем было не по душе.
Вдруг земля под ногами орков начала плыть, как сыпучие пески, или как жидкая глина или земля. Она как бы пропадала под ногами. Внезапно прямо в земле появилась трещинка-дырочка, и туда начала падать земля, песок и вообще всё под ногами. Дыры расширялись, и вдруг один орк завопил – он почему-то упал куда-то вниз. Другие тоже до смерти перепугались, и по очереди скрывались под землей. Вот и один тролль свалился под землю, и долго доносился из под земли вопль. Уцелели только один орк да Вурхаг: все упали куда-то вниз, в черную бездну.
Двое сообразили, что очутились на большом камне. Его основание уходило вбок, и из камня торчало пять отростков, в общем, как настоящая ладонь, и на ладони сейчас стояли Вурхаг и ещё один орк.
- Да, тут явно что-то неладно, - буркнул Вурхаг и позвал лучника. Он спрыгнул на камень и всмотрелся вниз, в бездну.
- Доложи начальнику, что мы обнаружили огромный камешек, - с присвистом сказал Вурхаг. – Что-то тут явно неладно, - повторил он.
Подставили лестницу, и все трое взобрались наверх. Вурхаг ещё долго смотрел на камень, торчавший из земли.
- Идите, и копайте его основание, - прорычал Вурхаг без объяснений. Орки не стали даже допытываться обо всем – просто пара троллей и пара орков продолжала долбить кирками камень и землю.
Вурхаг ещё посмотрел на камень, пробурчал что-то себе под нос и пошёл проверять другие участки шахт.
Глава I. Отклик давней надежды:
Спустя несколько месяцев…
Сегодня была холодная, ничего хорошего не сулившая ночь. Дул злобный ветер, раскачивая деревья то резкими порывами, то медленно, как бы выжидая, когда вновь опадут листья, дерево станет легче, и его можно будет смело качнуть в сторону большой северной башни. Камни врылись глубоко в землю, не желая связываться с холодом, пронизывающим кирпичи древней постройки насквозь. Кирпичи вошли в землю, а ливень промокал все основание. Один кирпич покосился, другой… Буквально через несколько часов башня ушла в землю на полметра. Ливень разгонял землю, она, как волна на море, нахлынула на башню. Нижнее окно было запачкано грязью, и от сильного ветра рама уже потихоньку ломалась. Хозяин северной башни – командир северного отряда близ Келдуина, Амонор. Он захотел выйти за стены башни, посмотреть, что происходит за окном. Когда Аморон затворил дверь своей комнаты, окно окончательно выломал ветер и запустил холодный сквозняк. Холод пробрался под постель Амонора и замер там в ожидании.
Амонор прошел через комнату стража, около кладовой. На пути он повстречал еще одного стража, Нила. Нил был парнишка невысокого роста, со странными серыми волосами, веселым и добродушным лицом и голубыми глазами. Ему часто говорили, что он смахивает на хоббита. Его вообще-то так и прозвали – невысокликом. На всю башню был только один странноватый паренек невысокого роста и с добродушным лицом. Да и характером он походил на невысоклика: в беде не бросит, все знали, когда надо, помочь может, ненавязчивый, честный, умеет хранить тайны. От роду он был человек, но на невысоклика смахивал не зря. Он уже привык к «невысоклику», и даже не обижался.
Жил в башне Нил не хорошо, да и не плохо. Любил он часом посидеть около старых друзей и поговорить о былых историях. О, сколько он знал различных песенок! Да такое количество, думалось друзьям, не приходило на ум даже самому знающему невысоклику. Да и рассказывать он их любил в приятной компании людей с этой башни. То ни есть – на каждом перерыве на обед садились вокруг него да слушали. В общем, днем у него было время развлечься, поговорить в хорошей компании и быть самим собой. Как все знали, он и по этому признаку на невысоклика походил.
Но зато вечером все это веселье и хождение вокруг милого Нила заканчивались не очень уж хорошо. За ужином, как говорил сам Нил, у них было все несколько хуже. Вечером он чувствовал себя не в своей тарелке. Друзья-стражники садились и болтали, а Нилу там нечего было сказать. Хоть родом они были не дунаданцы и не следопыты, но от них явно несло северным духом. А Нилу… А что ему там делать?
Вечерами, сидя в своей комнатушке вместе с тремя стражниками, он нередко задумывался об этом. Там, за окном, чаще всего в это время клонило к холодной ночи. День зато был теплым и приятным, как никак. Нилу иногда представлялось, будто он живет днем, а ночью становится слабее. Странным ему это показалось. Да и что теперь!.. Все равно он сам по себе странный.
Часто в своих мыслях он находил новые идеи. Он был склонен и к инженерии, и ум у него был немалый. В общем, неплохой парень! Хоть да на маленький народец смахивает, а все ж умнее да сноровистее любого хоббита! Да что там гадать – и в компании он любого невысоклика мог заменить!
Из своей первой службе на северной башне Нил помнил мало чего. Его притащили на эту башню, когда поймали в Глухоманье. Он всего-то на всего искал своего друга в Глухоманье. По его рассказу Амонор и другие мало чего поняли, и бросили его в тюрьму на башне. Нилу там оказалось вовсе не по душе, что логично. Регулярно его кормили и поили. Он подружился со своим стражем – Хадром. Через пару дней они допросили его еще раз, и вскоре помощником Амонора Хостовом было принято решение на выпуск из тюрьмы Нила. Нил вскоре подружился со стражниками башни, и они взяли его к себе.
Сама Башня находилась чуть к югу от раздвоения Келдуина на Келдуин в Железный кряж и Келдуин в Одинокую гору, через город. Пустыня Глухоманья застилала дальние равнины близ башни, но, к счастью, рядом с ней находился небольшой лес, совсем небольшой. Буквально две-три мили – и лес кончался, мало-помалу переходя в пустынную степь – привычную среду Глухоманья. Лес этот даже толком на карте не указали – было бы что указывать. Башня была также невысокая, обычный укрепленный военный пункт с пятьюдесятью воинами – малочисленным гарнизоном. Амонор командовал этой небольшой преградой на пути через Келдуин. Ближайший мост через Келдуин находился в десяти милях от башни, там уже была степь.
Так вот: Амонор заговорил с Нилом. В его голосе чувствовалась твердыня и немного даже гордости. Сам по себе этот человек был немногим прославлен, но известен на всю башню, как отчаянный храбрец и могучий воин. Но есть и оборотная сторона медали: рядом со всеми его заслугами мигом вставала его гордость и твердость. Он относился к другим не наравне с собой, слишком уж не наравне.
В чертах лица Амонора Нилу иногда виден был гнев, а не гордость. Даже злоба иногда пронизывала его тяжкое лицо. Но ведь Нил знал, что эти все чувства обманчивы.
- Нил, ты когда приготовишь обед? – спросил Амонор с темным лицом. Его не было видно, тень падала на него, слабое свечение факела не задевало не одну вещицу на его высокой, даже немного страшной фигуре.
- Уже сготовил, господин, - Нил попятился: он знал, чем может кончиться разговор с начальником башни. – Стоит в комнате этажом ниже, на столике, деревянном, который у стены.
- Да, долго же ты обед готовил! Уже ночь никак! – Аморон посветлел, когда прошел через коридор. Факел тихо тушился ветром. Нил дул, и огонь вновь разгорелся.
- Я пройду к себе в спальню, господин Амонор, с вашего разрешения… - начал было Нил.
- Нет! Замести Тона, он караулит уже три часа. Погода нехорошая, вот ты там и постоишь. Легко же в Глухоманье было-то, а? – Амонор схватил Нила за шиворот и бросил двери. Прямо перед его носом дверь захлопнулась. Нил видел, как факел погас.
- Эх, опять мне не везет! – пробурчал Нил, проходя по коридору и спускаясь по лестнице. – Дорого же стоит этот караул!
Вдруг дверь на верхнем этаже чуть приоткрылась. Свет факела озарил темную лестницу, и появился Амонор в халате.
- Вот еще, чуть не забыл! – Амонор сладко зевнул. – Принеси-ка обед, давно пора есть!
Нил с угрюмым видом подошел к деревянному столику у стены. Посмотрев на запыленный пол, Нил пошаркал рукой в тени в дальнем углу стола. Затем он зажег спичку… И что же? Котла с едой не оказалось!
- Ну, где ты там? – послышалось сверху. Нил уже предчувствовал удар палкой по спине, но вскоре понял, что делать.
Он прошел по коридору, сказав, что сейчас вернется, и нашел наконец Тона. Тону он сказал, что замещает его. Также он как бы невзначай добавил, что Амонору надо принести поесть, и что котел стоит на деревянном столике у стены. Тон клюнул и пошел к сердитому Амонору. Через несколько секунд Нилу то ли послышалось, то ли это правда, что Амонор стоит за дверью. Нил решил не рисковать: он живо метнулся к входной тяжелой двери, отвернул засовы и вышел наружу, одетый в легонькую кольчугу. Однако Нил очень скоро понял, что напрасно пошел сюда.
Погода становилась все хуже. Большое дерево повалилось прямо на пороге у входа в башню. Ветки прямо-таки витали в облаках, хотя даже не в облаках, а в огромных грозовых тучах. Небо было черным, ливень шел беспрерывно. Листья летали и сталкивались с другими, образуя комки влажной грязи. Пыль носилась в воздухе. Земля образовала основание у входной двери в башню так, что ее теперь нельзя было подвинуть даже.
Вдруг за дверью послышалось неравномерное щелканье засовов. Нил насторожился: мало ли кто может открыть дверь. Он уже прижал руку к ножнам своего клинка, как вдруг дверь скрипнула. Все боязни Нила за то, что дверь не откроется, вмиг рассеялись: чья-то крепкая рука сжала его кисть и потянула к двери. Нил вырывался, он уже начал вынимать клинок, как вдруг резким движением дверь распахнулась насквозь и два человека швырнули его внутрь. Дверь захлопнулась. Ошметки грязи были по всей комнате, холод проскользнул сюда и растворился в тепле факелов, которых было, по меньшей мере, пять. Нил упал прямо к ногам Амонора. Тот схватил его и прижал к стенке крепкой рукой.
- Ты чего это, Нил, надурить меня вздумал? – Амонор ударил его по голове. – Ты что, сдурел?
- Я не… хотел, господин. Просто, как бы объяснить…
- Что? – Амонор сорвал с его плеча кусок ткани и бросил в сторону. – Что? Тебе мало?
- Ну… Извиняюсь… - протянул Нил.
- Так-то лучше!
Два стражника притащили его в столовую. Там они выпили кружку пива и сели болтать. Нила не отпускали – он почему-то должен был сидеть тут же, рядом. Страннно это было, конечно, но что поделаешь – ведь и такие бывают «друзья».
У Нила в башне было немного друзей. Хоть они все и сдружились пару лет назад, теперь стражники порой любили подшучивать над Нилом. Все чаще его стали называть невысокликом, все чаще придумывали ему клички и обидные слова. Но самым верным и надежным другом его был Эодил, человек из дальних стран, бывший кузнец, теперь страж.
Он помог ему и в этот раз. Когда он открыл дверь в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке, он заметил двоих парней, опьяневших и загнавших бедного Нила в угол. Дверь резко хлопнула, да так, что чуть петля не отлетела. Кулак друга сжался. Он смотрел на двух рослых парней и одного маленького Нила, «невысоклика». Эодил выхватил длинный кривой нож и ножен и приказал двоим расступиться. Те обернулись. Тот, кто похудее, также выхватил кинжал из ремня.
- Что ты тут забыл, долговязый? – протянул он медленно ступая к Эодилу.
Тот немного постоял в нерешительности. Он шагнул назад, и хруст раздался под ногами. Корка хлеба отлетела в сторону. Эодил наступил на мокрую лужицу воды. Он внезапно резко и будто не своим голосом сказал:
- А что вы его тут травите? А ну отпустите его!
- Еще чего! – толстый стражник взял бутылку пива и с размаха угодил в стенку, над другом Нила. Бутылка лопнула, и пиво полилось вниз, на Эодила.
- Ха-ха! – раскатились смехом оба. – Неуклюжий ты, Эодил. Сейчас вылетишь отсюда живо!
Худой шагнул вперед, и раздался легкий смешок. Факел наверху, качаясь, чуть не упал вниз. Через совсем маленькое оконце дунул прохладный ветерок и начал потихоньку тушить пламя.
Нил опомнился и протрезвел. Он воспользовался случаем, схватил бутылку и со всего размаху ударил о голову толстого негодяя. Тот тяжко упал на пол. Худой обернулся, и в это время Эодил со всей силы пнул его. Тот упал рядом с толстым. Эодил и Нил потащили обоих к стенке и позвали других. Пара крепких парней перетащили двух в другую комнату, заперли дверь и стали ждать указаний. Эодил и Нил с чувством выполненного долга пошли обратно. На лестнице стражник сказал им, что Нил сегодня дежурный до самого утра, до шести часов. Нил пошел к двери, попрощался с Эодил и медленно отворил дверь. Не желая пропустить сквозняк внутрь, он быстро вышел и запер ее. Посмотрев в лес, Нил заметил две черные фигуры. Они приближались. Нил вынул клинок из ножен и крикнул:
- Кто там идет?
Ответа не последовало. Две черные фигуры по-прежнему приближались. Теперь Нил мог различить черные плащи и капюшоны.
- Кто там? Ведь плохо будет! – повторил Нил, начав открывать дверь.
Но вдруг одна черная фигура, уже третья, подобралась к Нилу и выхватила у него кинжал. Ударом по голове, который Нил получал уже который раз на день, она оглушила Нила. Последним Нил услышал чей-то слабый голос сверху и распахнутое окно. Он потерял сознание…
***
Эодил пошел к себе в постель. Отворил дверь, зашел, закрыл. На столике лежала небольшая бумажка, с начертанными на ней словами. Это Эодил стих сочинял. Эодил вообще-то, по правде сказать, талант имел. Он много раз за ужином в башне говорил свои стихи. Все радовались такому «поэту». Да что там говорить, Эодил даже вел дневник… Хотя, вести дневник – не редкость. Уж сколько знали личностей, тысячу, наверное, все дневник вели. Но Эодил вел не просто дневник – он к книге склонялся. Подхваченный духом писания, он целыми днями просиживал в своей комнатушке. Там даже факел не горел, не спички – свечки не было!
Его окно выходило прямо на фатальный вид башни. Он должен был видеть Нила. И он посмотрел.
- Ах, да вот он же! – сказал себе Эодил. – Вот, затворил дверь.
И правда, внизу был Нил. Но… что это? Эодил посмотрел влево. Кто-то крался слева к Нилу, да так крался, что и незаметно вроде. Эодил хотел было распахнуть ставни. Вот, Нил кому-то что-то кричит. Черная фигура по-прежнему крадется слева. А, так вот кому он кричит! Там, шагах в пятидесяти от него, спереди, стоят две такие же. Черные плащи, черные капюшоны…
Эодил начал распахивать ставни. О, заклинило! Он стучал кулаками по ним, долбил. Но ничего… А темная фигура все приближалась слева. Но ставни не открывались! Эодил попробовал крикнуть:
- Нил!
Но его уже схватили. И тут же ставни распахнулись! Эодил растерялся, и пробурчал себе под нос что-то невнятное. Потом вдруг тихо крикнул:
- Нил!
Но было поздно…
Эодил побежал к Амонору. Он чувствовал, что еще не поздно что-нибудь исправить. Время поджимает и медлить нельзя. А что, если это враги? Это могут быть и орки, и истерлинги. А ведь тому, кто у них в плену, было не поздоровиться.
Эодил мчался во весь опор по лестнице вниз. Наконец, пройдя через, наверно, десяток дверей, он прибежал к спальне Амонора и распахнул дверь. Тот лежал, как ни в чем не бывало, и похрапывал.
- Амонор, Амонор! Проснись. Случилось непредвиденное!
Амонор все еще лежал, а при словах Эодила только сильнее укутался.
- Амонор! Вставай, беда.
Наконец, через несколько бурных снов и через несколько громких возгласов, Амонор проснулся. В глазах плыло, Амонор жутко устал, да еще и разбудил кто-то среди ночи.
- Ну чего еще? – сонно отозвался Амонор, зевая, как маленький ребенок. – Эодил! – опомнился он. – Сначала Нил, теперь ты, закадычный дружок! Ну ладно, говори: что стряслось?
- Нил пропал! – ответил Эодил, включая и зажигая все, что только можно было включить или зажечь.
- Так ты говоришь, Нил пропал? – все-таки Амонор еще не до конца пробудился.
- Да, да, пропал Нил! Что ты никак не встанешь! Вставай живо, пойдем искать его!
Амонор наконец понял, что случилось. Он перепугался, но потом задумался, оценивая ситуацию. С одной стороны, Нил был не менее важным в лагере, чем другие стражи. Он припомнил случай, когда они искали одного: тот заблудился в лесу около раздвоения Келдуина. Они его искали полдня, и вышли на следующий, но так и не нашли. Вероятно, истерлинги похитили его, либо орки – в обоих случаях ему было несдобровать.
- Так что ты стоишь? – с некоторым сомнением, но ясной возбужденностью сказал Амонор. – Собирай людей, человек так десять, и иди искать! Я пока выходить не собираюсь. Мало того, что ты меня так беспечно разбудил, когда я так безмятежно спал, так ты еще и просишь чтобы я тебе помог! Давай, иди, собирай стражей! Небось, опять орки напали или кто еще!
- Нет, не орки, и, думаю, не истерлинги. К нему подошли три фигуры в черных плащах и капюшонах, схватили и поволокли беднягу куда-то в лес. А ведь погода разгулялась, не пройти, не проехать! Они застали его врасплох! Бедный Нил! – в сердцах быстро проговорил Эодил.
- Что ты тут голосишь? Думаешь, они тебя услышат, черные фигуры-то, а? Иди к стражам, живо! И нечего тут нюни разводить – еще нечего даже не случилось, а он уже хнычет! Лучше бы поспешил оповестить стражников, они ведь тоже сейчас в недоумении!
Амонор был прав. Нилу сейчас как никогда была нужна помощь, а Эодил ходил да хныкал! Надо было сказать стражам сразу, они напали бы на черных людей и схватили бы их! Однако сейчас было не до раздумий.
Эодил быстро сбежал по лестнице вниз, оповещая стражников о недавнем происшествии. Те раскрывали рты, гнались за Эодилом, сообщали другим – в общем, что только не делали. Наверное, все припомнили тот случай, когда похитили старину Дола! А тот ведь тоже был не прост, лучше знал, как обращаться с оружием и вести себя в таких ситуациях, чем Нил, лучше разбирался в передрягах и вообще был куда опаснее «невысоклика».
Десяток воинов собрался вместе с ним. Они спустились вниз по лестнице, прошли к выходу и с трудом распахнули дверь – она была подперта камнями и землей. Некоторые вышли на улицу осмотреться, некоторые остались у порога.
Дождь крупными каплями влетал в помещение, моча пол – мерзкая погода продолжала бушевать в небесах. Стало даже как будто холоднее. Погода сегодня разбушевалась, не поспоришь! Земля так и норовилась забраться внутрь, как земляной паук.
- Темнота непроглядная, ничего не видно! – утверждали воины. – тут даже не разобраться, где Нил-то стоял! Очертания деревьев не видны, а ты хочешь следы! – говорили они Эодилу.
А Эодил тем временем услышал стук шагов на лестнице. Он повернулся и едва заметно прикоснулся к рукояти меча. В это время с лестницы сошел Амонор. Он был в серебряных, блистающих при свечении луны доспехах, его тело прикрывала толстая железная кольчуга.
- А ты, наверно, думал, что я покину друга в трудный час? – сказал он. – Нет, не таковский я Амонор, сын Аорнора. – на его лице чуть заметно блеснула улыбка.
- Хм, я и не сомневался в тебе, Амонор, - ответил Эодил – но дела у нас плохи. Сам видишь, ничего не разглядишь, а тут еще и жуткая погода – да тут не то что глаз выколешь, тут сам к оркам попадешь!
- Ничего, не бывает безвыходных ситуаций, - подбодрил его Амонор. – Все-таки, не так уж и непроглядна эта тьма, - он будто переменился.
Амонор с Эодилом и еще пара стражей отошли от двери, остальным приказали ждать. Амонор шел чуть впереди, рядом, иногда оступаясь, осторожно ступал Эодил, сзади шла пара стражников, всматриваясь в сумрачные очертания травы, деревьев, кустов. Вот уже тало немного светлее – забрезжил рассвет. Немного света проникло в темный лес, озаряя его небольшими лучами. Сквозь листву деревьев проходил какой-то странное, будто темное свечение раннего солнца. Небо уже налилось желтизной – тьма отступила. Теперь были четко видны деревья, кусты. Даже погода вроде перестала быть такой скверной – все-таки рассвет!
Черта леса была в пяти футах от стражей. Позвали остальных; те прибежали, наступая на лужи грязной дождевой воды и промокая под еще капающим дождем – кап-кап, кап-кап. Они подошли к Эодилу и Амонору. Он приказал:
- Идемте в лес! Скорее всего, именно там прячется наш враг, который схватил Нила. Думаю, они не успели проделать большой путь за десять минут. Но, если так считать, то они прошли уже… часть лиги, если не больше.
- Надо скорее их догнать! – всколыхнулся Эодил.
- Подожди, - ответил Амонор – орки могут скрываться где угодно. Тем более… Ладно, пошли.
Стражники вступили в лес, осматривая темные заросли и ветки. Крупные деревья возвышались вверх на много футов, закрывая своими черными кронами небо. Ветки торчали отовсюду, стегая стражников по бокам и вообще по всему, по чему только можно. Внутри леса ветра не было, ибо мощные деревья плотно заслоняли все участки в небольшом пролеске. Тяжело было идти, очень тяжело.
Поначалу было более-менее просто: земля была достаточно твердой, пригодной для ходьбы по ней. Ветки были не так часты, лишь стволы в два обхвата приходилось обходить. Затем часто стали встречаться мелкие деревца, к которым свет не поступал – через гигантские кроны не проходило ни лучика на землю. Трава была низкой, в основном только земля и небольшая грязь мешали стражникам добираться до своей цели медленно и правильно, не сбиваясь с пути из-за непонятных тропок, ведущих в никуда.
Но вот лес стал чуть строже. Часто стали появляться папоротники, прочие небольшие растения, заставляющие Амонора и всю его команду запутываться в небольших зарослях этих растений. Земля стала мягче, вот уже и стражи стали оставлять глубокие следы в почве. Передвигаться было все труднее и труднее, с каждым шагом растений, стволов, травы становилось больше, земля все более вязче становилась, а препятствия – упавшие деревья, ветки, листья – не давали проходу. Вскоре стало совсем ничего не видно сквозь ярусы растений, хоть и был уже день.
Все спешили, как могли; однако лес был слишком сердит сегодня на них. Препятствием для них стало толстое гнилое бревно, поваленное через большой, крутой овраг. Дно оврага было заполнено дождевой водой, видимо, по пояс, а сам овраг тянулся на футы влево и вправо. Обойти его было маловероятным способом, да и переход надежд пока не оставлял.
- У нас слишком мало времени, чтобы обходить овраг, - заявил Амонор. – Мы перейдем на другую сторону по бревну, хоть оно и гнилое и мокрое.
Решено было перейти. Первым пошел Эодил. Он считался первым в башне по прохождению на равновесие. Ступив на бревно, он сразу заметил, что земля под ногами будто сейчас обвалится. Но страж поборол страх и пошел по бревну. Падать было далеко, так что Эодил надеялся на лучшее прохождение бревна. Наконец он ступил на землю. Бревно оказалось не таким уж и хрупким, но явно скользким. Эодил предупредил об этом остальных.
За ним пошли все остальные стражники, боязно пытаясь не смотреть вниз, но понапрасну: овраг так и тянул туда глянуть. А между тем оказаться за долю секунды в холодной, грязной, дождевой воде по пояс, да еще и упасть туда с немаленькой высоты может стоить головы. Так что все шли осторожно, осмотрительно, ступали медленно, не спеша, друг друга не подгоняли. Амонор же остался там и пошел последним.
Он осторожно сделал первый шаг на гнилое бревно. То слегка скрипнуло, уже и так чуть не проломленное десятком человек в полном вооружении. Воинам показалось, что бревно немного съехало с их края земли. Чуть слышно хрустели ветки бревна. Но вдруг… Амонор… оступился… Что-то скрипнуло, что-то лязгнуло… И вот Амонор сорвался и полетел вниз, сопровождаемый корой с гнилого бревна. А скоро и бревно тоже полетело вниз, продавив землю с края стражников. Амонор громко упал в воду, послышалось бульканье; бревно, к счастью, его не задело, но подняло огромный всплеск воды. Такого никто не ожидал; все направились вниз, к командиру отряда. А он между тем плавал в воде, получив сильный удар по голове.
Половина спустилась вниз и полезла в воду, половина невольно покатилась кубарем ко дну оврага. Но все равно в скором времени все лежали в большой куче, островке средь ручейка. Первым поднялся и подошел к Амонору Эодил.
- Ты жив? – спросил он. – Амонор, ты жив?
В ответ послышалось хриплое бульканье. Амонор с тяжким усилием вынырнул из воды. Он поднес руку к голове и пробормотал что-то невнятное, вроде «голова болит, сильно болит».
- Не беспокойся, - ответил Эодил – с тобой все будет хорошо. Мы попытаемся залечить рану или ушиб, если он есть. Не поможет – половина пойдет с тобой обратно в башню.
- Нет, - сквозь зубы ответил Амонор – я пойду с вами… пока… А теперь я хочу знать, насколько мы отстали?
Эодил многозначительно осмотрелся.
- Похоже, намного… Но не огорчайся! Я поведу отряд, если хочешь! – он вгляделся в дальний сумрак. Ночь уже отходила, свет проникал сквозь ветви. Вероятно, перевалило за восемь часов утра.
- Веди, я рядом… Мне уже лучше…
Амонор с трудом поднялся из ледяной воды. Держа в руках обломанный сук с бревна. Он немного осмотрелся. Кроме стражников не было ни души. Даже звери и птицы куда-то убежали! Эодил помог Амонору встать, и тот зашагал кверху. Но, к сожалению, овраг был слишком крутой. Лишь один Эодил смог забраться вверх без особых повреждений, хотя уже изрядно устал, так как был достаточно слаб выносливостью. Он позвал остальных, но никто не пожелал сдвинуться ни на шаг: под склоном оврага лежали крупные камни, а некоторые из них были острые. Амонору повезло, что он упал в воду – могло быть и хуже.
Тогда попробовали забраться по веревке. Самому ловкому, стоявшему наверху, кинули веревку; тот привязал ее; стражники в свою очередь затянули веревку снизу. Первым полез стражник Горид. Примерно за минуту-две он выбрался из оврага, сделав пять бесполезных попыток. Дальше залезали все медленней и медленней.
- Если так будет все время, то сегодня завтра нам будет нечего догонять, - отчаялся Эодил.
- Ну не все же у нас такие умные, как ты! – заявил Горид. – Уж извини, не все по канатам в детстве лазали, да еще в полном вооружении и с условием, что внизу довольно острые камни. И вообще, много примеров можно привести…
- Ой, лучше не рассказывай! – заткнул его Эодил. – Пускай залезут, там разберемся.
Залезли наконец все, кроме Амонора и Аброда, одного из стражников. Эодил посоветовал двоим перейти на другую сторону оврага. Но там земля оказалось мягче, и уже в воде ноги начали застревать. Они прошлись по оврагу вдоль, но ничего: на том берегу – камни, на том – земля.
- Я-то смогу залезть, - уверял Эодила Аброд – а вот Амонор вряд ли. Тем более, что он ранен. Все равно его не затащишь, не надо пытаться.
- А что тогда делать? – ответил ему Эодил с понимающим выражением лица. – Ну скажи, что? Уж лучше пусть залезет!
Аброд не стал спорить. Амонор, сам того желая, полез вверх, стражник подстраховывал снизу. Веревка была уже истерта многими руками; к тому же, Амонору трудно было держаться – руки как озябли, даже не сжимались. Трудновато становилось Амонору, да и Аброду незавидная доля выпала. Зато вскоре Амонор был наверху, наполовину вытащенный стражами сверху.
- Теперь твоя очередь, Аброд. Давай. Развяжи веревку, а мы все тебя подержим! – крикнул сверху Эодил.
Аброд еле развязал сложный узел внизу. Веревку держали крепко, хоть она с рук и съезжала, как маслом намазанная. Аброд схватился за веревку и с трудом полез наверх. Восемь стражников и Эодил крепко держали веревку, чтобы не выкорчевать ее прямо из земли, выдержит ли? Лазание Аброду далось нелегко: веревка внизу качалась, как на колышке подвешенная. Благо, ее держали стражи.
Аброд каким-то образом все же очутился наверху. Веревку развязали и положили законному владельцу – Аброду, как ни странно. Все вновь в боевом положении.
- Идем туда, вслед за похитителями! – крикнул Эодил. Его крик подхватили несколько голосов из десятка воинов, толпившихся на густой зеленой траве. Гул прокатился по лесу.
Они пошли дальше. Деревьев стало заметно меньше, а полян больше. Трава более отчетливо виднелась. Земля уже не такой мягкой была, но память от дождя осталась – большие глубокие лужи прямо посреди дорог. Иногда попадались такие, какие не обойти, так что стражи клали какое-нибудь бревнышко или камень, кидали его в лужу и таким образом постепенно прокладывали себе дорогу.
Солнце уже стояло очень высоко. Полдень прошел. Стражей потихоньку начало клонить ко сну и еде, и Эодил с несколькими другими забрел чуть дальше – искать благоприятное место для отдыха. Около лиги они так прошли. Лес давно кончился, как раз после бревна. Теперь шли равнины, холмы, пригорки. Эодил и Аброд ушли далеко вперед от своих друзей. В конце концов через час было отыскано хорошее место – холм, на котором росло большое дерево, накрывшее тенью углубление человек на пятнадцать.
Расположились именно тут. Тут и не жарко было, и не холодно. Порой даже небольшой ветерок дул, хотя по утверждениям Аброда никакого ветра не было. В ложбине разместили небольшие рюкзачки с припасами и оружие. Амонору перетерли рану на затылке и поставили за ним смотреть санитара. Решили тут остаться до получаса, а потом продолжить преследование.
Достали немного еды – кусок свежего хлеба с мясом и пивом на донышке бутылки. Подзакусили, выпили. В основном почти все болтали за едой, только Эодил сидел молча, хмуро надвинув брови. Отчетливое, как высеченное из камня лицо молча глядело на разожженный в ложбинке костер. Красно-желтые язычки пламени оплетали темные сухие ветки.
Амонор покосился на молчаливого Эодила. Казалось, его лицо было чем-то заворожено. Огонь отражался на красных щеках. Дым дымил на него, и он уселся поудобнее в другом месте, рядом с Амонором. Представился удобный случай поговорить, пока на костре греется кастрюлька с тушеным мясом.
- Слушай, а не кажется ли тебе, что это не орки и не истерлинги из страны Рун напали на нас? Может, тайна кроется в другом? Ты не задумывался об этом? – cпрашивал его Амонор, рассматривая молодого стража, как будто видит его в первый раз.
Эодил же промолчал. Он притворился, что не слышит, а может, был занят чем-то другим. Чем – неизвестно. Глядя на огонь, он будто пытался увидеть его природу, понять, в чем смысл огня… Но часто не такие уж философские опросы тревожили обычного десятника. Он в основном думал о двух вещах: как бы защитить своих воинов и где бы отыскать трактир, где наливают по полной кружке пива.
- Я тебе задал вопрос, - повторил Амонор, заглотнув еще одну кружку и терпеливо ждав ответа. Эодил не реагировал: уставился в одну точку и все тут. «Ладно, – подумал Амонор – все равно когда-нибудь он поймет мои слова».
Он тем временем приказал уже собираться. Не всем, конечно, было легко покинуть теплый огонь, который их грел и варил пищу, но приходилось – ведь они пришли сюда, чтоб догонять похитителей. Начали собираться, и буквально через пять минут все рюкзаки были собраны.
Стражники ступили с холма. Конечно, идти светлым днем по лишайникам, в обилии тут произраставших, а также по зарослям папоротников, которые росли буквально на каждом шагу, не всем было удобно, но идти надо было – а иначе было бы нехорошо оставить друга.
Продвинувшись еще недалеко и разглядев небольшие заросли терновника и высокой травы, Эодил с отрядом направился прямо к зелени. Он был готов поклясться, что прошел уже не меньше пятнадцати - двадцати лиг. Скоро земля стала твердеть, как будто здесь дождь не шел. Вскоре земля ушла куда-то, по ней раскинулась примятая трава. Эодил сразу понял – кто-то здесь ходил. Подняв немного травы, он разглядел еле заметные следы, следовавшие еще глубже к зарослям. Глава отряда прошел к большим кустам терновника, росшим неподалеку. Посмотрев в них, он ничего не увидел. У него сразу отпали подозрения, что за ними кто-то идет.
Но сомнения эти мигом отпали, когда они вышли на поляну, поросшую обычными зелеными лиственными кустарниками. Поначалу все было тихо и мирно. Они спокойно шли себе да шли средь небольших зарослей. Но когда ветви сомкнулись над их головами, заслонив лучи света, на кустах дрогнул листик. Эодил прислушался – вроде ничего.
Но вот раздался свист, тонкий и короткий, как будто летит стрела. И предчувствие Эодила не обмануло. С тяжким вздохом и негромким криком повалился наземь один из стражников, прислоняя руки к груди. Еще три воина замертво полегли на большой траве, источая тихие слова о помощи. Все эти события произошли за секунду, и не успел Эодил понять в чем дело, как из кустов выпрыгнули пять рослых воинов в длинных одеяниях до пояса и пластинчатой железной кольчуге. На головах были шлемы, обыкновенные, из стали. Мелкий заумный узор украшал серую одежду воинов. В руках каждый держал по небольшому, в половину человеческого роста луку. Красивый, с деревянными пластинами пояс был туго завязан. За поясом торчал небольшой клинок в ножнах, к кольчуге прижался длинный широкий, с железной рукоятью кинжал. Лица показывали железный, безжалостный, закаленный вид. Выражение было трудно понять: кожа у всех смуглая, носы крючком, длинные, немного косые глаза, смотрящие в упор на стражников. Ни нотки каких-либо эмоций не было в них. Только темнота, безжизненная темнота.
Стоявший в центре, вероятно, старший из них, приблизился на шаг, не опуская лука. Он смотрел на Эодила, как бы пытаясь что-то понять. Наконец он заговорил на своем неизвестном стражникам наречии:
- Гимб у Нел? Отт? Но ти ли, укух то тунои та. Акмалон зет и? Но, Нел ис та грамб у тодри. Искалафо дунад амон текх бирза та? Отт, тодри ха, за гимб у Нел. Ус тодри нууми ка ноград. Амон терад, имманон? Отт? Аброке! Сомбари о туд, торди! Эс коматона удра, Толок Да!
***
Это был древний народ, очень древний. Он существовал много лет назад, еще когда была Вторая Эпоха. Их звали иургвайт, в переводе с синдарина «древний народ». Они поселились к югу от мордорских южных гор, расселившись между землями Харада и Кханда. Обе страны теснили их, и тем пришлось уйти еще на север. Они получили свое окончательное жилище от склонов гор Мордора и до сорока лиг на юг. По ширине небольшое государство имело целых пятьдесят лиг.
Они отбили свои земли в результате кровопролитных сражений с воинами Харада, Кханда и злобными мордорскими орками. Орды всех этих государств атаковали захватчиков отчаянно, но их оказалось недостаточно. Следовало продвинуться лишь на сорок лиг на восток, чтобы оказаться там, где они живут сейчас. Но в планах у иургвайт было не просто освоить земли к югу от Мордора – они хотели захватить Кханд и отбить у злобных харадрим часть их страны. Для этого они собрали большую армию в пятьдесят тысяч воинов-лучников и повели атаку на южные земли. Но где они жили изначально? Это мало кто знает. Известно лишь, что они пришли из Белерианда, но это только предположение.
Даже воинство в полусотню тысяч свирепых, защищенных и вооруженных луками яростных стрелков не могло одолеть всю соединенную армию Мордора. Против войска были высланы отряды орков с катапультами, арбалетами и прочим новым оружием. Однако лучники, пока еще выдерживая напор, прорвались туда. Первая армия Саурона была успешно отбита с потерями в тысячи храбрых воинов.
Положение становилось хуже. Нельзя было отдавать те земли народу стрелков – они бы стали пробираться в Мордор. Хотя был весьма удачный шанс застать захватчиков врасплох, Саурону это не удалось. Орки подступили к противнику открыто, и он своими луками затупил ятаганы и обломал копья врага.
Дальнейшие действия пошли уже в пользу Саурона. Орки настигли после долгого пути, наконец, лучников, и заманили тех на длинную тропу, похожую на глубокий овраг. Спрятавшись сверху, орки стали ждать. Кога лучники разбили большой лагерь и их вождь приказал обследовать эти земли, орда внезапно вылезла из кустов и холмов и напала на почти безоружных лучников. Только около тысячи воинов были в боевом состоянии. Орки вышли с поля битвы сухими, заставив отступить лучников, но и, однако, уничтожив добрую половину всего своего воинства.
В дальнейшем лучники относились осторожно к окружающей среде. В боевой готовности должно было оставаться три четверти лагеря. Разведчики старательно выслеживали место, а некоторые шли даже за лигу от основной армии, разбившись на группы по три-четыре человека. Они убивали все, что двигалось. Пропитания не хватало, и захватчикам приходилось убивать зверей и птиц.
Но на лагеря часто совершали набеги орки, группируясь в отряды по двести-триста человек и мародерствуя в какой-то одной области. Разорив ее, они с добычей возвращались обратно в Мордор, к Черным горам. Так лагерь постепенно терял силу, воины ослабли. Достигнув того, что армия захватчиков была разорена и обделена едой, водой и ресурсами, орки наконец совершили третью атаку. На этот раз лучники крепко вцепились в противника и не отпускали. Понеся огромные потери, враг выбрался, уступив дорогу закованным в кольчуги воинам. Стрелки остановились около реки, проходившей по нынешней границе Харада и государства Иургвайт. Там они приняли битву с объединенными харадрим, кхандцами и орками. И хотя общая численность врага превышала шестьдесят тысяч, лучники отбили и эту атаку, прочно основавшись на этом месте, выбрав именно его. По границам стрелки поставили воинов, возвели из ресурсов пограничные посты, срубив все деревья, выстроили в некоторых местах частокол. Теперь орки не могли пробиться к захватчикам. Ситуацию могли спасти только мумаки, но и те были сейчас не готовы к битве. Харад всячески увиливал от попыток пристроить своих мумаков к битве; хоть они и воинственный народ, но терять еще больше воинов не хотел никто. В результате после нескольких стычек с итогом в пользу захватчиков лучники отстояли свое государство. Саурон решил не обращать внимание на столь храбрых людей, а те в свою очередь не задевали Мордор.
Теперь Иургвайт весьма промышленная страна. Иургвайт даже возвели города в своем государстве, самым крупным из которых был Ман-Тар-Кин. Дома в основном были каменными, ибо все деревья потратили на создание частокола вокруг страны и работающих день и ночь сторожевых постов. В городе царила непринужденная обстановка. Царем становились по наследству. В основном действовала демократия, хотя социалистический режим не уступал ей – все было довольно строго.
Армия иургвайт – это в основном лучники, даже не в основном, а вообще. Около ста отрядов по двести человек в каждом составляли большую общую армию иургвайт. Все они носили серые одеяния, были одеты в прочную пластинчатую кольчугу и имели луки в половину человеческого роста. Головы украшали стальные шлемы, что было единственным доспехрм в вооружении иургвайт. Встречалось немало и конных легионов, но их было немного – около пятидесяти отрядов человек по пятьдесят. Такие «летучие» группы часто использовались при задуманной быстрой атаке противника.
Все легионы держали в строгой форме и не давали поблажек. Ежедневные тренировки и состязания по стрельбе, быстроте, силе и скрытности создали из них непревзойденных профессионалов и хорошо обученных шпионов. Их могли нанять за хорошую цену. Были частные служители-воины, не входившие в состав основной армии. Будучи вечными воителями, а не только оседлыми поселенцами, иургвайт иногда пытались захватить регионы Харада; однако все такие фокусы заканчивались неудачей.
Всех иургвайт-мужчин призывали к воинской службе с шестнадцати лет. Мальчиков обучали военному делу, тренируя с возраста шести лет. К четырнадцати годам маленький воин достигал совершенства в боевом искусстве и мог победить старого вояку. Но принимали только двумя годам позже, потому что в таком возрасте мальчик становился самостоятельным, и уже не зависел от родителей – если он не уходил, его просто выгоняли на улицу.
Понятно, что жили иургвайт в вечно военной обстановке. Везде полыхали войны и гремели сражения, а лучники отсиживались и набирали силу. К кончу 1000-го года Третьей Эпохи их численность составляла уже более миллиона человек. Мордор начал потихоньку скупать иургвайтских бойцов и стрелков за большую цену. К 3000-ому году их число достигло пяти тысяч воинов. Но эти люди были отнюдь не корыстными и сразу поняли, кто их купил. Устроив свое подполье и решив совершить диверсию, пять тысяч человек сокрушали один лагерь за другим. Вскоре почти все они были перебиты, и лишь немногим удалось бежать через Черные горы обратно к стране. Когда Саурон объявил о неподчинении лучников, все твердо отказались верить. И Черный Властелин решил оставить страну в покое – мол, когда захватит все, можно будет и к этому приступить.
***
Из зарослей, из за кустов вышел высокий немолодой воин с белесыми волосами. Он был одет в привычную для разбойников и воинов одновременно одежду. Плотный бурый жилет, кольчуга, плащ. Он говорил на всеобщем языке.
- Здравствуйте, путники. Это Толок Да, вождь воинов с луками, стоящих перед вами. Они очень свирепы, поверьте. Кольчуга их прочнее железа, стрелы острее иглы, тетивы туже самых тугих и крепких. Что вам нужно, он спрашивает? Уверяет, что вы пришли за так называемым Нилом. Должен сказать, что он у нас, но мы его не отдадим. Он еще без сознания, уверяю вас. Он не убит, а лежит себе спокойно за этими кустами под охраной двух-трех профессиональных воинов. Вы не сможете отобрать его у нас. Если вы это хотите сделать, то возвращайтесь обратно.
- Мы пришли именно за этим, и заберем Нила, если нам это понадобится, - процедил сквозь зубы мрачный Эодил. – Как тебя звать?
- Вам это знать не обязательно. Но я скажу кто мы. Мы – древний народ, потомки нуменорцев, северные потомки почитаемой расы дунэдайн. Веками мы жили в этом мире вместе с Перворожденными, и не собираемся отдавать захваченное. Мы долго искали Нила, и вот он у нас. Чего вы еще желаете? Может, уберетесь отсюда? Это говорю я, дунадан.
- А вот это вряд ли!.. – шагнул вперед Аброд, уже наполовину вытащив из ножен меч.
- Не горячись, тихо! – успокоил его дунадан. – А то ведь мои лучники могут и погорячиться. Верно, Толок Да? – на это стрелок в кольчуге только ответил скрипящим «отт».
- Хм, ну тогда нам придется принять бой, - просто сказал Эодил и накинулся на Толок Да. Тот остолбенел от такой наглости, другие тоже не смогли отпустить тетиву. Эодил ударил двух-трех лучников и пиступил к погоне за Толок Да. Однако, почувствовав тяжкое падение на землю и стрелу в плече, он съежился и замер. Дунадан глядел в его глаза, как бы говоря «из осла конь не будет».
- Ты осел, – оправдал ожидания человек – ты просто осел. Неужели ты вздумал, что сможешь пройти к Нилу без потерь?! Я тебе говорю еще раз: возвращайся в свою башенку!
Эодил молчал, чуть всхлипывая от боли. Остальные остались стоять, недоумевая, что происходит. Аброд подался вперед, но его остановила всаженная в доспех стрела. Амонор оказался умнее: он остался на месте, подумав и решив, что просто так посадить себе еще один синяк – это глупо.
- Убирайтесь отсюда, - вновь проговорил белесый воин – ваши ожидания ничем не оправдаются. Нам придется пристрелить вас всех, - он покосился на Толок Да, снова поднявшего лук – если вы попытаетесь завладеть Нилом.
Амонор медленно повернул назад и тихо зашагал. Эодил, посмотрев ему вслед, сделал то же. Аброд сплюнул и с топотом и треском ушел с поляны. За тремя увязались еще двое стражников. Человек лишь смотрел, как удаляются черные спины преследователей.
Сегодня была холодная, ничего хорошего не сулившая ночь. Дул злобный ветер, раскачивая деревья то резкими порывами, то медленно, как бы выжидая, когда вновь опадут листья, дерево станет легче, и его можно будет смело качнуть в сторону большой северной башни. Камни врылись глубоко в землю, не желая связываться с холодом, пронизывающим кирпичи древней постройки насквозь. Кирпичи вошли в землю, а ливень промокал все основание. Один кирпич покосился, другой… Буквально через несколько часов башня ушла в землю на полметра. Ливень разгонял землю, она, как волна на море, нахлынула на башню. Нижнее окно было запачкано грязью, и от сильного ветра рама уже потихоньку ломалась. Хозяин северной башни – командир северного отряда близ Келдуина, Амонор. Он захотел выйти за стены башни, посмотреть, что происходит за окном. Когда Аморон затворил дверь своей комнаты, окно окончательно выломал ветер и запустил холодный сквозняк. Холод пробрался под постель Амонора и замер там в ожидании.
Амонор прошел через комнату стража, около кладовой. На пути он повстречал еще одного стража, Нила. Нил был парнишка невысокого роста, со странными серыми волосами, веселым и добродушным лицом и голубыми глазами. Ему часто говорили, что он смахивает на хоббита. Его вообще-то так и прозвали – невысокликом. На всю башню был только один странноватый паренек невысокого роста и с добродушным лицом. Да и характером он походил на невысоклика: в беде не бросит, все знали, когда надо, помочь может, ненавязчивый, честный, умеет хранить тайны. От роду он был человек, но на невысоклика смахивал не зря. Он уже привык к «невысоклику», и даже не обижался.
Жил в башне Нил не хорошо, да и не плохо. Любил он часом посидеть около старых друзей и поговорить о былых историях. О, сколько он знал различных песенок! Да такое количество, думалось друзьям, не приходило на ум даже самому знающему невысоклику. Да и рассказывать он их любил в приятной компании людей с этой башни. То ни есть – на каждом перерыве на обед садились вокруг него да слушали. В общем, днем у него было время развлечься, поговорить в хорошей компании и быть самим собой. Как все знали, он и по этому признаку на невысоклика походил.
Но зато вечером все это веселье и хождение вокруг милого Нила заканчивались не очень уж хорошо. За ужином, как говорил сам Нил, у них было все несколько хуже. Вечером он чувствовал себя не в своей тарелке. Друзья-стражники садились и болтали, а Нилу там нечего было сказать. Хоть родом они были не дунаданцы и не следопыты, но от них явно несло северным духом. А Нилу… А что ему там делать?
Вечерами, сидя в своей комнатушке вместе с тремя стражниками, он нередко задумывался об этом. Там, за окном, чаще всего в это время клонило к холодной ночи. День зато был теплым и приятным, как никак. Нилу иногда представлялось, будто он живет днем, а ночью становится слабее. Странным ему это показалось. Да и что теперь!.. Все равно он сам по себе странный.
Часто в своих мыслях он находил новые идеи. Он был склонен и к инженерии, и ум у него был немалый. В общем, неплохой парень! Хоть да на маленький народец смахивает, а все ж умнее да сноровистее любого хоббита! Да что там гадать – и в компании он любого невысоклика мог заменить!
Из своей первой службе на северной башне Нил помнил мало чего. Его притащили на эту башню, когда поймали в Глухоманье. Он всего-то на всего искал своего друга в Глухоманье. По его рассказу Амонор и другие мало чего поняли, и бросили его в тюрьму на башне. Нилу там оказалось вовсе не по душе, что логично. Регулярно его кормили и поили. Он подружился со своим стражем – Хадром. Через пару дней они допросили его еще раз, и вскоре помощником Амонора Хостовом было принято решение на выпуск из тюрьмы Нила. Нил вскоре подружился со стражниками башни, и они взяли его к себе.
Сама Башня находилась чуть к югу от раздвоения Келдуина на Келдуин в Железный кряж и Келдуин в Одинокую гору, через город. Пустыня Глухоманья застилала дальние равнины близ башни, но, к счастью, рядом с ней находился небольшой лес, совсем небольшой. Буквально две-три мили – и лес кончался, мало-помалу переходя в пустынную степь – привычную среду Глухоманья. Лес этот даже толком на карте не указали – было бы что указывать. Башня была также невысокая, обычный укрепленный военный пункт с пятьюдесятью воинами – малочисленным гарнизоном. Амонор командовал этой небольшой преградой на пути через Келдуин. Ближайший мост через Келдуин находился в десяти милях от башни, там уже была степь.
Так вот: Амонор заговорил с Нилом. В его голосе чувствовалась твердыня и немного даже гордости. Сам по себе этот человек был немногим прославлен, но известен на всю башню, как отчаянный храбрец и могучий воин. Но есть и оборотная сторона медали: рядом со всеми его заслугами мигом вставала его гордость и твердость. Он относился к другим не наравне с собой, слишком уж не наравне.
В чертах лица Амонора Нилу иногда виден был гнев, а не гордость. Даже злоба иногда пронизывала его тяжкое лицо. Но ведь Нил знал, что эти все чувства обманчивы.
- Нил, ты когда приготовишь обед? – спросил Амонор с темным лицом. Его не было видно, тень падала на него, слабое свечение факела не задевало не одну вещицу на его высокой, даже немного страшной фигуре.
- Уже сготовил, господин, - Нил попятился: он знал, чем может кончиться разговор с начальником башни. – Стоит в комнате этажом ниже, на столике, деревянном, который у стены.
- Да, долго же ты обед готовил! Уже ночь никак! – Аморон посветлел, когда прошел через коридор. Факел тихо тушился ветром. Нил дул, и огонь вновь разгорелся.
- Я пройду к себе в спальню, господин Амонор, с вашего разрешения… - начал было Нил.
- Нет! Замести Тона, он караулит уже три часа. Погода нехорошая, вот ты там и постоишь. Легко же в Глухоманье было-то, а? – Амонор схватил Нила за шиворот и бросил двери. Прямо перед его носом дверь захлопнулась. Нил видел, как факел погас.
- Эх, опять мне не везет! – пробурчал Нил, проходя по коридору и спускаясь по лестнице. – Дорого же стоит этот караул!
Вдруг дверь на верхнем этаже чуть приоткрылась. Свет факела озарил темную лестницу, и появился Амонор в халате.
- Вот еще, чуть не забыл! – Амонор сладко зевнул. – Принеси-ка обед, давно пора есть!
Нил с угрюмым видом подошел к деревянному столику у стены. Посмотрев на запыленный пол, Нил пошаркал рукой в тени в дальнем углу стола. Затем он зажег спичку… И что же? Котла с едой не оказалось!
- Ну, где ты там? – послышалось сверху. Нил уже предчувствовал удар палкой по спине, но вскоре понял, что делать.
Он прошел по коридору, сказав, что сейчас вернется, и нашел наконец Тона. Тону он сказал, что замещает его. Также он как бы невзначай добавил, что Амонору надо принести поесть, и что котел стоит на деревянном столике у стены. Тон клюнул и пошел к сердитому Амонору. Через несколько секунд Нилу то ли послышалось, то ли это правда, что Амонор стоит за дверью. Нил решил не рисковать: он живо метнулся к входной тяжелой двери, отвернул засовы и вышел наружу, одетый в легонькую кольчугу. Однако Нил очень скоро понял, что напрасно пошел сюда.
Погода становилась все хуже. Большое дерево повалилось прямо на пороге у входа в башню. Ветки прямо-таки витали в облаках, хотя даже не в облаках, а в огромных грозовых тучах. Небо было черным, ливень шел беспрерывно. Листья летали и сталкивались с другими, образуя комки влажной грязи. Пыль носилась в воздухе. Земля образовала основание у входной двери в башню так, что ее теперь нельзя было подвинуть даже.
Вдруг за дверью послышалось неравномерное щелканье засовов. Нил насторожился: мало ли кто может открыть дверь. Он уже прижал руку к ножнам своего клинка, как вдруг дверь скрипнула. Все боязни Нила за то, что дверь не откроется, вмиг рассеялись: чья-то крепкая рука сжала его кисть и потянула к двери. Нил вырывался, он уже начал вынимать клинок, как вдруг резким движением дверь распахнулась насквозь и два человека швырнули его внутрь. Дверь захлопнулась. Ошметки грязи были по всей комнате, холод проскользнул сюда и растворился в тепле факелов, которых было, по меньшей мере, пять. Нил упал прямо к ногам Амонора. Тот схватил его и прижал к стенке крепкой рукой.
- Ты чего это, Нил, надурить меня вздумал? – Амонор ударил его по голове. – Ты что, сдурел?
- Я не… хотел, господин. Просто, как бы объяснить…
- Что? – Амонор сорвал с его плеча кусок ткани и бросил в сторону. – Что? Тебе мало?
- Ну… Извиняюсь… - протянул Нил.
- Так-то лучше!
Два стражника притащили его в столовую. Там они выпили кружку пива и сели болтать. Нила не отпускали – он почему-то должен был сидеть тут же, рядом. Страннно это было, конечно, но что поделаешь – ведь и такие бывают «друзья».
У Нила в башне было немного друзей. Хоть они все и сдружились пару лет назад, теперь стражники порой любили подшучивать над Нилом. Все чаще его стали называть невысокликом, все чаще придумывали ему клички и обидные слова. Но самым верным и надежным другом его был Эодил, человек из дальних стран, бывший кузнец, теперь страж.
Он помог ему и в этот раз. Когда он открыл дверь в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке, он заметил двоих парней, опьяневших и загнавших бедного Нила в угол. Дверь резко хлопнула, да так, что чуть петля не отлетела. Кулак друга сжался. Он смотрел на двух рослых парней и одного маленького Нила, «невысоклика». Эодил выхватил длинный кривой нож и ножен и приказал двоим расступиться. Те обернулись. Тот, кто похудее, также выхватил кинжал из ремня.
- Что ты тут забыл, долговязый? – протянул он медленно ступая к Эодилу.
Тот немного постоял в нерешительности. Он шагнул назад, и хруст раздался под ногами. Корка хлеба отлетела в сторону. Эодил наступил на мокрую лужицу воды. Он внезапно резко и будто не своим голосом сказал:
- А что вы его тут травите? А ну отпустите его!
- Еще чего! – толстый стражник взял бутылку пива и с размаха угодил в стенку, над другом Нила. Бутылка лопнула, и пиво полилось вниз, на Эодила.
- Ха-ха! – раскатились смехом оба. – Неуклюжий ты, Эодил. Сейчас вылетишь отсюда живо!
Худой шагнул вперед, и раздался легкий смешок. Факел наверху, качаясь, чуть не упал вниз. Через совсем маленькое оконце дунул прохладный ветерок и начал потихоньку тушить пламя.
Нил опомнился и протрезвел. Он воспользовался случаем, схватил бутылку и со всего размаху ударил о голову толстого негодяя. Тот тяжко упал на пол. Худой обернулся, и в это время Эодил со всей силы пнул его. Тот упал рядом с толстым. Эодил и Нил потащили обоих к стенке и позвали других. Пара крепких парней перетащили двух в другую комнату, заперли дверь и стали ждать указаний. Эодил и Нил с чувством выполненного долга пошли обратно. На лестнице стражник сказал им, что Нил сегодня дежурный до самого утра, до шести часов. Нил пошел к двери, попрощался с Эодил и медленно отворил дверь. Не желая пропустить сквозняк внутрь, он быстро вышел и запер ее. Посмотрев в лес, Нил заметил две черные фигуры. Они приближались. Нил вынул клинок из ножен и крикнул:
- Кто там идет?
Ответа не последовало. Две черные фигуры по-прежнему приближались. Теперь Нил мог различить черные плащи и капюшоны.
- Кто там? Ведь плохо будет! – повторил Нил, начав открывать дверь.
Но вдруг одна черная фигура, уже третья, подобралась к Нилу и выхватила у него кинжал. Ударом по голове, который Нил получал уже который раз на день, она оглушила Нила. Последним Нил услышал чей-то слабый голос сверху и распахнутое окно. Он потерял сознание…
***
Эодил пошел к себе в постель. Отворил дверь, зашел, закрыл. На столике лежала небольшая бумажка, с начертанными на ней словами. Это Эодил стих сочинял. Эодил вообще-то, по правде сказать, талант имел. Он много раз за ужином в башне говорил свои стихи. Все радовались такому «поэту». Да что там говорить, Эодил даже вел дневник… Хотя, вести дневник – не редкость. Уж сколько знали личностей, тысячу, наверное, все дневник вели. Но Эодил вел не просто дневник – он к книге склонялся. Подхваченный духом писания, он целыми днями просиживал в своей комнатушке. Там даже факел не горел, не спички – свечки не было!
Его окно выходило прямо на фатальный вид башни. Он должен был видеть Нила. И он посмотрел.
- Ах, да вот он же! – сказал себе Эодил. – Вот, затворил дверь.
И правда, внизу был Нил. Но… что это? Эодил посмотрел влево. Кто-то крался слева к Нилу, да так крался, что и незаметно вроде. Эодил хотел было распахнуть ставни. Вот, Нил кому-то что-то кричит. Черная фигура по-прежнему крадется слева. А, так вот кому он кричит! Там, шагах в пятидесяти от него, спереди, стоят две такие же. Черные плащи, черные капюшоны…
Эодил начал распахивать ставни. О, заклинило! Он стучал кулаками по ним, долбил. Но ничего… А темная фигура все приближалась слева. Но ставни не открывались! Эодил попробовал крикнуть:
- Нил!
Но его уже схватили. И тут же ставни распахнулись! Эодил растерялся, и пробурчал себе под нос что-то невнятное. Потом вдруг тихо крикнул:
- Нил!
Но было поздно…
Эодил побежал к Амонору. Он чувствовал, что еще не поздно что-нибудь исправить. Время поджимает и медлить нельзя. А что, если это враги? Это могут быть и орки, и истерлинги. А ведь тому, кто у них в плену, было не поздоровиться.
Эодил мчался во весь опор по лестнице вниз. Наконец, пройдя через, наверно, десяток дверей, он прибежал к спальне Амонора и распахнул дверь. Тот лежал, как ни в чем не бывало, и похрапывал.
- Амонор, Амонор! Проснись. Случилось непредвиденное!
Амонор все еще лежал, а при словах Эодила только сильнее укутался.
- Амонор! Вставай, беда.
Наконец, через несколько бурных снов и через несколько громких возгласов, Амонор проснулся. В глазах плыло, Амонор жутко устал, да еще и разбудил кто-то среди ночи.
- Ну чего еще? – сонно отозвался Амонор, зевая, как маленький ребенок. – Эодил! – опомнился он. – Сначала Нил, теперь ты, закадычный дружок! Ну ладно, говори: что стряслось?
- Нил пропал! – ответил Эодил, включая и зажигая все, что только можно было включить или зажечь.
- Так ты говоришь, Нил пропал? – все-таки Амонор еще не до конца пробудился.
- Да, да, пропал Нил! Что ты никак не встанешь! Вставай живо, пойдем искать его!
Амонор наконец понял, что случилось. Он перепугался, но потом задумался, оценивая ситуацию. С одной стороны, Нил был не менее важным в лагере, чем другие стражи. Он припомнил случай, когда они искали одного: тот заблудился в лесу около раздвоения Келдуина. Они его искали полдня, и вышли на следующий, но так и не нашли. Вероятно, истерлинги похитили его, либо орки – в обоих случаях ему было несдобровать.
- Так что ты стоишь? – с некоторым сомнением, но ясной возбужденностью сказал Амонор. – Собирай людей, человек так десять, и иди искать! Я пока выходить не собираюсь. Мало того, что ты меня так беспечно разбудил, когда я так безмятежно спал, так ты еще и просишь чтобы я тебе помог! Давай, иди, собирай стражей! Небось, опять орки напали или кто еще!
- Нет, не орки, и, думаю, не истерлинги. К нему подошли три фигуры в черных плащах и капюшонах, схватили и поволокли беднягу куда-то в лес. А ведь погода разгулялась, не пройти, не проехать! Они застали его врасплох! Бедный Нил! – в сердцах быстро проговорил Эодил.
- Что ты тут голосишь? Думаешь, они тебя услышат, черные фигуры-то, а? Иди к стражам, живо! И нечего тут нюни разводить – еще нечего даже не случилось, а он уже хнычет! Лучше бы поспешил оповестить стражников, они ведь тоже сейчас в недоумении!
Амонор был прав. Нилу сейчас как никогда была нужна помощь, а Эодил ходил да хныкал! Надо было сказать стражам сразу, они напали бы на черных людей и схватили бы их! Однако сейчас было не до раздумий.
Эодил быстро сбежал по лестнице вниз, оповещая стражников о недавнем происшествии. Те раскрывали рты, гнались за Эодилом, сообщали другим – в общем, что только не делали. Наверное, все припомнили тот случай, когда похитили старину Дола! А тот ведь тоже был не прост, лучше знал, как обращаться с оружием и вести себя в таких ситуациях, чем Нил, лучше разбирался в передрягах и вообще был куда опаснее «невысоклика».
Десяток воинов собрался вместе с ним. Они спустились вниз по лестнице, прошли к выходу и с трудом распахнули дверь – она была подперта камнями и землей. Некоторые вышли на улицу осмотреться, некоторые остались у порога.
Дождь крупными каплями влетал в помещение, моча пол – мерзкая погода продолжала бушевать в небесах. Стало даже как будто холоднее. Погода сегодня разбушевалась, не поспоришь! Земля так и норовилась забраться внутрь, как земляной паук.
- Темнота непроглядная, ничего не видно! – утверждали воины. – тут даже не разобраться, где Нил-то стоял! Очертания деревьев не видны, а ты хочешь следы! – говорили они Эодилу.
А Эодил тем временем услышал стук шагов на лестнице. Он повернулся и едва заметно прикоснулся к рукояти меча. В это время с лестницы сошел Амонор. Он был в серебряных, блистающих при свечении луны доспехах, его тело прикрывала толстая железная кольчуга.
- А ты, наверно, думал, что я покину друга в трудный час? – сказал он. – Нет, не таковский я Амонор, сын Аорнора. – на его лице чуть заметно блеснула улыбка.
- Хм, я и не сомневался в тебе, Амонор, - ответил Эодил – но дела у нас плохи. Сам видишь, ничего не разглядишь, а тут еще и жуткая погода – да тут не то что глаз выколешь, тут сам к оркам попадешь!
- Ничего, не бывает безвыходных ситуаций, - подбодрил его Амонор. – Все-таки, не так уж и непроглядна эта тьма, - он будто переменился.
Амонор с Эодилом и еще пара стражей отошли от двери, остальным приказали ждать. Амонор шел чуть впереди, рядом, иногда оступаясь, осторожно ступал Эодил, сзади шла пара стражников, всматриваясь в сумрачные очертания травы, деревьев, кустов. Вот уже тало немного светлее – забрезжил рассвет. Немного света проникло в темный лес, озаряя его небольшими лучами. Сквозь листву деревьев проходил какой-то странное, будто темное свечение раннего солнца. Небо уже налилось желтизной – тьма отступила. Теперь были четко видны деревья, кусты. Даже погода вроде перестала быть такой скверной – все-таки рассвет!
Черта леса была в пяти футах от стражей. Позвали остальных; те прибежали, наступая на лужи грязной дождевой воды и промокая под еще капающим дождем – кап-кап, кап-кап. Они подошли к Эодилу и Амонору. Он приказал:
- Идемте в лес! Скорее всего, именно там прячется наш враг, который схватил Нила. Думаю, они не успели проделать большой путь за десять минут. Но, если так считать, то они прошли уже… часть лиги, если не больше.
- Надо скорее их догнать! – всколыхнулся Эодил.
- Подожди, - ответил Амонор – орки могут скрываться где угодно. Тем более… Ладно, пошли.
Стражники вступили в лес, осматривая темные заросли и ветки. Крупные деревья возвышались вверх на много футов, закрывая своими черными кронами небо. Ветки торчали отовсюду, стегая стражников по бокам и вообще по всему, по чему только можно. Внутри леса ветра не было, ибо мощные деревья плотно заслоняли все участки в небольшом пролеске. Тяжело было идти, очень тяжело.
Поначалу было более-менее просто: земля была достаточно твердой, пригодной для ходьбы по ней. Ветки были не так часты, лишь стволы в два обхвата приходилось обходить. Затем часто стали встречаться мелкие деревца, к которым свет не поступал – через гигантские кроны не проходило ни лучика на землю. Трава была низкой, в основном только земля и небольшая грязь мешали стражникам добираться до своей цели медленно и правильно, не сбиваясь с пути из-за непонятных тропок, ведущих в никуда.
Но вот лес стал чуть строже. Часто стали появляться папоротники, прочие небольшие растения, заставляющие Амонора и всю его команду запутываться в небольших зарослях этих растений. Земля стала мягче, вот уже и стражи стали оставлять глубокие следы в почве. Передвигаться было все труднее и труднее, с каждым шагом растений, стволов, травы становилось больше, земля все более вязче становилась, а препятствия – упавшие деревья, ветки, листья – не давали проходу. Вскоре стало совсем ничего не видно сквозь ярусы растений, хоть и был уже день.
Все спешили, как могли; однако лес был слишком сердит сегодня на них. Препятствием для них стало толстое гнилое бревно, поваленное через большой, крутой овраг. Дно оврага было заполнено дождевой водой, видимо, по пояс, а сам овраг тянулся на футы влево и вправо. Обойти его было маловероятным способом, да и переход надежд пока не оставлял.
- У нас слишком мало времени, чтобы обходить овраг, - заявил Амонор. – Мы перейдем на другую сторону по бревну, хоть оно и гнилое и мокрое.
Решено было перейти. Первым пошел Эодил. Он считался первым в башне по прохождению на равновесие. Ступив на бревно, он сразу заметил, что земля под ногами будто сейчас обвалится. Но страж поборол страх и пошел по бревну. Падать было далеко, так что Эодил надеялся на лучшее прохождение бревна. Наконец он ступил на землю. Бревно оказалось не таким уж и хрупким, но явно скользким. Эодил предупредил об этом остальных.
За ним пошли все остальные стражники, боязно пытаясь не смотреть вниз, но понапрасну: овраг так и тянул туда глянуть. А между тем оказаться за долю секунды в холодной, грязной, дождевой воде по пояс, да еще и упасть туда с немаленькой высоты может стоить головы. Так что все шли осторожно, осмотрительно, ступали медленно, не спеша, друг друга не подгоняли. Амонор же остался там и пошел последним.
Он осторожно сделал первый шаг на гнилое бревно. То слегка скрипнуло, уже и так чуть не проломленное десятком человек в полном вооружении. Воинам показалось, что бревно немного съехало с их края земли. Чуть слышно хрустели ветки бревна. Но вдруг… Амонор… оступился… Что-то скрипнуло, что-то лязгнуло… И вот Амонор сорвался и полетел вниз, сопровождаемый корой с гнилого бревна. А скоро и бревно тоже полетело вниз, продавив землю с края стражников. Амонор громко упал в воду, послышалось бульканье; бревно, к счастью, его не задело, но подняло огромный всплеск воды. Такого никто не ожидал; все направились вниз, к командиру отряда. А он между тем плавал в воде, получив сильный удар по голове.
Половина спустилась вниз и полезла в воду, половина невольно покатилась кубарем ко дну оврага. Но все равно в скором времени все лежали в большой куче, островке средь ручейка. Первым поднялся и подошел к Амонору Эодил.
- Ты жив? – спросил он. – Амонор, ты жив?
В ответ послышалось хриплое бульканье. Амонор с тяжким усилием вынырнул из воды. Он поднес руку к голове и пробормотал что-то невнятное, вроде «голова болит, сильно болит».
- Не беспокойся, - ответил Эодил – с тобой все будет хорошо. Мы попытаемся залечить рану или ушиб, если он есть. Не поможет – половина пойдет с тобой обратно в башню.
- Нет, - сквозь зубы ответил Амонор – я пойду с вами… пока… А теперь я хочу знать, насколько мы отстали?
Эодил многозначительно осмотрелся.
- Похоже, намного… Но не огорчайся! Я поведу отряд, если хочешь! – он вгляделся в дальний сумрак. Ночь уже отходила, свет проникал сквозь ветви. Вероятно, перевалило за восемь часов утра.
- Веди, я рядом… Мне уже лучше…
Амонор с трудом поднялся из ледяной воды. Держа в руках обломанный сук с бревна. Он немного осмотрелся. Кроме стражников не было ни души. Даже звери и птицы куда-то убежали! Эодил помог Амонору встать, и тот зашагал кверху. Но, к сожалению, овраг был слишком крутой. Лишь один Эодил смог забраться вверх без особых повреждений, хотя уже изрядно устал, так как был достаточно слаб выносливостью. Он позвал остальных, но никто не пожелал сдвинуться ни на шаг: под склоном оврага лежали крупные камни, а некоторые из них были острые. Амонору повезло, что он упал в воду – могло быть и хуже.
Тогда попробовали забраться по веревке. Самому ловкому, стоявшему наверху, кинули веревку; тот привязал ее; стражники в свою очередь затянули веревку снизу. Первым полез стражник Горид. Примерно за минуту-две он выбрался из оврага, сделав пять бесполезных попыток. Дальше залезали все медленней и медленней.
- Если так будет все время, то сегодня завтра нам будет нечего догонять, - отчаялся Эодил.
- Ну не все же у нас такие умные, как ты! – заявил Горид. – Уж извини, не все по канатам в детстве лазали, да еще в полном вооружении и с условием, что внизу довольно острые камни. И вообще, много примеров можно привести…
- Ой, лучше не рассказывай! – заткнул его Эодил. – Пускай залезут, там разберемся.
Залезли наконец все, кроме Амонора и Аброда, одного из стражников. Эодил посоветовал двоим перейти на другую сторону оврага. Но там земля оказалось мягче, и уже в воде ноги начали застревать. Они прошлись по оврагу вдоль, но ничего: на том берегу – камни, на том – земля.
- Я-то смогу залезть, - уверял Эодила Аброд – а вот Амонор вряд ли. Тем более, что он ранен. Все равно его не затащишь, не надо пытаться.
- А что тогда делать? – ответил ему Эодил с понимающим выражением лица. – Ну скажи, что? Уж лучше пусть залезет!
Аброд не стал спорить. Амонор, сам того желая, полез вверх, стражник подстраховывал снизу. Веревка была уже истерта многими руками; к тому же, Амонору трудно было держаться – руки как озябли, даже не сжимались. Трудновато становилось Амонору, да и Аброду незавидная доля выпала. Зато вскоре Амонор был наверху, наполовину вытащенный стражами сверху.
- Теперь твоя очередь, Аброд. Давай. Развяжи веревку, а мы все тебя подержим! – крикнул сверху Эодил.
Аброд еле развязал сложный узел внизу. Веревку держали крепко, хоть она с рук и съезжала, как маслом намазанная. Аброд схватился за веревку и с трудом полез наверх. Восемь стражников и Эодил крепко держали веревку, чтобы не выкорчевать ее прямо из земли, выдержит ли? Лазание Аброду далось нелегко: веревка внизу качалась, как на колышке подвешенная. Благо, ее держали стражи.
Аброд каким-то образом все же очутился наверху. Веревку развязали и положили законному владельцу – Аброду, как ни странно. Все вновь в боевом положении.
- Идем туда, вслед за похитителями! – крикнул Эодил. Его крик подхватили несколько голосов из десятка воинов, толпившихся на густой зеленой траве. Гул прокатился по лесу.
Они пошли дальше. Деревьев стало заметно меньше, а полян больше. Трава более отчетливо виднелась. Земля уже не такой мягкой была, но память от дождя осталась – большие глубокие лужи прямо посреди дорог. Иногда попадались такие, какие не обойти, так что стражи клали какое-нибудь бревнышко или камень, кидали его в лужу и таким образом постепенно прокладывали себе дорогу.
Солнце уже стояло очень высоко. Полдень прошел. Стражей потихоньку начало клонить ко сну и еде, и Эодил с несколькими другими забрел чуть дальше – искать благоприятное место для отдыха. Около лиги они так прошли. Лес давно кончился, как раз после бревна. Теперь шли равнины, холмы, пригорки. Эодил и Аброд ушли далеко вперед от своих друзей. В конце концов через час было отыскано хорошее место – холм, на котором росло большое дерево, накрывшее тенью углубление человек на пятнадцать.
Расположились именно тут. Тут и не жарко было, и не холодно. Порой даже небольшой ветерок дул, хотя по утверждениям Аброда никакого ветра не было. В ложбине разместили небольшие рюкзачки с припасами и оружие. Амонору перетерли рану на затылке и поставили за ним смотреть санитара. Решили тут остаться до получаса, а потом продолжить преследование.
Достали немного еды – кусок свежего хлеба с мясом и пивом на донышке бутылки. Подзакусили, выпили. В основном почти все болтали за едой, только Эодил сидел молча, хмуро надвинув брови. Отчетливое, как высеченное из камня лицо молча глядело на разожженный в ложбинке костер. Красно-желтые язычки пламени оплетали темные сухие ветки.
Амонор покосился на молчаливого Эодила. Казалось, его лицо было чем-то заворожено. Огонь отражался на красных щеках. Дым дымил на него, и он уселся поудобнее в другом месте, рядом с Амонором. Представился удобный случай поговорить, пока на костре греется кастрюлька с тушеным мясом.
- Слушай, а не кажется ли тебе, что это не орки и не истерлинги из страны Рун напали на нас? Может, тайна кроется в другом? Ты не задумывался об этом? – cпрашивал его Амонор, рассматривая молодого стража, как будто видит его в первый раз.
Эодил же промолчал. Он притворился, что не слышит, а может, был занят чем-то другим. Чем – неизвестно. Глядя на огонь, он будто пытался увидеть его природу, понять, в чем смысл огня… Но часто не такие уж философские опросы тревожили обычного десятника. Он в основном думал о двух вещах: как бы защитить своих воинов и где бы отыскать трактир, где наливают по полной кружке пива.
- Я тебе задал вопрос, - повторил Амонор, заглотнув еще одну кружку и терпеливо ждав ответа. Эодил не реагировал: уставился в одну точку и все тут. «Ладно, – подумал Амонор – все равно когда-нибудь он поймет мои слова».
Он тем временем приказал уже собираться. Не всем, конечно, было легко покинуть теплый огонь, который их грел и варил пищу, но приходилось – ведь они пришли сюда, чтоб догонять похитителей. Начали собираться, и буквально через пять минут все рюкзаки были собраны.
Стражники ступили с холма. Конечно, идти светлым днем по лишайникам, в обилии тут произраставших, а также по зарослям папоротников, которые росли буквально на каждом шагу, не всем было удобно, но идти надо было – а иначе было бы нехорошо оставить друга.
Продвинувшись еще недалеко и разглядев небольшие заросли терновника и высокой травы, Эодил с отрядом направился прямо к зелени. Он был готов поклясться, что прошел уже не меньше пятнадцати - двадцати лиг. Скоро земля стала твердеть, как будто здесь дождь не шел. Вскоре земля ушла куда-то, по ней раскинулась примятая трава. Эодил сразу понял – кто-то здесь ходил. Подняв немного травы, он разглядел еле заметные следы, следовавшие еще глубже к зарослям. Глава отряда прошел к большим кустам терновника, росшим неподалеку. Посмотрев в них, он ничего не увидел. У него сразу отпали подозрения, что за ними кто-то идет.
Но сомнения эти мигом отпали, когда они вышли на поляну, поросшую обычными зелеными лиственными кустарниками. Поначалу все было тихо и мирно. Они спокойно шли себе да шли средь небольших зарослей. Но когда ветви сомкнулись над их головами, заслонив лучи света, на кустах дрогнул листик. Эодил прислушался – вроде ничего.
Но вот раздался свист, тонкий и короткий, как будто летит стрела. И предчувствие Эодила не обмануло. С тяжким вздохом и негромким криком повалился наземь один из стражников, прислоняя руки к груди. Еще три воина замертво полегли на большой траве, источая тихие слова о помощи. Все эти события произошли за секунду, и не успел Эодил понять в чем дело, как из кустов выпрыгнули пять рослых воинов в длинных одеяниях до пояса и пластинчатой железной кольчуге. На головах были шлемы, обыкновенные, из стали. Мелкий заумный узор украшал серую одежду воинов. В руках каждый держал по небольшому, в половину человеческого роста луку. Красивый, с деревянными пластинами пояс был туго завязан. За поясом торчал небольшой клинок в ножнах, к кольчуге прижался длинный широкий, с железной рукоятью кинжал. Лица показывали железный, безжалостный, закаленный вид. Выражение было трудно понять: кожа у всех смуглая, носы крючком, длинные, немного косые глаза, смотрящие в упор на стражников. Ни нотки каких-либо эмоций не было в них. Только темнота, безжизненная темнота.
Стоявший в центре, вероятно, старший из них, приблизился на шаг, не опуская лука. Он смотрел на Эодила, как бы пытаясь что-то понять. Наконец он заговорил на своем неизвестном стражникам наречии:
- Гимб у Нел? Отт? Но ти ли, укух то тунои та. Акмалон зет и? Но, Нел ис та грамб у тодри. Искалафо дунад амон текх бирза та? Отт, тодри ха, за гимб у Нел. Ус тодри нууми ка ноград. Амон терад, имманон? Отт? Аброке! Сомбари о туд, торди! Эс коматона удра, Толок Да!
***
Это был древний народ, очень древний. Он существовал много лет назад, еще когда была Вторая Эпоха. Их звали иургвайт, в переводе с синдарина «древний народ». Они поселились к югу от мордорских южных гор, расселившись между землями Харада и Кханда. Обе страны теснили их, и тем пришлось уйти еще на север. Они получили свое окончательное жилище от склонов гор Мордора и до сорока лиг на юг. По ширине небольшое государство имело целых пятьдесят лиг.
Они отбили свои земли в результате кровопролитных сражений с воинами Харада, Кханда и злобными мордорскими орками. Орды всех этих государств атаковали захватчиков отчаянно, но их оказалось недостаточно. Следовало продвинуться лишь на сорок лиг на восток, чтобы оказаться там, где они живут сейчас. Но в планах у иургвайт было не просто освоить земли к югу от Мордора – они хотели захватить Кханд и отбить у злобных харадрим часть их страны. Для этого они собрали большую армию в пятьдесят тысяч воинов-лучников и повели атаку на южные земли. Но где они жили изначально? Это мало кто знает. Известно лишь, что они пришли из Белерианда, но это только предположение.
Даже воинство в полусотню тысяч свирепых, защищенных и вооруженных луками яростных стрелков не могло одолеть всю соединенную армию Мордора. Против войска были высланы отряды орков с катапультами, арбалетами и прочим новым оружием. Однако лучники, пока еще выдерживая напор, прорвались туда. Первая армия Саурона была успешно отбита с потерями в тысячи храбрых воинов.
Положение становилось хуже. Нельзя было отдавать те земли народу стрелков – они бы стали пробираться в Мордор. Хотя был весьма удачный шанс застать захватчиков врасплох, Саурону это не удалось. Орки подступили к противнику открыто, и он своими луками затупил ятаганы и обломал копья врага.
Дальнейшие действия пошли уже в пользу Саурона. Орки настигли после долгого пути, наконец, лучников, и заманили тех на длинную тропу, похожую на глубокий овраг. Спрятавшись сверху, орки стали ждать. Кога лучники разбили большой лагерь и их вождь приказал обследовать эти земли, орда внезапно вылезла из кустов и холмов и напала на почти безоружных лучников. Только около тысячи воинов были в боевом состоянии. Орки вышли с поля битвы сухими, заставив отступить лучников, но и, однако, уничтожив добрую половину всего своего воинства.
В дальнейшем лучники относились осторожно к окружающей среде. В боевой готовности должно было оставаться три четверти лагеря. Разведчики старательно выслеживали место, а некоторые шли даже за лигу от основной армии, разбившись на группы по три-четыре человека. Они убивали все, что двигалось. Пропитания не хватало, и захватчикам приходилось убивать зверей и птиц.
Но на лагеря часто совершали набеги орки, группируясь в отряды по двести-триста человек и мародерствуя в какой-то одной области. Разорив ее, они с добычей возвращались обратно в Мордор, к Черным горам. Так лагерь постепенно терял силу, воины ослабли. Достигнув того, что армия захватчиков была разорена и обделена едой, водой и ресурсами, орки наконец совершили третью атаку. На этот раз лучники крепко вцепились в противника и не отпускали. Понеся огромные потери, враг выбрался, уступив дорогу закованным в кольчуги воинам. Стрелки остановились около реки, проходившей по нынешней границе Харада и государства Иургвайт. Там они приняли битву с объединенными харадрим, кхандцами и орками. И хотя общая численность врага превышала шестьдесят тысяч, лучники отбили и эту атаку, прочно основавшись на этом месте, выбрав именно его. По границам стрелки поставили воинов, возвели из ресурсов пограничные посты, срубив все деревья, выстроили в некоторых местах частокол. Теперь орки не могли пробиться к захватчикам. Ситуацию могли спасти только мумаки, но и те были сейчас не готовы к битве. Харад всячески увиливал от попыток пристроить своих мумаков к битве; хоть они и воинственный народ, но терять еще больше воинов не хотел никто. В результате после нескольких стычек с итогом в пользу захватчиков лучники отстояли свое государство. Саурон решил не обращать внимание на столь храбрых людей, а те в свою очередь не задевали Мордор.
Теперь Иургвайт весьма промышленная страна. Иургвайт даже возвели города в своем государстве, самым крупным из которых был Ман-Тар-Кин. Дома в основном были каменными, ибо все деревья потратили на создание частокола вокруг страны и работающих день и ночь сторожевых постов. В городе царила непринужденная обстановка. Царем становились по наследству. В основном действовала демократия, хотя социалистический режим не уступал ей – все было довольно строго.
Армия иургвайт – это в основном лучники, даже не в основном, а вообще. Около ста отрядов по двести человек в каждом составляли большую общую армию иургвайт. Все они носили серые одеяния, были одеты в прочную пластинчатую кольчугу и имели луки в половину человеческого роста. Головы украшали стальные шлемы, что было единственным доспехрм в вооружении иургвайт. Встречалось немало и конных легионов, но их было немного – около пятидесяти отрядов человек по пятьдесят. Такие «летучие» группы часто использовались при задуманной быстрой атаке противника.
Все легионы держали в строгой форме и не давали поблажек. Ежедневные тренировки и состязания по стрельбе, быстроте, силе и скрытности создали из них непревзойденных профессионалов и хорошо обученных шпионов. Их могли нанять за хорошую цену. Были частные служители-воины, не входившие в состав основной армии. Будучи вечными воителями, а не только оседлыми поселенцами, иургвайт иногда пытались захватить регионы Харада; однако все такие фокусы заканчивались неудачей.
Всех иургвайт-мужчин призывали к воинской службе с шестнадцати лет. Мальчиков обучали военному делу, тренируя с возраста шести лет. К четырнадцати годам маленький воин достигал совершенства в боевом искусстве и мог победить старого вояку. Но принимали только двумя годам позже, потому что в таком возрасте мальчик становился самостоятельным, и уже не зависел от родителей – если он не уходил, его просто выгоняли на улицу.
Понятно, что жили иургвайт в вечно военной обстановке. Везде полыхали войны и гремели сражения, а лучники отсиживались и набирали силу. К кончу 1000-го года Третьей Эпохи их численность составляла уже более миллиона человек. Мордор начал потихоньку скупать иургвайтских бойцов и стрелков за большую цену. К 3000-ому году их число достигло пяти тысяч воинов. Но эти люди были отнюдь не корыстными и сразу поняли, кто их купил. Устроив свое подполье и решив совершить диверсию, пять тысяч человек сокрушали один лагерь за другим. Вскоре почти все они были перебиты, и лишь немногим удалось бежать через Черные горы обратно к стране. Когда Саурон объявил о неподчинении лучников, все твердо отказались верить. И Черный Властелин решил оставить страну в покое – мол, когда захватит все, можно будет и к этому приступить.
***
Из зарослей, из за кустов вышел высокий немолодой воин с белесыми волосами. Он был одет в привычную для разбойников и воинов одновременно одежду. Плотный бурый жилет, кольчуга, плащ. Он говорил на всеобщем языке.
- Здравствуйте, путники. Это Толок Да, вождь воинов с луками, стоящих перед вами. Они очень свирепы, поверьте. Кольчуга их прочнее железа, стрелы острее иглы, тетивы туже самых тугих и крепких. Что вам нужно, он спрашивает? Уверяет, что вы пришли за так называемым Нилом. Должен сказать, что он у нас, но мы его не отдадим. Он еще без сознания, уверяю вас. Он не убит, а лежит себе спокойно за этими кустами под охраной двух-трех профессиональных воинов. Вы не сможете отобрать его у нас. Если вы это хотите сделать, то возвращайтесь обратно.
- Мы пришли именно за этим, и заберем Нила, если нам это понадобится, - процедил сквозь зубы мрачный Эодил. – Как тебя звать?
- Вам это знать не обязательно. Но я скажу кто мы. Мы – древний народ, потомки нуменорцев, северные потомки почитаемой расы дунэдайн. Веками мы жили в этом мире вместе с Перворожденными, и не собираемся отдавать захваченное. Мы долго искали Нила, и вот он у нас. Чего вы еще желаете? Может, уберетесь отсюда? Это говорю я, дунадан.
- А вот это вряд ли!.. – шагнул вперед Аброд, уже наполовину вытащив из ножен меч.
- Не горячись, тихо! – успокоил его дунадан. – А то ведь мои лучники могут и погорячиться. Верно, Толок Да? – на это стрелок в кольчуге только ответил скрипящим «отт».
- Хм, ну тогда нам придется принять бой, - просто сказал Эодил и накинулся на Толок Да. Тот остолбенел от такой наглости, другие тоже не смогли отпустить тетиву. Эодил ударил двух-трех лучников и пиступил к погоне за Толок Да. Однако, почувствовав тяжкое падение на землю и стрелу в плече, он съежился и замер. Дунадан глядел в его глаза, как бы говоря «из осла конь не будет».
- Ты осел, – оправдал ожидания человек – ты просто осел. Неужели ты вздумал, что сможешь пройти к Нилу без потерь?! Я тебе говорю еще раз: возвращайся в свою башенку!
Эодил молчал, чуть всхлипывая от боли. Остальные остались стоять, недоумевая, что происходит. Аброд подался вперед, но его остановила всаженная в доспех стрела. Амонор оказался умнее: он остался на месте, подумав и решив, что просто так посадить себе еще один синяк – это глупо.
- Убирайтесь отсюда, - вновь проговорил белесый воин – ваши ожидания ничем не оправдаются. Нам придется пристрелить вас всех, - он покосился на Толок Да, снова поднявшего лук – если вы попытаетесь завладеть Нилом.
Амонор медленно повернул назад и тихо зашагал. Эодил, посмотрев ему вслед, сделал то же. Аброд сплюнул и с топотом и треском ушел с поляны. За тремя увязались еще двое стражников. Человек лишь смотрел, как удаляются черные спины преследователей.
Глава II. Что вам нужно?:
Нил очнулся на гамаке. Плохая погода, по-видимому, закончилась еще совсем недавно. Холодный ветерок порой проникал в помещение, освежая теплую сухую среду в нем. Сквозняк дул со стороны спины, и Нилу было хорошо. Ему становилось то тепло, то прохладно, а для стражников и воинов северной башни в Глухоманье такие перепады были даже по душе.
Нил огляделся. Он лежал на гамаке, это несомненно, да еще в большом шатре. Размером примерно пятнадцать на пятнадцать шагов, шатер был по меркам Нила весьма, весьма немаленький. Гамак находился у стенки шатра. Нил нашел силы поднять руку и потрогал стенку шатра – никак дешевая грубая ткань, с севера. На юге, как он знал, ткани были мягче. А это – грубая ткань, как кожа животного, как кора деревьев.
Через плотную стенку шатра свет не просачивался. Нилу показалось, что если бы светило даже самое яркое солнце, все равно бы свет не проник сюда. Нил даже толком не мог найти выход из шатра, как не рыскал глазами туда-сюда. Зато он заметил некоторую мебель в шатре. Небольшой грубый столик рядом с гамаком, там же стул. Оба были сделаны из дерева, и, видимо, южного – дерево было очень темное, гладкое.
На столике лежал кусочек хлеба и кружка с водой. Нил поборол в себе усталость и взял кружку – отхлебнуть немного воды. Он попил. Вода была, видимо, прямо из родника – чистая, и совсем недавно налитая – свежая и вкусная. Не то что там, на севере, близ Келдуина! Даже там, у «Реки плодородия и уголка живого», как прозвал ее один стражник в башне, не было такой вкусной воды.
Наконец в шатер кто-то вошел. Через вход Нил увидел, что была уже середина дня. Посмотрев на пришедшего, Нил притворился спящим. Он успел разглядеть светлые волосы и небольшую бороду. Одет человек был в кольчугу под на вид простой рубашонки. На шее висел амулет или что-то вроде того.
Незнакомец сел на табурет рядом с Нилом. Нил лежал с закрытыми глазами, как бы спящий. Он почувствовал, что незнакомец осматривает его. Потом он как бы увидел его взгляд. Нил понял – человек смотрит ему в глаза. Потом наступила недолгая тишина.
- Открой глаза, я знаю, ты не спишь, – сказал он.
Нил попытался сохранить чувство сна. Но человек упорно смотрел на него, будто ждал, пока откроет глаза. Он произнес еще раз:
- Открой глаза! Знаю же!
Но Нил не открывал. Он впервые увидел человека, который узнал, что тот не спит. Нил припомнил, как воровал у зажиточного хоббита в Хоббитании, когда гостил там, овощи с огорода. Всегда притворялся, что заснул на дороге, так никто и внимания не обращал. Несмотря на все рассказы их путешественника по Средиземью в башне, Николосу, что хоббиты – мирный и дружелюбный народ, все равно Нил плотно вбил себе – все хоббиты – просто чудаки.
Наконец незнакомцу стало невмоготу. Тот схватил Нила и легонько тряхнул о гамак. Нил открыл глаза – чувство опасности у него еще никогда не пропадало.
- Ну вот, чудак! Говорил же, не спишь! – с ухмылкой проговорил со свистом человек.
- Кто ты такой? – спросил его Нил.
- Я? Мне вначале хотелось бы узнать, кто ты такой, - пробурчал человек.
- Да… Нилом меня звать. Нил Дугласт. Из башни на севере Глухоманья, рядом с раздвоением Келдуина…
- Откуда ты мы знаем, нежели, думаешь, без знания местности тебя схватили-то а, хоббит? – сказал светловолосый.
- Да ну! Нет, конечно! – Нил припомнил свою кличку в башне – хоббит.
Человек с понимающим видом кивнул головой.
- Ну, а тебя-то как звать? - повеселел Нил.
- Меня – Утор. Я потомок дунэдайн. Правда, дальний. Мы тут все такие.
- Кто это – мы?
- Тысяча храбрых воинов, вот кто! – рассмеялся Утор. – Не думай, что нас мало! У нас целый лагерь на тысячу человек!
Нил обезумел. Тысяча дунэдайн! Да кто бы мог подумать. C самого начала третьей эпохи никто такого не встречал! Было известно, что почти всех дунэдайн перебили. Это хоть и потомки, но все-таки тоже воины!
- Ну ладно, пора обедать – сказал Утор. – Ты будешь есть?
Нил помедлил с ответом. Вообще ему есть не хотелось, так как вставать даже не хотелось после такой неожиданной встречи. Но есть надо было, это точно…
- Да, я пойду с вами – ответил Нил.
- Ну, тогда вставай – тебе давно пора! – Утор с насмешкой пошел к выходу.
Нил остался тут – начал собираться. Только сейчас незадачливый страж понял, что на нем одето: старый грубый свитер без каких-либо дополнений – все строго; под ним небольшая белая рубашка; штаны из ласковой ткани – явно не из Глухоманья.
На обед он пошел уже в хорошем настроении. Нил радовался, что оказался в более-менее хорошем месте – другого он ждал, совсем другого. Так ходили же слухи о Великой войне да о Кольце, которое ищет Мордор… Хотя Нилу было на Мордор по-хоббитски плевать. Да что там говорить – не имел он права, да и не хотел вмешиваться в дела Западных Держав и Мордора. Одно слово «Мордор» заставляло сменить тему. Вот и сейчас он не хотел думать о всей этой суматохе, что так много дней кружила головы западным людям.
Выйдя из шатра, Нил увидел много чего интересного, чего не видел доселе. Тут были и различные мечи, и различные палатки, и еще много-много всего. На улицах буквально на каждом шагу встречались воины в кольчугах и броневых пластинах, с мечами, копьями, щитами, клинками, ятаганами, ножами, кинжалами, луками, арбалетами. У каждой палатки стоял часовой. Прямо на виду у всех сражались воины.
День выдался отличный, солнечный - ни облачка на небе. Сухой воздух успокаивал Нила. Легкий ветерок не раскачивал стенки шатров – видимо, плотно натянуты они были. Земля была сухой, совсем не такой, как около башни: там была и зелень, и плодородная почва, и растения; тут нельзя было встретить ни деревца, если только за пределами этого огромного лагеря дунэдайн, как они себя назвали.
Проходя мимо, Нил заметил, что целая толпа собралась на небольшом поле. Людей было много, человек пятьдесят. За большими мощными спинами и рослыми фигурами маленькому стражу ничего не было видно. Он начал протискиваться сквозь толпу. Один из людей немного отодвинул его в сторону, и Нил наехал на другого. Потихоньку он все же вперед протолкнулся, хоть в уме и подумав насчет людей.
И вот что он увидел внутри большого кольца, толпы, которую Нил приметил: там сражались два воина, оба рослые мужчины. Один противник был ростом раза в полтора больше Нила, просто огромный человек. У него были длинные жесткие черные волосы, свисавшие на массивные плечи. Он был одет в темно-коричневый жилет, под ним кольчуга до пояса. В руке у него был длинный меч с тонким лезвием, ясно – делали умелые мастера. На поясе у него был нож с зазубренным лезвием, вероятно, многое видал. За плечо была перекинута веревка с камнем на одном конце. Пояс был простой грубый. По лицу было видно, что воин не отчаивался и обычно держался до последнего, но был слишком самоуверен.
Другой воин был облачен в светлый жилет, под ним также кольчуга до колен. Он был чуть ниже, чем соперник – однако Нилу он все равно показался огромным. Воин был с угольного цвета волосами, густыми бровями и, так сказать, мощным лицом. На кистях рук у него было по перевязи коричневого цвета, из грубой кожи. На ногах у него были большие сапоги, в отличие от темноволосого воина – у него было попроще – обувь из черной ткани. На поясе было целых два ножа, но более аккуратных – видимо, недавно они у него. В руке он держал небольшой топор. По чертам лица было видно, что это воин более молодой, но закаленный в боях. И было видно, что этот проиграет.
Но дуэль продолжалась. Темноволосый воин сделал резкий выпад своим огромным мечом, и чуть не задел противника. Тот же перегруппировался в опорную позицию и рубанул топором, но промахнулся – противник увернулся от воина и задел мечом кусочек одежды на руке. Темноволосый буквально ходил вокруг воина с топором, а тот только успевал оглядываться. Между ними была пара-тройка футов, и меч мог бы свободно задеть свою цель, но почему-то темноволосый держал его просто наготове, видимо, ждя удачного случая. И вот он представился. Воин с топором взревел и кинулся на темноволосого; но надо вести себя спокойно; противник увернулся, отбил топор мечом и почти победил соперника, поднеся к его горлу меч.
Но тот яростно увернулся и отбежал ненамного. Темноволосый погнался за ним. Чуть меньше пяти футов их разделяло. Наконец топорик был поднят и жестко ударен о меч, и оружие звякнуло и скрипнуло. Воин с угольными волосами уже ликовал, но было рано. Его противник незаметно подошел сзади и вырвал из рук у бойца топор, откинув его и прижав ногой. Безоружный воин не успел даже сообразить, в чем дело, как явно побеждающий темноволосый храбрец ткнул мечом ему в горло второй раз, и на этот было не до шуток: лезвие упиралось в глотку. Еще немного, и острый наконечник коснулся бы кожи.
Половина толпы радостно взревела и подошла к победителю, жав ему руку. Проигравший же отошел в сторону, подошел к другому дунадану и что-то ему сказал. Тот с усмешкой покосился на победителя и кинул побежденному монету. Но Нил не стал оставаться дольше: Утор был здесь и уже звал маленького стражника.
Когда Нил подошел к Утору, тот сказал:
- Ну вот, как видишь, тут ты не соскучишься. Здесь, в лагере дунэдайн, ты познаешь и увидишь то, что тебе видеть не доводилось даже на своей северной башне. В лагере на каждом шагу – бой, около каждого шатра – часовой. Нас не сломишь, маленький… невысоклик, - Утор усмехнулся, завидев выражение лица Нила.
- Я… Я, право, не знаю, – замялся Нил. – Вы что же, хотите оставить меня у себя? – он посмотрел на Утора так, будто только и ждал отрицательного ответа.
Но вместо него Утор проговорил:
- А ты разве не хочешь? Подумай, - Утор не стал останавливаться и пошел далее по тропе.
- Ну, я не знаю… Думаю, что меня уже ждут на северной башне.
- Ну, тогда мы тебя оставим тут, несмотря на все твои негодования. Уверяю, тебе здесь понравится после первого же обеда! – Утор немного повеселел. – Ну да ладно, идем. В большом шатре нас уже ждут. Проходит обед для третьей полусотни.
Нил не умел понятия, что такое «третья полусотня», но есть ему хотелось, и он поплелся за Утором, бормоча что-то невнятное себе под нос. Он прошел, наверно, уже мимо тысячи шатров. Но на самом деле он шел долго и много раз останавливался, только от этого ему казалось, что он уже исходил все Глухоманье.
Вдруг Нил остановился. Он увидел, как дунэдайн тренируются стрелять из лука. Они построились в линейку, человек десять. Перед ними мишени – круглые щитки с цифрами. Натянули тетиву все вместе, как по команде… И так же, как по команде, отпустили. Короткий свист – и стрела попала в щиток. А потом полминутки говорят и опять стрелять.
Утор позвал его, и Нил пошел дальше по тропе. Ему казалось странным, что тут еще протоптаны тропы… Ведь лагерь же! И ходят везде.
- Слушай, почему тут протоптана тропа? – спросил Утора Нил, поглядывая то на тропу, то на рослого дунадана.
- Потому что лагерь мы тут основали год назад, а поставили прямо на месте, где часто ходили-хаживали Странники с Высоких Гор. Они пришли неизвестно откуда, с севера. Наш лагерь обосновался год назад, и тогда мы прогнали их с этих земель, с Глухоманья, – ответил Утор с темным лицом. – Мы боимся, как бы они не подкрепили ряды Врага. Если они пойдут в Мордор, будет хуже. Мы следим за действиями Врага, но опасаемся контратаки.
- Откуда вы пришли, по чьему указанию? – внезапно спросил Нил, не захотев менять тему, что его самого удивило.
- Мы? Мы не подчиняемся ничьим указаниям! – прошипел Утор. – Мы пришли охранять эту землю от Врага. Мы заслоняем Врагу путь в Лихолесье через Глухоманье и подход на север, к Одинокой Горе… Но будет нам. Уже обед наступил, а мы тут ходим-бродим. Пора уже! Почти пришли, вон там большой шатер обеденный!
Нил посмотрел вдаль, и действительно – большой шатер, гораздо больше, чем те, другие! В него вместилось бы, наверное, триста человек! Шатер был большой, из такой же грубой ткани. Вход в шатер был высотой метра три, а сам шатер - в два раза больше. Он возвышался над дунэдайн, стоящими у входа так, что теперь самому Нилу казалось, что люди – хоббиты.
Войдя в шатер и пройдя мимо двух стражников, Нил очутился в большом помещении. Внутри было немного мебели, зато большой: по центру стоял длинный обеденный стол; за ним, как сказал Утор, должно помещаться пятьдесят человек – полусотня; стол был искусно сделан, не то, что деревянные изделия в прочих шатрах; углы были аккуратно закруглены и обрамлены медью, ножки серебрились при свете, как золотые. Сам стол был деревянным. Больше мебели, в своем роде, не было. Только стулья, не такие красивые, как стол, да пара каких-то массивных штук вроде печей.
Утора и Нила хорошо приняли, те сели за стол. Нил уселся рядом с Утором, чтобы удобно ему было, чтоб не растерялся. А то скажет еще кто чего, а Нил и что делать-то не знает. Справа от Нила сидел бородатый дунадан высокого роста; у него были темные волосы и резкие черты лица; за поясом мерцал кинжал.
Начали обед часа в четыре – уже постепенно клонило к вечеру, но небо сияло, как днем. Закусили дунэдайн большим куском жареного мяса, гарниром из зелени (но не местной, здесь ничего съедобного почти не было). Выпили вино, кто хотел – сок из сладких ягод. По ходу обеда некоторые дунэдайн болтали; Нил сидел молча, и лишь изредка переговаривался с Утором.
Вдруг в шатер зашел еще один воин дунадан. Он чуть переговорил с часовыми около обеденного шатра, а потом прошел в помещение. При его появлении тот, кто сидел во главе стола, встал и учтиво поклонился. Все разговоры сидящих за столом дунэдайн умолкли. Вошедший же заместил дунадана и, поклонившись всему столу, начал:
- Итак, дорогие мои собратья! Сегодня я хочу провозгласить тост в честь нашего нового поселенца и теперь члена лагеря – господина Ниллиона Дугласта!
Утор знаком приказал Нилу встать, и тот встал, хоть и видно его не было – полутораметрового чужака.
- Он пришел к нам с севера, с северной башни людей близ раздвоения Келдуина. Мы похитили его, когда он стоял на посту, часовым. Четверо наших разведчиков приволокли одного стражника, и им оказался Нил. И сегодня мы хотим рассказать Нилу о наших правилах! Но сначала давайте обсудим ситуацию в Глухоманье.
- Если тебе не интересно, можешь выйти, - прошептал Утор под общую болтовню дунэдайн.
- Нет, я, пожалуй, останусь здесь. Лишние сведения не помешают, - пересилил себя Нил. – А если будет не интересно, я найду чем заняться.
- Ладно уж, сиди, - пробурчал в ответ Утор.
- Итак, - продолжил дунадан. – Обстановка в Глухоманье для нас особым успехом не является. За последние несколько месяцев орки прорвались вперед и заняли позицию около Рохана, севернее Мертвых Топей. Если они пройдут по Андуину Великому к Дол-Гулдуру, то нас непременно ждет поражение. Орки подкрепят свои ряды легионами с Дол-Гулдура и, когда соберут достаточно сил, нападут на наш лагерь. А сейчас, как известно, морийские орки перешли Лориэн и сейчас рядом с Дол-Гулдуром. Напади на нас с двух сторон – с Изгарных гор и со стороны Лихолесья – ждет нас поражение.
По нашим расчетам, орки прибудут в Дол-Гулдур уже через неделю. Они сейчас севернее Мертвых Топей, а с их быстрым шагом без передышки они дойдут до Дол-Гулдура в считанные сроки. Мы, боюсь, можем не успеть пересечь их путь. Если только связаться с Ристанией или Лориэном… Но, боюсь, они не будут защищать проход к Дол-Гулдуру через Андуин. Нам придется самим попытаться туда добраться.
Если мы сядем на коней, то успеем прискакать как раз южнее Дол-Гулдура. Как бы нас там уже не поджидали орки. Прискачем мы южнее леса; орки выйдут к нам из-за боязни леса, где их может подстерегать что угодно. Мы можем принять бой, но у нас всего около ста конников и сто коней на них. А около Дол-Гулдура может скрываться полутысяча, а может, больше. Да еще орки с юга, из Мертвых Топей, там по нашим сведениям скрывается тысячная орда. На вряд ли мы сможем противостоять полутора тысячной рати, да еще, наверняка, хорошо вооруженной.
- Орки боятся света! – вызвался Утор. – Мы можем загнать их в светлое место.
- Их кованые из железа шлемы не пропускают свет, литые из стали доспехи защищают кожу, а мощное оружие запугивает противников, - ответил на это главный дунадан – У нас не получится победить их орду. Они слишком сильны для наших немногочисленных воинов. Давайте лучше подумаем, что делать, если орки дойдут до Дол-Гулдура.
- Нападут на нас, ясное дело, – отозвался один из дунэдайн.
- Вместе армии Дол-Гулдура и Мордора образуют более двух тысяч воинов. У нас всего тысяча, вряд ли мы сможем противостоять им. Однако всего половина из них должна быть с доспехами, поскольку орки из Мордора хлипкие – и это дает нам некоторое преимущество. Также орки обладают меньшими способностями, чем дунэдайн, и хуже умеют сражаться: размахивать ятаганами – еще не все. Наших воинов мы готовили годами, а в этом лагере – учились всему. И да, орки не знают этой местности, они почти никогда не бывали в Глухоманье. Это нам дает высокий перевес. Если учитывать все это, да еще нашу возможность подготовить ловушки, силы становятся равны и, мне кажется, наша чаша даже и перевешивает.
- Но что, если оркам дадут еще подкрепление, и из Мораннона выйдет еще больший отряд? – подкрепил предположение главного дунадана какой-то воин.
Дунадан мрачно покосился на вызвавшегося. Только теперь Нил хорошо смог разглядеть его, не вникая в его таинственные речи. У него были густые черные волосы, свободно спадавшие с массивных плеч. Серые глаза, густые брови. Храбрый, мрачный, страшный взгляд заставляли думать о его статусе в лагере. Острый и проницательный, он пронзал, как хорошо заточенный эльфийский клинок всех присутствующих на обеде. На теле был броневой жилет, укрепленный железными пластинами. Пояс был с ножнами, в ножнах – меч, за поясом – кинжал. Мощные руки упирались на стол. Взяв бокал вина, он хлебнул хмельной напиток, губы окунулись в темную жидкость, и с каждым глотком Нил чувствовал, как у него прибавляются силы. Наконец дунадан осушил бокал и продолжил:
- Тогда вам придется надеяться лишь на свою волю, храбрость и понятие ситуации, - резко ответил воин.
Нилу было как-то не по себе. То ли ему выйти хотелось, то ли устал он от всей этой возни. Слишком ему было неинтересно обсуждать дела мировые. И в самом деле: что делать маленькому стражнику в таком разговоре? Он, стражник, интересуется такими понятиями, как армия… Да он ее в жизни не видывал! В башне бы его обсмеяли, заявив, что Нил просто трус, возомнивший себя великим воином и стратегом. Наконец он спросил Утора:
- А как зовут того воина, что говорит? – сказал Нил – Я то понял – он главный. Но кто он?
- Его зовут Атонас. Он предводитель нашего лагеря, - ответил Утор с угрюмым лицом. – А теперь, будь добр, сядь и слушай, либо уйди, - он отхлебнул вина.
Нил решил остаться и внимательно слушал дальше, чуть припоминая жизнь в башне.
- Так вот, - продолжил дунадан – Наши воины способны сражаться лучше, чем орки; цените это. Мы сможем противостоять оркам с помощью нашей веры, воли и силы духа!
Но давайте обсудим план на ближайшую неделю, - сказал было Атонас, но его прервал дунадан, сидящий напротив Нила:
- Как ты думаешь, Атонас, куда пойдут морийские орки?
Главарь дунэдайн немного помолчал, задумавшись. Потом, сквозь сонные и бесполезные раздумья, он проговорил:
- Морийских орков застанут воины Лориэна на подступах к Андуину Великому, либо отряд эльфов близ Дол-Гулдура. Но эльфы не осмелятся идти к Дол-Гулдуру и подходить к нему слишком близко. Будем надеяться, что орки не успеют дойти до крепости Врага, а иначе мы точно не справимся с армией бесконечных врагов.
Атонас склонился над столом и взял в руки бокал.
- Сколько мы будем ждать? – спросил один из дунэдайн.
- Мы будем ждать, пока орки не пройдут по Андуину Великому к Дол-Гулдуру. А они, несомненно, туда прорвутся. Мы если и успеем их остановить, то только у подножия леса, близ холма, на котором стоит крепость Врага Дол-Гулдур.
Посмотрим, какие враги у нас есть, - Атонас обошел взглядом всех дунэдайн. – Во-первых, нам, конечно же, угрожают орки. Их необъятные полчища и орды находятся в трех опасных для нас местах: юг, Изгарные Горы Мордора, где стоит их лагерь; Мертвые Топи, откуда они в скором времени пойдут к Дол-Гулдуру; и, наконец, морийские орки располагаются близ Лориэна, и я не уверен, что они еще не перешли Андуин. Опасность приближения и нападения на нас орков велика. Они превосходно чувствуют себя ночью, да к тому же, разъезжая на варгах, способны нанести большой ущерб нашему лагерю. Во-вторых, со стороны востока, с Прирунья и ближайших степей, нам угрожают истерлинги. Они находятся только там. Племена истерлингов способны проходить длительные дистанции на расстояние тысячу лиг, а их воины хорошо подготовлены и вооружены.
В-третьих, опасность для нас также составляет область Изенгарда, Рохана и Дунланда. В Изенгарде правит чародей. Он готовит легионы новой породы орков, дабы напасть на Рохан, я так думаю. В Рохане живут честные люди – конники, никогда не желавшие причинять зло миру, но где гарантия, что они не перешли на сторону Врага? В Дунланде же живут дунландцы, разгневанные на Рохан и завидующие им. Обширные земли Рохана простираются на много лиг, и дунландцам хотелось бы завладеть ими. Они также встали на сторону мага. Нам угрожает опасность отовсюду, друзья, и мы должны дать им отпор.
Хор из полусотни голосов подтвердил мнение Атонаса. Все дунэдайн встали и, поклонившись, тихо сели. Но Атонас не прервал речь:
- А теперь позвольте мне сообщить немного о северных частях Глухоманья, севернее нашего лагеря, о башне, откуда мы притащили Нила Дугласта, - все покосились на невысокого парнишку. – Там также стоит отряд из пятидесяти воинов, из северной башни. Это люди с юга, наверняка гондорцы или кто-то там еще…
- Они не из Гондора! – внезапно, сам от себя не ожидая, крикнул Нил. – Это частью рохиррим, частью дунэдайн.
- Дунэдайн в северной башне? – переспросил Атонас. – В жизни я такого не видывал. Немногие дунэдайн и их потомки здесь, в лагере. Другие шастают по Средиземью, и по Глухоманью в частности.
- Но они там есть, как бы то ни было, - выдавил Нил. Потом ему стало не по себе, и он вышел.
В шатре еще долго слышался шум говора дунэдайн. Шатер свет не пропускал, и Нилу на мгновение даже показалось, что в шатре темно. На улице шла тренировка воинов, и неподалеку сражались два воина, уже не так окруженные толпой – поэтому Нил их так хорошо видел. Затем Нил посмотрел в сторону границы лагеря, прямо на небольшую рощицу леса. Там виднелись невысокие деревья, застланные ярко-зеленой листвой степи. Ровный горизонт из поросли леса был виден всего на треть лиги – дальше горизонт заслоняли большие шатры воинов.
Вдруг из выхода из шатра вышел Утор и позвал Нила. Тот пошел. Зайдя в шатер, он услышал такой разговор:
- …Пробиваются через запад Глухоманья и будут прорываться. Они идут в Рохан, и сейчас нам надо удержать их в первую очередь от самих себя. Рохан сам оборонится от орков, а вот нам мало кто поможет. Ринутся они сейчас в Дол-Гулдур, и нам всем конец. Добежать туда, перехватить их – вот что нам нужно! – громко говорил Атонас. – Мы их не удержим на пути в Дол-Гулдур. Они объединятся – и все! Три-четыре тысячи орков, да еще подкрепление из Мордора – мы такого не выдержим! Что ты скажешь теперь, Анчарт?
- Я скажу, что нам не важно, куда идут орки. Мы не успеем их остановить, Атонас. А если мы будем спокойно ждать, орки обойдут нас стороной – мы им не нужны.
- Орки лишь думают, что мы можем напасть на них. Но как с такими-то силами мы одолеем орды врагов? Вот в этом они не правы. Мы не сможем атаковать их, и поэтому, думаю, они наши планы не знают.
- Это верно, – подтвердил Анчарт – не знают.
- Вот-вот. Мы обманули Врага, подставив ему свои замыслы, якобы подставив. Враг ничего не узнает, пока мы будем готовиться к его появлению. Когда орда орков достигнет севера Глухоманья и попытается атаковать нас, лагеря тут уже не будет. А по нашим расчетам, они должны атаковать только зимой, через месяц. Мы успеем уйти отсюда в ближайшие короткие сроки, дабы про наш уход еще не разведали орки. Но не только орки могут это разведать, - он покосился на Анчарта – могут и дунэдайн. И не просто дунэдайн, а люди нашего лагеря.
- Не думай, что это так! – сказал Утор, входя в шатер. – Никто из наших воинов еще не предавал нас и не был заворожен тьмой и пленен Сауроном. Тут нет места для предателей!
- Однако верится мне, здесь есть некоторое количество шпионов. Соглядатаи Саурона бродят везде, и я не думаю, что не забрели и сюда.
- Это верно, но не среди наших воинов! – противился Утор.
- И тем не менее, нас преследуют вечные шпионы. Признай это, Утор, нам грозит опасность. Как тебе не верится, что очень скоро все попытки сражаться с орками будут напрасны?
Утор ничего на это не ответил. А как не понимать этого? Ведь сила орков крепла с каждым днем, и Враг, это было верно сказано, не слабел, а только набирал силы. Всех ждало великое нападенье, и чуял Утор, что нелегка будет победа светлых сил. Если это будет победа, конечно.
- Ладно, я приму это к сведению, - ответил он. Но больше его сейчас волновала не судьба лагеря, а растущая с каждым днем сила орков.
- Одно мне ясно, - сказал он после паузы. – Орки крепнут, а мы валимся под и боевыми машинами, словно трава под косой.
- Ты, наконец, понял, что орки сильнее – давно бы так! – проговорил на это Атонас. Он поставил бокал с вином на стол и многозначительно кивнул головой.
- Сегодня мы решим что к чему, но решим не здесь, не на обеде третьей полусотни, а на совете старших дунэдайн. Так что я ухожу, закончив на этой ноте.
Но Атонас не ушел. Он хотел сказать, что попросту закончил тему о войне. Он не хотел следующую даже затрагивать, но, к сожалению, пришлось и это произнести, не препятствуя закону.
- Я еще не все сказал, - привел он в порядок растерянную полусотню. – Давайте все же попросим нашего нового маленького дунадана сказать свою речь.
Рев оглушил Нила, и было понятно, что все очень хотели услышать речь маленького, похожего на хоббита стражника. По столу забарабанили кулаки, послышались выкрики, и Нил наконец вышел к Атонасу и нехотя начал:
- Итак, теперь я тут. Вы похитили меня, можно так сказать, но зато, может, мне здесь будет хорошо, может я таки привыкну. Теперь я член лагерь, и постараюсь обучится всему, чему вы меня захотите научить. Надеюсь, мы с вами всеми найдем общий язык, перезнакомимся и подружимся… Все.
Стол тихонько молчал – все ожидали большего. Но когда один из них захлопал и сказал «здорово», вся столовая опять поднялась на ноги, шатер расшатался, послышались выкрики.
- Как видишь, тебя хорошо приняли, Нил.
После этого Нил тихонько сел на место под мягкие слова Утора. Но только он показался ему каким-то подбадривающим забиякой, который так и норовится что-нибудь сказать в его адрес. В конце концов он чувствовал себя не в своей тарелке.
Атонас наконец ушел. После этого все наконец поели и попили. Многие уже стали расходится, а Нил никак не мог насладиться вкусностями приготовленного обеда. В конце концов Утор не выдержал, лично поднял его из-за стола и вывел на улицу. Вдоволь наевшийся Нил выразил свое желание опять лечь в постель и уснуть как ни в чем не бывало.
- Нет, так уж ты не отделаешься! – ухмыльнулся Утор. – Любишь кататься, люби и саночки возить. Придется поучиться, прежде чем поспать. Но вначале ты все-таки отдохни.
***
Через несколько часов Нил проснулся в своей постели. Был уже вечер, под семь часов. Небо темнело, покрылось темно-синим полотном, уже почти черным. Ни звездочки не было на небе – все заслоняли тяжелые темные тучи. Ветер дул нестерпимо, качая стенки шатра. Они дрожали, утихали и вновь наливались волной холодной дрожи. Такая погода стояла вот уже два часа.
Но за стенкой шатра этого всего не было видно. Проснувшись, Нил заметил, что лежит в том же самом шатре: та же мебель, кровать, стул, столик – все то же. Изменилось лишь то, что стенки судорожно покачивались, на улице было тихо и пусто, и в шатер давно никто не заходил.
Нил хотел уже было опять лечь, но вдруг заметил Утора. Он бесшумно зашел в шатер, стараясь не разбудить Нила. Но тот уже дал о себе понять, к разочарованию дунадана.
- Что ты там ищешь? – спросил Нил, делая вид, что ему это и впрямь очень интересно.
- А тебе какое дело? – отозвался Утор. – Тебе-то все равно. Спи, скоро ночь.
- Ты же собирался показать мне лагерь и обучить? – допытывался Нил.
- Отстань, мне сейчас не до этого.
- Но ты же обещал! – не отставал Нил. – Помнишь, ты мне сам говорил: «Не надо спать. Любишь кататься, люби и саночки возить. Сегодня покажу тебе лагерь и обучу».
- Я говорил не так много, - пытался отвязаться Утор.
- И все же ты мне обещал, - пристал Нил. – Да и у меня все равно есть к тебе разговор.
Утор сел на стул рядом с кроватью, чувствуя, что разговора не миновать. Он уселся поудобнее и приготовился слушать. Нил же сел на кровати, подпер голову руками и спросил:
- У меня давно был один вопрос. Хотя не так давно, как хотелось бы, но появился он все-таки во время обеда, когда сказали, что я теперь новый член лагеря. Так вот, этот вопрос, пока я спал, ровно изъял мне всю душу. Я понимаю, что ваша цель состоит в том, чтобы начислить себе больше воинов, это якобы так. Но вообще я знаю, что настоящая причина пока является для меня загадкой.
Меня долго мучил этот вопрос. Я предлагал все возможные варианты, останавливался на одном и переходил на другой, и так каждую минуту. Но теперь, дума, я могу тебе сказать это, ибо все варианты, предложенные мной, были неправдоподобны и немыслимы. Так вот, я тебя спрошу: зачем вы украли меня?
Нил огляделся. Он лежал на гамаке, это несомненно, да еще в большом шатре. Размером примерно пятнадцать на пятнадцать шагов, шатер был по меркам Нила весьма, весьма немаленький. Гамак находился у стенки шатра. Нил нашел силы поднять руку и потрогал стенку шатра – никак дешевая грубая ткань, с севера. На юге, как он знал, ткани были мягче. А это – грубая ткань, как кожа животного, как кора деревьев.
Через плотную стенку шатра свет не просачивался. Нилу показалось, что если бы светило даже самое яркое солнце, все равно бы свет не проник сюда. Нил даже толком не мог найти выход из шатра, как не рыскал глазами туда-сюда. Зато он заметил некоторую мебель в шатре. Небольшой грубый столик рядом с гамаком, там же стул. Оба были сделаны из дерева, и, видимо, южного – дерево было очень темное, гладкое.
На столике лежал кусочек хлеба и кружка с водой. Нил поборол в себе усталость и взял кружку – отхлебнуть немного воды. Он попил. Вода была, видимо, прямо из родника – чистая, и совсем недавно налитая – свежая и вкусная. Не то что там, на севере, близ Келдуина! Даже там, у «Реки плодородия и уголка живого», как прозвал ее один стражник в башне, не было такой вкусной воды.
Наконец в шатер кто-то вошел. Через вход Нил увидел, что была уже середина дня. Посмотрев на пришедшего, Нил притворился спящим. Он успел разглядеть светлые волосы и небольшую бороду. Одет человек был в кольчугу под на вид простой рубашонки. На шее висел амулет или что-то вроде того.
Незнакомец сел на табурет рядом с Нилом. Нил лежал с закрытыми глазами, как бы спящий. Он почувствовал, что незнакомец осматривает его. Потом он как бы увидел его взгляд. Нил понял – человек смотрит ему в глаза. Потом наступила недолгая тишина.
- Открой глаза, я знаю, ты не спишь, – сказал он.
Нил попытался сохранить чувство сна. Но человек упорно смотрел на него, будто ждал, пока откроет глаза. Он произнес еще раз:
- Открой глаза! Знаю же!
Но Нил не открывал. Он впервые увидел человека, который узнал, что тот не спит. Нил припомнил, как воровал у зажиточного хоббита в Хоббитании, когда гостил там, овощи с огорода. Всегда притворялся, что заснул на дороге, так никто и внимания не обращал. Несмотря на все рассказы их путешественника по Средиземью в башне, Николосу, что хоббиты – мирный и дружелюбный народ, все равно Нил плотно вбил себе – все хоббиты – просто чудаки.
Наконец незнакомцу стало невмоготу. Тот схватил Нила и легонько тряхнул о гамак. Нил открыл глаза – чувство опасности у него еще никогда не пропадало.
- Ну вот, чудак! Говорил же, не спишь! – с ухмылкой проговорил со свистом человек.
- Кто ты такой? – спросил его Нил.
- Я? Мне вначале хотелось бы узнать, кто ты такой, - пробурчал человек.
- Да… Нилом меня звать. Нил Дугласт. Из башни на севере Глухоманья, рядом с раздвоением Келдуина…
- Откуда ты мы знаем, нежели, думаешь, без знания местности тебя схватили-то а, хоббит? – сказал светловолосый.
- Да ну! Нет, конечно! – Нил припомнил свою кличку в башне – хоббит.
Человек с понимающим видом кивнул головой.
- Ну, а тебя-то как звать? - повеселел Нил.
- Меня – Утор. Я потомок дунэдайн. Правда, дальний. Мы тут все такие.
- Кто это – мы?
- Тысяча храбрых воинов, вот кто! – рассмеялся Утор. – Не думай, что нас мало! У нас целый лагерь на тысячу человек!
Нил обезумел. Тысяча дунэдайн! Да кто бы мог подумать. C самого начала третьей эпохи никто такого не встречал! Было известно, что почти всех дунэдайн перебили. Это хоть и потомки, но все-таки тоже воины!
- Ну ладно, пора обедать – сказал Утор. – Ты будешь есть?
Нил помедлил с ответом. Вообще ему есть не хотелось, так как вставать даже не хотелось после такой неожиданной встречи. Но есть надо было, это точно…
- Да, я пойду с вами – ответил Нил.
- Ну, тогда вставай – тебе давно пора! – Утор с насмешкой пошел к выходу.
Нил остался тут – начал собираться. Только сейчас незадачливый страж понял, что на нем одето: старый грубый свитер без каких-либо дополнений – все строго; под ним небольшая белая рубашка; штаны из ласковой ткани – явно не из Глухоманья.
На обед он пошел уже в хорошем настроении. Нил радовался, что оказался в более-менее хорошем месте – другого он ждал, совсем другого. Так ходили же слухи о Великой войне да о Кольце, которое ищет Мордор… Хотя Нилу было на Мордор по-хоббитски плевать. Да что там говорить – не имел он права, да и не хотел вмешиваться в дела Западных Держав и Мордора. Одно слово «Мордор» заставляло сменить тему. Вот и сейчас он не хотел думать о всей этой суматохе, что так много дней кружила головы западным людям.
Выйдя из шатра, Нил увидел много чего интересного, чего не видел доселе. Тут были и различные мечи, и различные палатки, и еще много-много всего. На улицах буквально на каждом шагу встречались воины в кольчугах и броневых пластинах, с мечами, копьями, щитами, клинками, ятаганами, ножами, кинжалами, луками, арбалетами. У каждой палатки стоял часовой. Прямо на виду у всех сражались воины.
День выдался отличный, солнечный - ни облачка на небе. Сухой воздух успокаивал Нила. Легкий ветерок не раскачивал стенки шатров – видимо, плотно натянуты они были. Земля была сухой, совсем не такой, как около башни: там была и зелень, и плодородная почва, и растения; тут нельзя было встретить ни деревца, если только за пределами этого огромного лагеря дунэдайн, как они себя назвали.
Проходя мимо, Нил заметил, что целая толпа собралась на небольшом поле. Людей было много, человек пятьдесят. За большими мощными спинами и рослыми фигурами маленькому стражу ничего не было видно. Он начал протискиваться сквозь толпу. Один из людей немного отодвинул его в сторону, и Нил наехал на другого. Потихоньку он все же вперед протолкнулся, хоть в уме и подумав насчет людей.
И вот что он увидел внутри большого кольца, толпы, которую Нил приметил: там сражались два воина, оба рослые мужчины. Один противник был ростом раза в полтора больше Нила, просто огромный человек. У него были длинные жесткие черные волосы, свисавшие на массивные плечи. Он был одет в темно-коричневый жилет, под ним кольчуга до пояса. В руке у него был длинный меч с тонким лезвием, ясно – делали умелые мастера. На поясе у него был нож с зазубренным лезвием, вероятно, многое видал. За плечо была перекинута веревка с камнем на одном конце. Пояс был простой грубый. По лицу было видно, что воин не отчаивался и обычно держался до последнего, но был слишком самоуверен.
Другой воин был облачен в светлый жилет, под ним также кольчуга до колен. Он был чуть ниже, чем соперник – однако Нилу он все равно показался огромным. Воин был с угольного цвета волосами, густыми бровями и, так сказать, мощным лицом. На кистях рук у него было по перевязи коричневого цвета, из грубой кожи. На ногах у него были большие сапоги, в отличие от темноволосого воина – у него было попроще – обувь из черной ткани. На поясе было целых два ножа, но более аккуратных – видимо, недавно они у него. В руке он держал небольшой топор. По чертам лица было видно, что это воин более молодой, но закаленный в боях. И было видно, что этот проиграет.
Но дуэль продолжалась. Темноволосый воин сделал резкий выпад своим огромным мечом, и чуть не задел противника. Тот же перегруппировался в опорную позицию и рубанул топором, но промахнулся – противник увернулся от воина и задел мечом кусочек одежды на руке. Темноволосый буквально ходил вокруг воина с топором, а тот только успевал оглядываться. Между ними была пара-тройка футов, и меч мог бы свободно задеть свою цель, но почему-то темноволосый держал его просто наготове, видимо, ждя удачного случая. И вот он представился. Воин с топором взревел и кинулся на темноволосого; но надо вести себя спокойно; противник увернулся, отбил топор мечом и почти победил соперника, поднеся к его горлу меч.
Но тот яростно увернулся и отбежал ненамного. Темноволосый погнался за ним. Чуть меньше пяти футов их разделяло. Наконец топорик был поднят и жестко ударен о меч, и оружие звякнуло и скрипнуло. Воин с угольными волосами уже ликовал, но было рано. Его противник незаметно подошел сзади и вырвал из рук у бойца топор, откинув его и прижав ногой. Безоружный воин не успел даже сообразить, в чем дело, как явно побеждающий темноволосый храбрец ткнул мечом ему в горло второй раз, и на этот было не до шуток: лезвие упиралось в глотку. Еще немного, и острый наконечник коснулся бы кожи.
Половина толпы радостно взревела и подошла к победителю, жав ему руку. Проигравший же отошел в сторону, подошел к другому дунадану и что-то ему сказал. Тот с усмешкой покосился на победителя и кинул побежденному монету. Но Нил не стал оставаться дольше: Утор был здесь и уже звал маленького стражника.
Когда Нил подошел к Утору, тот сказал:
- Ну вот, как видишь, тут ты не соскучишься. Здесь, в лагере дунэдайн, ты познаешь и увидишь то, что тебе видеть не доводилось даже на своей северной башне. В лагере на каждом шагу – бой, около каждого шатра – часовой. Нас не сломишь, маленький… невысоклик, - Утор усмехнулся, завидев выражение лица Нила.
- Я… Я, право, не знаю, – замялся Нил. – Вы что же, хотите оставить меня у себя? – он посмотрел на Утора так, будто только и ждал отрицательного ответа.
Но вместо него Утор проговорил:
- А ты разве не хочешь? Подумай, - Утор не стал останавливаться и пошел далее по тропе.
- Ну, я не знаю… Думаю, что меня уже ждут на северной башне.
- Ну, тогда мы тебя оставим тут, несмотря на все твои негодования. Уверяю, тебе здесь понравится после первого же обеда! – Утор немного повеселел. – Ну да ладно, идем. В большом шатре нас уже ждут. Проходит обед для третьей полусотни.
Нил не умел понятия, что такое «третья полусотня», но есть ему хотелось, и он поплелся за Утором, бормоча что-то невнятное себе под нос. Он прошел, наверно, уже мимо тысячи шатров. Но на самом деле он шел долго и много раз останавливался, только от этого ему казалось, что он уже исходил все Глухоманье.
Вдруг Нил остановился. Он увидел, как дунэдайн тренируются стрелять из лука. Они построились в линейку, человек десять. Перед ними мишени – круглые щитки с цифрами. Натянули тетиву все вместе, как по команде… И так же, как по команде, отпустили. Короткий свист – и стрела попала в щиток. А потом полминутки говорят и опять стрелять.
Утор позвал его, и Нил пошел дальше по тропе. Ему казалось странным, что тут еще протоптаны тропы… Ведь лагерь же! И ходят везде.
- Слушай, почему тут протоптана тропа? – спросил Утора Нил, поглядывая то на тропу, то на рослого дунадана.
- Потому что лагерь мы тут основали год назад, а поставили прямо на месте, где часто ходили-хаживали Странники с Высоких Гор. Они пришли неизвестно откуда, с севера. Наш лагерь обосновался год назад, и тогда мы прогнали их с этих земель, с Глухоманья, – ответил Утор с темным лицом. – Мы боимся, как бы они не подкрепили ряды Врага. Если они пойдут в Мордор, будет хуже. Мы следим за действиями Врага, но опасаемся контратаки.
- Откуда вы пришли, по чьему указанию? – внезапно спросил Нил, не захотев менять тему, что его самого удивило.
- Мы? Мы не подчиняемся ничьим указаниям! – прошипел Утор. – Мы пришли охранять эту землю от Врага. Мы заслоняем Врагу путь в Лихолесье через Глухоманье и подход на север, к Одинокой Горе… Но будет нам. Уже обед наступил, а мы тут ходим-бродим. Пора уже! Почти пришли, вон там большой шатер обеденный!
Нил посмотрел вдаль, и действительно – большой шатер, гораздо больше, чем те, другие! В него вместилось бы, наверное, триста человек! Шатер был большой, из такой же грубой ткани. Вход в шатер был высотой метра три, а сам шатер - в два раза больше. Он возвышался над дунэдайн, стоящими у входа так, что теперь самому Нилу казалось, что люди – хоббиты.
Войдя в шатер и пройдя мимо двух стражников, Нил очутился в большом помещении. Внутри было немного мебели, зато большой: по центру стоял длинный обеденный стол; за ним, как сказал Утор, должно помещаться пятьдесят человек – полусотня; стол был искусно сделан, не то, что деревянные изделия в прочих шатрах; углы были аккуратно закруглены и обрамлены медью, ножки серебрились при свете, как золотые. Сам стол был деревянным. Больше мебели, в своем роде, не было. Только стулья, не такие красивые, как стол, да пара каких-то массивных штук вроде печей.
Утора и Нила хорошо приняли, те сели за стол. Нил уселся рядом с Утором, чтобы удобно ему было, чтоб не растерялся. А то скажет еще кто чего, а Нил и что делать-то не знает. Справа от Нила сидел бородатый дунадан высокого роста; у него были темные волосы и резкие черты лица; за поясом мерцал кинжал.
Начали обед часа в четыре – уже постепенно клонило к вечеру, но небо сияло, как днем. Закусили дунэдайн большим куском жареного мяса, гарниром из зелени (но не местной, здесь ничего съедобного почти не было). Выпили вино, кто хотел – сок из сладких ягод. По ходу обеда некоторые дунэдайн болтали; Нил сидел молча, и лишь изредка переговаривался с Утором.
Вдруг в шатер зашел еще один воин дунадан. Он чуть переговорил с часовыми около обеденного шатра, а потом прошел в помещение. При его появлении тот, кто сидел во главе стола, встал и учтиво поклонился. Все разговоры сидящих за столом дунэдайн умолкли. Вошедший же заместил дунадана и, поклонившись всему столу, начал:
- Итак, дорогие мои собратья! Сегодня я хочу провозгласить тост в честь нашего нового поселенца и теперь члена лагеря – господина Ниллиона Дугласта!
Утор знаком приказал Нилу встать, и тот встал, хоть и видно его не было – полутораметрового чужака.
- Он пришел к нам с севера, с северной башни людей близ раздвоения Келдуина. Мы похитили его, когда он стоял на посту, часовым. Четверо наших разведчиков приволокли одного стражника, и им оказался Нил. И сегодня мы хотим рассказать Нилу о наших правилах! Но сначала давайте обсудим ситуацию в Глухоманье.
- Если тебе не интересно, можешь выйти, - прошептал Утор под общую болтовню дунэдайн.
- Нет, я, пожалуй, останусь здесь. Лишние сведения не помешают, - пересилил себя Нил. – А если будет не интересно, я найду чем заняться.
- Ладно уж, сиди, - пробурчал в ответ Утор.
- Итак, - продолжил дунадан. – Обстановка в Глухоманье для нас особым успехом не является. За последние несколько месяцев орки прорвались вперед и заняли позицию около Рохана, севернее Мертвых Топей. Если они пройдут по Андуину Великому к Дол-Гулдуру, то нас непременно ждет поражение. Орки подкрепят свои ряды легионами с Дол-Гулдура и, когда соберут достаточно сил, нападут на наш лагерь. А сейчас, как известно, морийские орки перешли Лориэн и сейчас рядом с Дол-Гулдуром. Напади на нас с двух сторон – с Изгарных гор и со стороны Лихолесья – ждет нас поражение.
По нашим расчетам, орки прибудут в Дол-Гулдур уже через неделю. Они сейчас севернее Мертвых Топей, а с их быстрым шагом без передышки они дойдут до Дол-Гулдура в считанные сроки. Мы, боюсь, можем не успеть пересечь их путь. Если только связаться с Ристанией или Лориэном… Но, боюсь, они не будут защищать проход к Дол-Гулдуру через Андуин. Нам придется самим попытаться туда добраться.
Если мы сядем на коней, то успеем прискакать как раз южнее Дол-Гулдура. Как бы нас там уже не поджидали орки. Прискачем мы южнее леса; орки выйдут к нам из-за боязни леса, где их может подстерегать что угодно. Мы можем принять бой, но у нас всего около ста конников и сто коней на них. А около Дол-Гулдура может скрываться полутысяча, а может, больше. Да еще орки с юга, из Мертвых Топей, там по нашим сведениям скрывается тысячная орда. На вряд ли мы сможем противостоять полутора тысячной рати, да еще, наверняка, хорошо вооруженной.
- Орки боятся света! – вызвался Утор. – Мы можем загнать их в светлое место.
- Их кованые из железа шлемы не пропускают свет, литые из стали доспехи защищают кожу, а мощное оружие запугивает противников, - ответил на это главный дунадан – У нас не получится победить их орду. Они слишком сильны для наших немногочисленных воинов. Давайте лучше подумаем, что делать, если орки дойдут до Дол-Гулдура.
- Нападут на нас, ясное дело, – отозвался один из дунэдайн.
- Вместе армии Дол-Гулдура и Мордора образуют более двух тысяч воинов. У нас всего тысяча, вряд ли мы сможем противостоять им. Однако всего половина из них должна быть с доспехами, поскольку орки из Мордора хлипкие – и это дает нам некоторое преимущество. Также орки обладают меньшими способностями, чем дунэдайн, и хуже умеют сражаться: размахивать ятаганами – еще не все. Наших воинов мы готовили годами, а в этом лагере – учились всему. И да, орки не знают этой местности, они почти никогда не бывали в Глухоманье. Это нам дает высокий перевес. Если учитывать все это, да еще нашу возможность подготовить ловушки, силы становятся равны и, мне кажется, наша чаша даже и перевешивает.
- Но что, если оркам дадут еще подкрепление, и из Мораннона выйдет еще больший отряд? – подкрепил предположение главного дунадана какой-то воин.
Дунадан мрачно покосился на вызвавшегося. Только теперь Нил хорошо смог разглядеть его, не вникая в его таинственные речи. У него были густые черные волосы, свободно спадавшие с массивных плеч. Серые глаза, густые брови. Храбрый, мрачный, страшный взгляд заставляли думать о его статусе в лагере. Острый и проницательный, он пронзал, как хорошо заточенный эльфийский клинок всех присутствующих на обеде. На теле был броневой жилет, укрепленный железными пластинами. Пояс был с ножнами, в ножнах – меч, за поясом – кинжал. Мощные руки упирались на стол. Взяв бокал вина, он хлебнул хмельной напиток, губы окунулись в темную жидкость, и с каждым глотком Нил чувствовал, как у него прибавляются силы. Наконец дунадан осушил бокал и продолжил:
- Тогда вам придется надеяться лишь на свою волю, храбрость и понятие ситуации, - резко ответил воин.
Нилу было как-то не по себе. То ли ему выйти хотелось, то ли устал он от всей этой возни. Слишком ему было неинтересно обсуждать дела мировые. И в самом деле: что делать маленькому стражнику в таком разговоре? Он, стражник, интересуется такими понятиями, как армия… Да он ее в жизни не видывал! В башне бы его обсмеяли, заявив, что Нил просто трус, возомнивший себя великим воином и стратегом. Наконец он спросил Утора:
- А как зовут того воина, что говорит? – сказал Нил – Я то понял – он главный. Но кто он?
- Его зовут Атонас. Он предводитель нашего лагеря, - ответил Утор с угрюмым лицом. – А теперь, будь добр, сядь и слушай, либо уйди, - он отхлебнул вина.
Нил решил остаться и внимательно слушал дальше, чуть припоминая жизнь в башне.
- Так вот, - продолжил дунадан – Наши воины способны сражаться лучше, чем орки; цените это. Мы сможем противостоять оркам с помощью нашей веры, воли и силы духа!
Но давайте обсудим план на ближайшую неделю, - сказал было Атонас, но его прервал дунадан, сидящий напротив Нила:
- Как ты думаешь, Атонас, куда пойдут морийские орки?
Главарь дунэдайн немного помолчал, задумавшись. Потом, сквозь сонные и бесполезные раздумья, он проговорил:
- Морийских орков застанут воины Лориэна на подступах к Андуину Великому, либо отряд эльфов близ Дол-Гулдура. Но эльфы не осмелятся идти к Дол-Гулдуру и подходить к нему слишком близко. Будем надеяться, что орки не успеют дойти до крепости Врага, а иначе мы точно не справимся с армией бесконечных врагов.
Атонас склонился над столом и взял в руки бокал.
- Сколько мы будем ждать? – спросил один из дунэдайн.
- Мы будем ждать, пока орки не пройдут по Андуину Великому к Дол-Гулдуру. А они, несомненно, туда прорвутся. Мы если и успеем их остановить, то только у подножия леса, близ холма, на котором стоит крепость Врага Дол-Гулдур.
Посмотрим, какие враги у нас есть, - Атонас обошел взглядом всех дунэдайн. – Во-первых, нам, конечно же, угрожают орки. Их необъятные полчища и орды находятся в трех опасных для нас местах: юг, Изгарные Горы Мордора, где стоит их лагерь; Мертвые Топи, откуда они в скором времени пойдут к Дол-Гулдуру; и, наконец, морийские орки располагаются близ Лориэна, и я не уверен, что они еще не перешли Андуин. Опасность приближения и нападения на нас орков велика. Они превосходно чувствуют себя ночью, да к тому же, разъезжая на варгах, способны нанести большой ущерб нашему лагерю. Во-вторых, со стороны востока, с Прирунья и ближайших степей, нам угрожают истерлинги. Они находятся только там. Племена истерлингов способны проходить длительные дистанции на расстояние тысячу лиг, а их воины хорошо подготовлены и вооружены.
В-третьих, опасность для нас также составляет область Изенгарда, Рохана и Дунланда. В Изенгарде правит чародей. Он готовит легионы новой породы орков, дабы напасть на Рохан, я так думаю. В Рохане живут честные люди – конники, никогда не желавшие причинять зло миру, но где гарантия, что они не перешли на сторону Врага? В Дунланде же живут дунландцы, разгневанные на Рохан и завидующие им. Обширные земли Рохана простираются на много лиг, и дунландцам хотелось бы завладеть ими. Они также встали на сторону мага. Нам угрожает опасность отовсюду, друзья, и мы должны дать им отпор.
Хор из полусотни голосов подтвердил мнение Атонаса. Все дунэдайн встали и, поклонившись, тихо сели. Но Атонас не прервал речь:
- А теперь позвольте мне сообщить немного о северных частях Глухоманья, севернее нашего лагеря, о башне, откуда мы притащили Нила Дугласта, - все покосились на невысокого парнишку. – Там также стоит отряд из пятидесяти воинов, из северной башни. Это люди с юга, наверняка гондорцы или кто-то там еще…
- Они не из Гондора! – внезапно, сам от себя не ожидая, крикнул Нил. – Это частью рохиррим, частью дунэдайн.
- Дунэдайн в северной башне? – переспросил Атонас. – В жизни я такого не видывал. Немногие дунэдайн и их потомки здесь, в лагере. Другие шастают по Средиземью, и по Глухоманью в частности.
- Но они там есть, как бы то ни было, - выдавил Нил. Потом ему стало не по себе, и он вышел.
В шатре еще долго слышался шум говора дунэдайн. Шатер свет не пропускал, и Нилу на мгновение даже показалось, что в шатре темно. На улице шла тренировка воинов, и неподалеку сражались два воина, уже не так окруженные толпой – поэтому Нил их так хорошо видел. Затем Нил посмотрел в сторону границы лагеря, прямо на небольшую рощицу леса. Там виднелись невысокие деревья, застланные ярко-зеленой листвой степи. Ровный горизонт из поросли леса был виден всего на треть лиги – дальше горизонт заслоняли большие шатры воинов.
Вдруг из выхода из шатра вышел Утор и позвал Нила. Тот пошел. Зайдя в шатер, он услышал такой разговор:
- …Пробиваются через запад Глухоманья и будут прорываться. Они идут в Рохан, и сейчас нам надо удержать их в первую очередь от самих себя. Рохан сам оборонится от орков, а вот нам мало кто поможет. Ринутся они сейчас в Дол-Гулдур, и нам всем конец. Добежать туда, перехватить их – вот что нам нужно! – громко говорил Атонас. – Мы их не удержим на пути в Дол-Гулдур. Они объединятся – и все! Три-четыре тысячи орков, да еще подкрепление из Мордора – мы такого не выдержим! Что ты скажешь теперь, Анчарт?
- Я скажу, что нам не важно, куда идут орки. Мы не успеем их остановить, Атонас. А если мы будем спокойно ждать, орки обойдут нас стороной – мы им не нужны.
- Орки лишь думают, что мы можем напасть на них. Но как с такими-то силами мы одолеем орды врагов? Вот в этом они не правы. Мы не сможем атаковать их, и поэтому, думаю, они наши планы не знают.
- Это верно, – подтвердил Анчарт – не знают.
- Вот-вот. Мы обманули Врага, подставив ему свои замыслы, якобы подставив. Враг ничего не узнает, пока мы будем готовиться к его появлению. Когда орда орков достигнет севера Глухоманья и попытается атаковать нас, лагеря тут уже не будет. А по нашим расчетам, они должны атаковать только зимой, через месяц. Мы успеем уйти отсюда в ближайшие короткие сроки, дабы про наш уход еще не разведали орки. Но не только орки могут это разведать, - он покосился на Анчарта – могут и дунэдайн. И не просто дунэдайн, а люди нашего лагеря.
- Не думай, что это так! – сказал Утор, входя в шатер. – Никто из наших воинов еще не предавал нас и не был заворожен тьмой и пленен Сауроном. Тут нет места для предателей!
- Однако верится мне, здесь есть некоторое количество шпионов. Соглядатаи Саурона бродят везде, и я не думаю, что не забрели и сюда.
- Это верно, но не среди наших воинов! – противился Утор.
- И тем не менее, нас преследуют вечные шпионы. Признай это, Утор, нам грозит опасность. Как тебе не верится, что очень скоро все попытки сражаться с орками будут напрасны?
Утор ничего на это не ответил. А как не понимать этого? Ведь сила орков крепла с каждым днем, и Враг, это было верно сказано, не слабел, а только набирал силы. Всех ждало великое нападенье, и чуял Утор, что нелегка будет победа светлых сил. Если это будет победа, конечно.
- Ладно, я приму это к сведению, - ответил он. Но больше его сейчас волновала не судьба лагеря, а растущая с каждым днем сила орков.
- Одно мне ясно, - сказал он после паузы. – Орки крепнут, а мы валимся под и боевыми машинами, словно трава под косой.
- Ты, наконец, понял, что орки сильнее – давно бы так! – проговорил на это Атонас. Он поставил бокал с вином на стол и многозначительно кивнул головой.
- Сегодня мы решим что к чему, но решим не здесь, не на обеде третьей полусотни, а на совете старших дунэдайн. Так что я ухожу, закончив на этой ноте.
Но Атонас не ушел. Он хотел сказать, что попросту закончил тему о войне. Он не хотел следующую даже затрагивать, но, к сожалению, пришлось и это произнести, не препятствуя закону.
- Я еще не все сказал, - привел он в порядок растерянную полусотню. – Давайте все же попросим нашего нового маленького дунадана сказать свою речь.
Рев оглушил Нила, и было понятно, что все очень хотели услышать речь маленького, похожего на хоббита стражника. По столу забарабанили кулаки, послышались выкрики, и Нил наконец вышел к Атонасу и нехотя начал:
- Итак, теперь я тут. Вы похитили меня, можно так сказать, но зато, может, мне здесь будет хорошо, может я таки привыкну. Теперь я член лагерь, и постараюсь обучится всему, чему вы меня захотите научить. Надеюсь, мы с вами всеми найдем общий язык, перезнакомимся и подружимся… Все.
Стол тихонько молчал – все ожидали большего. Но когда один из них захлопал и сказал «здорово», вся столовая опять поднялась на ноги, шатер расшатался, послышались выкрики.
- Как видишь, тебя хорошо приняли, Нил.
После этого Нил тихонько сел на место под мягкие слова Утора. Но только он показался ему каким-то подбадривающим забиякой, который так и норовится что-нибудь сказать в его адрес. В конце концов он чувствовал себя не в своей тарелке.
Атонас наконец ушел. После этого все наконец поели и попили. Многие уже стали расходится, а Нил никак не мог насладиться вкусностями приготовленного обеда. В конце концов Утор не выдержал, лично поднял его из-за стола и вывел на улицу. Вдоволь наевшийся Нил выразил свое желание опять лечь в постель и уснуть как ни в чем не бывало.
- Нет, так уж ты не отделаешься! – ухмыльнулся Утор. – Любишь кататься, люби и саночки возить. Придется поучиться, прежде чем поспать. Но вначале ты все-таки отдохни.
***
Через несколько часов Нил проснулся в своей постели. Был уже вечер, под семь часов. Небо темнело, покрылось темно-синим полотном, уже почти черным. Ни звездочки не было на небе – все заслоняли тяжелые темные тучи. Ветер дул нестерпимо, качая стенки шатра. Они дрожали, утихали и вновь наливались волной холодной дрожи. Такая погода стояла вот уже два часа.
Но за стенкой шатра этого всего не было видно. Проснувшись, Нил заметил, что лежит в том же самом шатре: та же мебель, кровать, стул, столик – все то же. Изменилось лишь то, что стенки судорожно покачивались, на улице было тихо и пусто, и в шатер давно никто не заходил.
Нил хотел уже было опять лечь, но вдруг заметил Утора. Он бесшумно зашел в шатер, стараясь не разбудить Нила. Но тот уже дал о себе понять, к разочарованию дунадана.
- Что ты там ищешь? – спросил Нил, делая вид, что ему это и впрямь очень интересно.
- А тебе какое дело? – отозвался Утор. – Тебе-то все равно. Спи, скоро ночь.
- Ты же собирался показать мне лагерь и обучить? – допытывался Нил.
- Отстань, мне сейчас не до этого.
- Но ты же обещал! – не отставал Нил. – Помнишь, ты мне сам говорил: «Не надо спать. Любишь кататься, люби и саночки возить. Сегодня покажу тебе лагерь и обучу».
- Я говорил не так много, - пытался отвязаться Утор.
- И все же ты мне обещал, - пристал Нил. – Да и у меня все равно есть к тебе разговор.
Утор сел на стул рядом с кроватью, чувствуя, что разговора не миновать. Он уселся поудобнее и приготовился слушать. Нил же сел на кровати, подпер голову руками и спросил:
- У меня давно был один вопрос. Хотя не так давно, как хотелось бы, но появился он все-таки во время обеда, когда сказали, что я теперь новый член лагеря. Так вот, этот вопрос, пока я спал, ровно изъял мне всю душу. Я понимаю, что ваша цель состоит в том, чтобы начислить себе больше воинов, это якобы так. Но вообще я знаю, что настоящая причина пока является для меня загадкой.
Меня долго мучил этот вопрос. Я предлагал все возможные варианты, останавливался на одном и переходил на другой, и так каждую минуту. Но теперь, дума, я могу тебе сказать это, ибо все варианты, предложенные мной, были неправдоподобны и немыслимы. Так вот, я тебя спрошу: зачем вы украли меня?
Глава III. Избранник:
Утор молча смотрел вниз, опустив глаза. Казалось, что родители раскрыли план маленького ребенка, и теперь он, огорченный и как бы «побежденный», опустил глаза и смотрит вниз, опечаленный. Утор с полминуты так глядел в пустоту. Потом он поднялся и сказал:
- Да, это так. Мы надеялись скрыть это от тебя, хранить в тайне, пока не наступит срок. Мы хотели обучить тебя военному делу перед тем, как совершим то, ради чего украли тебя. А совершим мы поход, и украли мы тебя ради него. Я расскажу тебе, как это произошло.
Мы еще сохранили небольшое долголетие, не думай, что потомки дунэ-дайн не могут состязаться с чистокровными нуменорцами. Мы живем около ста тридцати – ста сорока лет, это довольно много, даже по меркам невысокликов. Ты думаешь, мы сами не искали тебя, а украли наугад? Разумеется, искали.
Один раз наш вождь Атонас, а он самый долголетний, ибо является самым близким родственником дунэдайн, и мы думаем, что он проживет сто шестьдесят лет, пошел в путь к югу. Он тогда был еще молод, но уже набрал достаточно опыта. Он пришел в Минас-Тирит и там заглянул в архивы с разрешение государя крепи. Он порыскал среди листков, и читал много чего, дабы набраться опыта. И вот ему подвернулся листок с пророчеством. Было там записано:
Один придет и навеки защищать будет
Поле южное, что будет на час роковой залито
Тьмою врагов и великою их враждою.
Один придет и соединит их воедино
И восстанет он против Царства Мрачного
Когда нападет оно на равнины южные.
И отстоит он землю свою победную,
Не отдаст поля великого колосистого,
И не забудут его подвиг на всей нынешней земле.
Званье ему будет иное, чем у воинов,
Иное, чем у многих воинов, которые сложили мечи в бою,
Лицом будет он отражать свет земной,
А в руках его пламя будет полыхать,
И не забудут его подвиг на всей нынешней земле.
Странно, конечно, не спорю, но доля смысла есть. Это предание ему особо понравилось, и он забрал его с собой, тайно положив за пояс. Пропажи никто не заметил, да и искать бы не стали.
Сразу же на рассвете он выехал из Минас-Тирита обратно. Лагеря тогда еще не было, а он жил на севере, близ Эребора. Но когда стали туда соби-раться орки, он почуял неладное – мол слишком много их тут развелось, и возомнил себя тем, о ком говорится в преданиях. И он пошел с боем на ор-ков, собравшихся на севере, собрав огромную дружину.
Но он потерпел поражение, ибо орков было во много раз больше, а дружина – около сотни человек – ничего сделать не могла, будь даже это дружина троллей. Всех раскидали, дружина была разгромлена, удар отбит. Атонас потерпел поражение, да вдобавок еще и получил большую рану на правом плече. Он до сих пор ненавидит орков Серых гор за эту рану.
Ну так вот. После поражения, вернувшись, он начал искать избранника. Искал он двадцать лет, и наконец бросил – стало ему скучно. Но почему бросил на самом деле, почему? Ведь он знал, для чего нужен избранник! И я, кажется, тоже догадывался… Хотя начихать мне было на избранника, но в новую интригу лезть я был мастер. Что делать, ведь столько интересного происходит вокруг, а жизнь коротка, вот и все! Почему интерес прилип ко мне и я стал изучать его домыслы?
Скоро, очень скоро мне все стало понятно. Поля эти южные – наши, в этом сомнений не было. Но у меня были сомнения – не Пеленнор ли это? В конце концов, где Атонас нашел этот листок с преданием? Но после нескольких дней размышлений Пеленнор отошел на задний план – южные поля. И это Пеленнор? Нет, Пеленнорские равнины назывались бы по-другому. А поля наши – Бурые равнины.
Но от чего защитить должен был избранник? Вот это было действительно загадкой. От северных орков? Нет, на вряд ли; сам подумай, избранник – и должен был защищать от полчищ ненавистного Драугрука; Драугрук, если ты не знаешь – нынешний предводитель орков Серых гор. Слишком это было… просто и как-то не по-настоящему. Кто станет говорить в преданиях об орках и избраннике, который защитит Бурые равнины от них? Нет, я знал, причина была куда серьезнее.
В поисках ответа я вместе с моим другом – Эклабом – отправились в Лориэн, царство эльфов. Там нам оказали необходимые почести. Сами Владыки этого эльфийского края – познакомились с нами и спросили, куда идем и на что ищем ответ. Многие варианты предлагали Владыки Лориэна, и наконец мы все остановились на одном – ответ был в недрах Страны Мрака – Мордора.
У Нила передернуло дыхание. Мордор, снова Мордор! Как ему не хоте-лось сейчас думать об этом. О, как хорошо сейчас подумать о своем родном доме, о башне… Но разве башня – родной дом? А ведь Нил всегда о нем мечтал, сколько не мечтал не один хоббит, по-настоящему хотящий дом.
- Ну так вот… - продолжил Утор. – Мы с Эклабом не очень-то хотели отправляться в Мордор – мало ли что? – и поскакали – у нас были кони – прямиком к Дол-Гулдуру. Может, там эта тайна будет разведана.
Во весь опор поскакав к Дол-Гулдуру, мы приметили все сведения о этом темном замке. А слухи о нем ходили нехорошие, ты не представляешь, какие нехорошие… В общем, пришлось нам у путников всяких и попутчиков спрашивать, не слышно ли чего о замке. Но все только откланялись от ответа; тем более, и откланяться-то было и некому: кто же будет гулять в Лихолесье в такую пору? Нет, я понимаю, что эльфы, но они-то с нами говорить не хотят. Вот, одни даже погрозились доставить нас какому-то их… королю, что ли… Я не совсем понял смысл его последних слов, но было ясно, что говорит он о чем-то странном. Благо, всеобщее наречие спасло от еще больших недоразумений. Но вернулись мы оттуда ни с чем. А вот почему.
Прибыли мы в Дол-Гулдур, значит. Близко не подходим, орки всюду бродят – из этой строки рифма небольшая складывается – и замечаем – горит что-то там, наверху. А что, не приметили: подумаешь, какое новое чародейство лиходейское. Нам было начихать на это, главное – узнать, что там такое творится. Ну, а разузнать мы не успели, потому что… Да потому что на нас напали! И не орки, не подумай. С ними потом смехотворная история вышла…
Так вот. Ходим мы ходим, бродим, и тут вот тебе и на – рыцарь; не подумай, не какой-то там – весь в черных доспехах, голова в шлеме, а шлем не только голову закрывает, а все лицо. Только два зеленых глаза видно в прорезях. А на шлеме красуются два крыла в разные стороны да голова дракона посредине. Весь мощный, складный, высокий, черный. Наплечники с шипами, весь какой-то шипастый. Да и плащ у него странный: черный, рваный, длинный. Ну точно призрак, о которых сказки рассказывают! Только вот шлем красуется на голове, и плащ полностью его не заворачивает – резвится на ветру.
Эклаб нацелил стрелу, вытащил из ножен меч. Несколько минут длилось молчание. Потом Эклаб выпустил стрелу, но воин попросту отбил ее рукой, как муху. Следующую пущенную стрелу, хоть я и уговаривал Эклаба этого не делать, черный рыцарь увеличил в размерах, и в его руках она стала черным копьем. По нему заструились зеленые и черные потоки, и, когда перестали, он нацелил на нас копье. Я слишком поздно сказал Эклабу «берегись»… - тут Утор замолчал. Было видно, что о чем-то он не хотел говорить. Вид у него был скорбный и печальный. Нил сам все понял.
- А как ты оттуда сбежал?
- Видимо, черный черт решил оставить меня в покое. Я никогда ему не прощу этого, никогда, - из глаз Утора покатилась по щеке слезинка.
- А дальше-то что? – не унимался Нил. Он хотел хоть как-то его развесе-лить. Но не получалось.
А дальше ничего. Я бросил поиски, поняв, что они ровно ни к чему не приведут.
Совсем недавно, как ты знаешь, Атонас обосновал наш лагерь, великий лагерь дунэдайн Глухоманья. Мы собрались и пришли к нему, все, кого только можно найти в Лихолесье и на севере Глухоманья. Мы пришли к нему в лагерь, сами поставили и обосновали его здесь, на этом месте: оно было пустынным и пустым, там почти ничего не росло, а вот недалеко лес, так что нам вполне удобно. Нет, конечно, не Лихолесье! Это я бы назвал не лесом, а лесной долиной или… не знаю, как, но как-то более величественно. То был обычный небольшой лес, всего пару на пару лиг. Но растений там хватает, как и деревьев, не подумай! Вполне пригодные для еды грибы, да еще и папоротники. В общем, ассортимент не плохой, для лагеря хватает.
Орки Атонасу воспротивились пуще прежнего: когда они узнали, что тут стоит лагерь, то пришли через месяц и прорвали нашу оборону. Собралась большая рать пещерных и горных орков, маленьких, окованных доспехами и носящих копья наперевес. Мы отразили первую осаду, понеся значительные потери, а тогда численность лагеря составляла более двух тысяч воинов. Многие воины пали в боях за лагерь, а все по неразумению Атонаса!
При второй попытке потери были не меньше. Триста человек, представь, триста из полторы тысячи! Мы несли потери, но Атонас хотел стоять до последнего… При последней стычке наши воины попросту разбежались из-за страха перед полчищем врагов, а за лагерь шла отчаянная борьба. Десять дюжин защищали половину лагеря, которую враги еще не сожгли, и почти половина погибла, но они все-таки отстояли лагерь. Потери орков составляли более тысячи, так что рать отступила, решив более не терять своих сверстников, опасавшись, что может их всех постичь гибель. А вновь Атонас собрать войско не смог – осталось с ним лишь человек пятьсот, я в том числе, потому что хоть и не надеялся на горе-вождя, но зато он хоть вернулся в свой дом, в отличии от остальных. Эти пятьсот человек заново отстроили лагерь, и это стоило немало усилий. Атонас до сих пор вспоминает свое поражение.
Так вот. Мы отстроили лагерь и принялись за свое дело – закрывать оркам и прочим врагам проход на запад, юг и север. Дела у нас шли замечательно. И вот один раз я вспомнил о том, кого мы разыскивали. Я сказал Атонасу про это. О тотчас вспомнил также, как и я, но, к сожалению, отказался искать избранника. Тогда я, принявшись за дело всерьез, покопался немного в вещах вождя, и, к моему великому счастью, нашел листок, где было сказанье. Он был смят, пожелтел, но я более-менее смог разобраться в надписи, хотя прежде я никогда сказанье на листке не видел. И вот я нашел подсказку: чуть ниже были намалеваны какие-то символы, вроде руны, а вроде и нет.
Я пытался разобраться, но ответа не нашел. Я обратился к старцу нашего лагеря, он разбирался во всяких рунах. Старец сказал, что руны обозначают следующее:
И найдете вы его на башне севера,
Что проход к югу, северу и западу заграждает.
Ну, я спорить не стал, поверил. Если это так, то о какой башне говорили руны? Я отправился к Атонасу и спросил это. Он, к моему удивлению, все же проявил некоторый интерес, и сказал, что у раздвоения Келдуина есть одна такая башня, вероятно, о том и речь. Мы с Атонасом обсудили это дело чуть более чем за полчаса, и решили не медлить. Посланы были три человека из лагеря, они схватили одного и убежали. Но это был не ты, Нил. Другой человек, такой рыжий, с бородой, в шлеме и кольчуге. Это уж точно не ты…
- Старина Дол! О да, был у нас один такой, - перебил его Нил. – Мы его искали день и ночь, но так и не нашли. Мы-то думали, что он уже в плену у истерлингов. Ух, ну и повозились же мы с ним! Когда меня украли, они, наверное, вспомнили о Доле… Кстати, он у вас?
- Дол Тиработ? Если ты о нем, то он был захвачен в плен орками из Лихолесья, думаю, из Дол-Гулдура. Ох, неладное там сейчас творится…
- А жаль! Хороший был страж, – загрустил Нил.
- Ну ладно, не сейчас об этом! Я продолжу рассказ. Хотя продолжать-то толком нечего.
Ну, мы искали и искали избранника, и под конец решили, что это ты. Но у нас есть сомнения…
- Я? Если ты о мне, то я очень сомневаюсь. Ну какой я великий воин! Что с меня-то возьмешь! Ну, подумаешь, избранник какой-то. Сомневаюсь я, что это я. Кольчугу-то я носил немного, хоть и непрерывно. Тяжесть ее осела на мне, будто чугунный доспех. Меня – в воины? Да ты шутишь! Я – никто по сравнению с Долом. Может, он избранный?
Кстати, я думаю, раз я не стану избранным, то вы будете и дальше похи-щать наших людей… Может, не надо? В конце концов, не исключено, что вы избрали не ту цель. Может, башня эта северная – не наша, а чья-то другая? Ведь может же быть такое!
Но, во всяком случае, я не собираюсь тут задерживаться, если вы будете и дальше искать избранника. Я попросту уйду отсюда, когда мне вздумается.
- А вот с этим поосторожнее, - прошептал Утор – Атонас ведь тоже не дремлет, и следят за каждым твоим шагом наши стражники лагеря. Ты думаешь, их легко обойти? Совсем нет. На стражу отбирают только очень хорошо подготовленных бойцов. Куда тебе идти, в конце концов? Ты не знаешь дороги к северной башне а туда добрых двести лиг, если не больше. Так что лучше уж задержись у нас, а то и навсегда останься. Может, что из тебя выйдет.
Утор уже собирался выйти, но Нил его остановил:
- Минуту. А как же тренировки? Ты мне про них так ничего и не сказал!
- Тебе будет завра целая гора тренировок, - успокоил его немолодой воин – завтра нам предстоит нелегкий путь. Что ж, до встречи!
И с этими словами Утор распрощался с Нилом и вышел из шатра. Нил же остался. Он не очень-то понимал основной смысл всей этой затеи, но кое-что уловил – он идет в правильном направлении. «Думаю, он соврал, что стражники такие уж и подготовленные. Это все, наверно, для того, чтобы запугать меня. А мне нечего бояться! Ну, встретится один стражник, оббегу его и скроюсь в лесу, а там уж кто меня найдет? Ну да, они не найдут. А может, найдет кто другой… Ох, не по себе мне от этой мысли. А что, если на мой след нападут орки? Так, может, они найдут меня? А от этой мысли мне еще хуже» - думал Нил.
Он спокойно лег в постель и попытался заснуть, но заснуть не получалось. Он попытался снова – ничего. Наверное, слишком его тревожат сегодняшние события. А вдруг, если его и вправду возьмут в поход? А душа у Нила была хоть и путешествующая и любящая путешествия, Нил не хотел туда просто так оправляться. Да и к чему? Так хорошо здесь, в лагере… Но еще лучше в северной башне. О, как же он хотел попасть туда сейчас!
Эти мысли тревожили Нила. Он все время, наверное, до полуночи или позже, думал о сегодняшних происшествиях. Нет, эти мысли надо оставить, выкинуть! Но ничего не получалось, все новые мысли лезли в голову. Нил никак не мог уснуть. Нет, не мог.
Ему что-то совсем не спалось. «А, может, мне подумать над побегом? Может, чего и выйдет. Шансов, кончено, маловато, но для меня сойдет. Тем более, Утор наверняка меня запугивал, сказав, что охрана очень хорошо подготовлена… Плевать мне было на охрану, я пройду между ними незаметно, как мышка! Но раз уж так, то надо действовать быстро…».
И Нил начал тщетно пытаться уснуть…
***
Утор в это время шел к палатке Атонаса. Он размышлял о том, как бы сказать ему про ситуацию с Нилом. А что, если Атонас не совсем всерьез это воспримет? А ведь у Нила, возможно, хватило бы сил сбежать из лагеря, при всех своих недостатках, при большом желании.
Утор с первой встречи с ним понял, что паренек-то он осторожный и не-простой. Возможно, это и сослужило лагерю какую-то службу. А в поход его брать… А толк – ведь не хочет же! – какой? Не уж, лучше оставить его тут. Сколько нам приходилось искать разных «избранников», Утор еще никогда не выбирал среди них паренька, который пришел с севера, заявляет, что он не воин, и – вот тебе и на! – избранник.
Что делать в таких случаях? Как поступать? Ведь нельзя же уговаривать Нила, чтобы он присоединился к походу; не хочет – пусть не идет. Утор обещал подумать над предложением Нила оставить в покое северную башню, но захочет ли Атонас вообще разбирать это дело?
«Думаю, что нет, - сказал про себя Утор. – Хотя весьма неплохо было бы уговорить Нила. Все-таки лишний путник, да еще, по моему мнению, смышленый. От него толку, конечно, мало будет, но даже если он не избранник – все равно пригодится. А если и избранник – тут уж пусть Атонас разбирается. Но лично я считаю, что его следовало бы взять в поход и назначить главой или хотя бы помощником. А то что он, якобы избранник, ходит туда-сюда и даже не имеет права на что либо! Попадись мне Атонас с таким предложением, будет ему хуже…».
Пока он думал, он и не заметил, как подошел к палатке Атонаса. Шатер был не совсем большой, не больше, чем другие палатки. Такая же грубая ткань, все так же. Утор зашел в шатер, слегка раздвинув стенку шатра. Атонас сидел в молчании, вероятно, сохранив спокойствие во время таких войн и перемен. Он, не говоря ни слова, посмотрел на Утора, и в его мыслях было что-то неуловимое, невнятное. Такое многообразие его мыслей иногда наводило на ложный след.
- Здравствуй, Атонас, вождь северных племен и дунэдайн лагеря, - вежливо обратился к нему Утор. – Позволь мне посоветоваться с тобой. Ты ведь знаешь, времена темные, избранник вроде нашелся… Так, может, поговорим?
Атонас медленно повернул голову и прикрыл глаза в ожидании.
- Я буду с тобой советоваться, Утор, я уже давно тебя ждал. Сейчас нам многое станет понятно, как только ты мне расскажешь все, что тебе рассказал Ниллион. Я полагаю, ты сам не прочь кое-что добавить и поразмыслить, верно? Но для этого нужен еще и я. Так что он тебе сказал?
Воцарилось молчание. Утор с полминуты делал вид, что думал, а затем ответил:
- Думаю, что Нил пойдет с нами в поход, если даже он не избранник. Но это будет трудно сделать, я полагаю. Он сопротивлялся, говорил, что никакой не воин он, что он не избранник…
- Однако твои мысли текут иначе, верно? – перебил его Атонас. – Весьма любопытно. Так что же он тебе сказал?
- Немного, в основном рассказывал ему я. О походе, об избраннике, о наших путешествиях.
- В общем, ты ему все выдал. Хм, интересно мне знать, а что он тебе ска-зал? Я тебя спрашиваю третий раз. Сам подумай, хоть немного, но, может, эти слова несут в себе смысл?
- Сомневаюсь, – со вздохом и сожалением буркнул Утор. – Скорее, он подтверждал мои слова, поддакивал… Короче говоря, толку от него в этом разговоре немного было. Он только разве что слушал…
- А от тебя, Утор, я все жду сюрпризов, на которые нельзя надеяться! – сказал Атонас. – Уж не думаешь ли ты, что все это создано просто так? Вот уже год я знаком с тобой, хоть это и не очень много, я бы даже сказал, мало, а ты все чаще перестаешь меня радовать; вернее, радовать-то ты мен радуешь, а вот сюрпризов от тебя не жди, - еле понятно пробормотал он.
- Так чего же ждать, если он ничего не сказал? – возмущенно ответил Утор.
- Ты не понимаешь…
- Но ведь ты сам с ним говорил! После обеда, помнишь?
- Ну да, говорил. Но я и не думал спрашивать его о походе: даже если бы я его спросил, он не ответил бы. Лучшим его другом в лагере на данный момент являешься ты, Утор. Я и надеялся, что именно ты по собственной инициативе будешь с ним говорить; поэтому я не стал тебя уговаривать или вообще что-нибудь говорить про это – думал, сам разберешься. И ты разобрался, но недостаточно хорошо. Он ведь мог у нас кое-что выведать…
- Я ему сказал, что мы идем к Голубым горам, - перебил его Утор.
- Ну вот он и выведал, что путь опасный, наверняка ты ему это внушил, - с разочарованием ответил Атонас. – Но он тебе сам ничего не сказал, а ты рассказал ему слишком много, вот в чем смысл.
- Нет, кажется, я припоминаю, что-то он мне говорил… А, вот! Он сказал, что при желании может выбраться из лагеря самостоятельно, без чьей-либо помощи. Он думает, что сможет обойти наших охранников. Я ему поверил, и поспорил только чуть-чуть, внушив ему, что охрана у нас замечательная.
- Ну вот у него и уверенности прибавилось, - покачал головой Атонас. – Что тут теперь думать, он явно попытается сбежать.
- Об этом я не подумал, - честно признался Утор.
Атонас лишь медленно и устало опустил голову. Было видно, что он, хоть и молод, но уже слаб, и что надежд на него мало. Он как сквозь сон поглядел на Утора и заявил:
- Чем ты думал? Теперь он, конечно же, попытается убежать.
- Так надо этому помешать, - угрюмо ответил Утор.
- Так иди и мешай!
Друг Нила побрел к выходу. О как будто бы сомневался в своей пользе но охотно верил, что Нил убежать не сможет. И хотелось бы верить другим! Но что скажешь, ведь Нил не так прост, как заметил он сам; к тому же, может же у него хватить смелости? Все-таки Атонас правильно рассудил: не откладывай на потом то, что можно сделать сегодня.
Он вышел из палатки, погруженный в глубокие раздумья. Он думал о том, как бы препятствовать Нилу, как бы его переубедить. А то ведь он и вправду может сбежать. Зачем Утор только навел его на такую мысль!.. Но теперь надо было как-то удержать маленького стражника.
Но пройдя несколько шагов, увидел фигуру, плотно закутанную в старый синий плащ. На голову была надета не менее синяя широкополая шляпа, уже, видимо, изрядно потрепанная. Темные одеяния покрывали фигуру с шеи до ног, даже больше похожие не на плащ, а именно на костюм. Одежда была изукрашена узорами, которых почти не было видно в сумраке ночи. За поясом торчал небольшой кинжал в деревянных ножнах, исписанных древними письменами. Там был и небольшой коричневатый мешочек, как у древних волшебников из старых сказок. На шее у незнакомца висел не прикрываемый драгоценный камень, светившийся в темноте голубоватым цветом. Седые волосы спадали на плечи. Густая борода виднелась на груди. Лица Утор не мог разглядеть из-за пол шляпы, но он догадывался, что это было лицо старика, изнеможенного и усталого. В руке старик держал деревянный посох с красивым черным набалдашником.
Утору не пришлось начать с ним диалог – незнакомец сам к нему подошел. Он заговорил первым, и дунадан-воин услышал тяжелый старческий голос, без нотки эмоций или чего-то еще:
- Здравствуй, странник. Кто ты такой? Думаю, Утор, белесый немолодой воин, закаленный в боях, о котором мне рассказывал Атонас?
- Откуда ты знаешь Атонаса? – недоумевал Утор. – И кто ты вообще та-кой?
- Ты меня не знаешь. Я, старый маг, давно уже, должно быть, закончил свою миссию, а может, еще даже и не начинал. Меня зовут на древнем языке Латувэр, на эльфийском Астальвир, а на вашем вестроне – Алтанир. Я друг фокусов и магии… Хотя, тебе еще рано знать все обо мне. Меня пригласил Атонас, а не ты.
- Откуда… - начал было Утор но сбился, поняв, что вопрос неуместный.
- ...я знаю Атонаса? – продолжил за него Алтанир. – Он меня сам позвал на совещание. Я пойду с вами в поход, если, конечно, он не возражает.
- Но я ничего не знал об этом! – тихонько промолвил Утор.
- Ну, видимо, он тебе не сообщал. А теперь мне надо спешить к нему, - засуетился старик. Он медленно, но торопясь зашагал к палатке, опираясь на свой длинный посох.
- Можно мне пойти с тобой? – спросил Утор. – Я ведь тоже не в курсе дела.
- Сейчас нет, так сказал Атонас. Мы с ним советуемся один на один. Ты ведь, наверное, знаешь, что мы выступаем в поход уже завтра. Так чего ты тогда спрашиваешь? Ты знаешь достаточно, знаешь то, что дозволено знать тебе. Теперь лучше не вмешивайся в сегодняшние дела, а не то Атонас может разозлиться.
Утор попрощался с Алтаниром и поспешил к палатке Нила. Он проходил через многие шатры, скользя по земле с небывалой скоростью. Пробежав добрую тысячу футов, ему наконец осталось совсем немного. И тут он услышал протяжный крик, крик боли и жалости, источаемый каким-то молодым человеком, возможно, Нилом…
***
Маг неспешно вошел в шатер Атонаса. Тот уже его ждал: были поставлены стол и два стула, довольно роскошных. На столе стояли две кружки, доверху наполнены водой. Немного жареного мяса лежало в тарелке. Алтанир уселся напротив Атонаса и вежливо отказался от еды. Хозяин отложил тарелку, выпил немного воды и начал:
- Итак, я звал тебя, Астальвир. У меня есть к тебе дело. Ты уже знаешь, что мы пойдем в поход, но мне хотелось бы обсудить это поподробнее. Я тебе называл список тех, кто пойдет туда…
- О да, называл, - перебил его Алтанир. – Я, Ниллион, Утор, иургвайт Акт Манлэ, Роднур, Анорэл, гномы Фтор, Грон, Дорун, Брод, эльф Анордел и хоббиты Санталок Боббер и Бри Пойл. Только я не очень понимаю, как мы доберемся до Андуина за четыре дня? Это больше сотни лиг, подумай только! Да нам еще надо в Дол-Гулдур, ты сам понимаешь, зачем: там могут скрываться назгулы , которые нам совсем не нужны. Если верить тебе, что-то Саурон уже откопал в бездне. Верно? Хотя не надо говорить, я знаю, верно.
- Да, Мордор не дремлет в это темное время. Сам понимаешь, Астальвир, тут дело худо. С юга, с окраин Мордора, я прослышал, случилось что-то неладное для запада и куда нельзя более подходящее для Саурона. Думаю, с этим не сравнится даже барлог…
Я выведал все это у одного карлика, что живет на отрога Мглистых гор. Как-то раз, зайдя туда, прямо мне на глаза попалось карликов, которое знаменито свое худой славой. Я поймал одного из них и унес на север, лагеря еще не было. К счастью, карлик попался знающий и много повидавший. Он рассказал мне о находке орков. Да и так ходят слухи о каком-то дремлющем в недрах земных чудище. Вот он мне и рассказал все это. Ну а там уже слухи поползли. Мое счастье, что карлик что-то знал!
- Н-да, любопытный случай. Возможно, такое чудище увеличит силы Мордора стократ... Карлик больше ничего тебе не говорил?
- Вроде нет. Он только упоминал, что нашли что-то, похороненное в глубинах Эред-Литуи, а больше ничего.
Суровые глаза мага хитро сузились, поблескивая при тусклом свете лампы. Атонасу стало как-то не по себе. Он хотел было отвести взгляд, но синий маг будто не давал ему это сделать. Он словно приковал к себе взгляд, и стало ясно, что это неслабый противник в психическом бою.
- И ты его отпустил, даже хорошенько не расспросив? – с металлической грозной ноткой процедил сквозь зубы Алтанир.
- Ну… да, – ответил ему Атонас. – А что мне оставалось делать? Он, по-моему, больше ничего не знал, - он скорбно опустил глаза. Казалось, в присутствии мага Атонас вел себя кротко, а при разговоре с ним его вообще можно было убедить во что угодно.
- А мне кажется – знал. И зря ты не спросил карлика об этом. Черт возьми, а ведь ты мог бы больше узнать о силе, которую откопал в своем же мусоре Мордор! – рассердился Алтанир. – Что ж, плохо. Мы бы сейчас могли хорошенько насторожиться и приготовиться к неожиданному удару, могли бы все разведать… Но ладно. Лучше расскажи мне об избраннике.
- А что о нем рассказывать… Мы нашли его на северной башне, где-то в пятидесяти лигах отсюда. Неплохой парень, неплохой. Однако мы украли еще одного – его зовут Дол. Он тоже ничего так, но уж больно воинственный и уже наученный – а избранники наученными не бывают. Во всех сказках которые я только слышал, избранники – сообразительные подростки, ничего не сущие в военном деле! Так вот.
- Ну и что? Кого вы выбрали – Дола или все-таки… Нила?
- Пока Нила, - ответил Атонас – но, думаю, все наши ожидания в скором времени разрушатся, и придется красть еще одного. Я слышал от нашего парня, зовут Утор, что Нил не прочь остаться, но вот только он не хочет, чтобы крали других. Это как понимать?
- Да никак. Кстати, я видел Утора сейчас на улице. Он выходил из твоего шатра и направлялся куда-то. Думаю, он пошел за Нилом.
- И все же, Астальвир, ты остаешься непревзойденным предсказателем. Все верно – он пошел остановить Нила от необдуманного поступка. В общем, пока у нас все сходится как нельзя отлично.
- Согласен, - ответил Алтанир. – Выступаем завтра в полдень.
- Да, это так. Мы надеялись скрыть это от тебя, хранить в тайне, пока не наступит срок. Мы хотели обучить тебя военному делу перед тем, как совершим то, ради чего украли тебя. А совершим мы поход, и украли мы тебя ради него. Я расскажу тебе, как это произошло.
Мы еще сохранили небольшое долголетие, не думай, что потомки дунэ-дайн не могут состязаться с чистокровными нуменорцами. Мы живем около ста тридцати – ста сорока лет, это довольно много, даже по меркам невысокликов. Ты думаешь, мы сами не искали тебя, а украли наугад? Разумеется, искали.
Один раз наш вождь Атонас, а он самый долголетний, ибо является самым близким родственником дунэдайн, и мы думаем, что он проживет сто шестьдесят лет, пошел в путь к югу. Он тогда был еще молод, но уже набрал достаточно опыта. Он пришел в Минас-Тирит и там заглянул в архивы с разрешение государя крепи. Он порыскал среди листков, и читал много чего, дабы набраться опыта. И вот ему подвернулся листок с пророчеством. Было там записано:
Поле южное, что будет на час роковой залито
Тьмою врагов и великою их враждою.
Один придет и соединит их воедино
И восстанет он против Царства Мрачного
Когда нападет оно на равнины южные.
И отстоит он землю свою победную,
Не отдаст поля великого колосистого,
И не забудут его подвиг на всей нынешней земле.
Званье ему будет иное, чем у воинов,
Иное, чем у многих воинов, которые сложили мечи в бою,
Лицом будет он отражать свет земной,
А в руках его пламя будет полыхать,
И не забудут его подвиг на всей нынешней земле.
Странно, конечно, не спорю, но доля смысла есть. Это предание ему особо понравилось, и он забрал его с собой, тайно положив за пояс. Пропажи никто не заметил, да и искать бы не стали.
Сразу же на рассвете он выехал из Минас-Тирита обратно. Лагеря тогда еще не было, а он жил на севере, близ Эребора. Но когда стали туда соби-раться орки, он почуял неладное – мол слишком много их тут развелось, и возомнил себя тем, о ком говорится в преданиях. И он пошел с боем на ор-ков, собравшихся на севере, собрав огромную дружину.
Но он потерпел поражение, ибо орков было во много раз больше, а дружина – около сотни человек – ничего сделать не могла, будь даже это дружина троллей. Всех раскидали, дружина была разгромлена, удар отбит. Атонас потерпел поражение, да вдобавок еще и получил большую рану на правом плече. Он до сих пор ненавидит орков Серых гор за эту рану.
Ну так вот. После поражения, вернувшись, он начал искать избранника. Искал он двадцать лет, и наконец бросил – стало ему скучно. Но почему бросил на самом деле, почему? Ведь он знал, для чего нужен избранник! И я, кажется, тоже догадывался… Хотя начихать мне было на избранника, но в новую интригу лезть я был мастер. Что делать, ведь столько интересного происходит вокруг, а жизнь коротка, вот и все! Почему интерес прилип ко мне и я стал изучать его домыслы?
Скоро, очень скоро мне все стало понятно. Поля эти южные – наши, в этом сомнений не было. Но у меня были сомнения – не Пеленнор ли это? В конце концов, где Атонас нашел этот листок с преданием? Но после нескольких дней размышлений Пеленнор отошел на задний план – южные поля. И это Пеленнор? Нет, Пеленнорские равнины назывались бы по-другому. А поля наши – Бурые равнины.
Но от чего защитить должен был избранник? Вот это было действительно загадкой. От северных орков? Нет, на вряд ли; сам подумай, избранник – и должен был защищать от полчищ ненавистного Драугрука; Драугрук, если ты не знаешь – нынешний предводитель орков Серых гор. Слишком это было… просто и как-то не по-настоящему. Кто станет говорить в преданиях об орках и избраннике, который защитит Бурые равнины от них? Нет, я знал, причина была куда серьезнее.
В поисках ответа я вместе с моим другом – Эклабом – отправились в Лориэн, царство эльфов. Там нам оказали необходимые почести. Сами Владыки этого эльфийского края – познакомились с нами и спросили, куда идем и на что ищем ответ. Многие варианты предлагали Владыки Лориэна, и наконец мы все остановились на одном – ответ был в недрах Страны Мрака – Мордора.
У Нила передернуло дыхание. Мордор, снова Мордор! Как ему не хоте-лось сейчас думать об этом. О, как хорошо сейчас подумать о своем родном доме, о башне… Но разве башня – родной дом? А ведь Нил всегда о нем мечтал, сколько не мечтал не один хоббит, по-настоящему хотящий дом.
- Ну так вот… - продолжил Утор. – Мы с Эклабом не очень-то хотели отправляться в Мордор – мало ли что? – и поскакали – у нас были кони – прямиком к Дол-Гулдуру. Может, там эта тайна будет разведана.
Во весь опор поскакав к Дол-Гулдуру, мы приметили все сведения о этом темном замке. А слухи о нем ходили нехорошие, ты не представляешь, какие нехорошие… В общем, пришлось нам у путников всяких и попутчиков спрашивать, не слышно ли чего о замке. Но все только откланялись от ответа; тем более, и откланяться-то было и некому: кто же будет гулять в Лихолесье в такую пору? Нет, я понимаю, что эльфы, но они-то с нами говорить не хотят. Вот, одни даже погрозились доставить нас какому-то их… королю, что ли… Я не совсем понял смысл его последних слов, но было ясно, что говорит он о чем-то странном. Благо, всеобщее наречие спасло от еще больших недоразумений. Но вернулись мы оттуда ни с чем. А вот почему.
Прибыли мы в Дол-Гулдур, значит. Близко не подходим, орки всюду бродят – из этой строки рифма небольшая складывается – и замечаем – горит что-то там, наверху. А что, не приметили: подумаешь, какое новое чародейство лиходейское. Нам было начихать на это, главное – узнать, что там такое творится. Ну, а разузнать мы не успели, потому что… Да потому что на нас напали! И не орки, не подумай. С ними потом смехотворная история вышла…
Так вот. Ходим мы ходим, бродим, и тут вот тебе и на – рыцарь; не подумай, не какой-то там – весь в черных доспехах, голова в шлеме, а шлем не только голову закрывает, а все лицо. Только два зеленых глаза видно в прорезях. А на шлеме красуются два крыла в разные стороны да голова дракона посредине. Весь мощный, складный, высокий, черный. Наплечники с шипами, весь какой-то шипастый. Да и плащ у него странный: черный, рваный, длинный. Ну точно призрак, о которых сказки рассказывают! Только вот шлем красуется на голове, и плащ полностью его не заворачивает – резвится на ветру.
Эклаб нацелил стрелу, вытащил из ножен меч. Несколько минут длилось молчание. Потом Эклаб выпустил стрелу, но воин попросту отбил ее рукой, как муху. Следующую пущенную стрелу, хоть я и уговаривал Эклаба этого не делать, черный рыцарь увеличил в размерах, и в его руках она стала черным копьем. По нему заструились зеленые и черные потоки, и, когда перестали, он нацелил на нас копье. Я слишком поздно сказал Эклабу «берегись»… - тут Утор замолчал. Было видно, что о чем-то он не хотел говорить. Вид у него был скорбный и печальный. Нил сам все понял.
- А как ты оттуда сбежал?
- Видимо, черный черт решил оставить меня в покое. Я никогда ему не прощу этого, никогда, - из глаз Утора покатилась по щеке слезинка.
- А дальше-то что? – не унимался Нил. Он хотел хоть как-то его развесе-лить. Но не получалось.
А дальше ничего. Я бросил поиски, поняв, что они ровно ни к чему не приведут.
Совсем недавно, как ты знаешь, Атонас обосновал наш лагерь, великий лагерь дунэдайн Глухоманья. Мы собрались и пришли к нему, все, кого только можно найти в Лихолесье и на севере Глухоманья. Мы пришли к нему в лагерь, сами поставили и обосновали его здесь, на этом месте: оно было пустынным и пустым, там почти ничего не росло, а вот недалеко лес, так что нам вполне удобно. Нет, конечно, не Лихолесье! Это я бы назвал не лесом, а лесной долиной или… не знаю, как, но как-то более величественно. То был обычный небольшой лес, всего пару на пару лиг. Но растений там хватает, как и деревьев, не подумай! Вполне пригодные для еды грибы, да еще и папоротники. В общем, ассортимент не плохой, для лагеря хватает.
Орки Атонасу воспротивились пуще прежнего: когда они узнали, что тут стоит лагерь, то пришли через месяц и прорвали нашу оборону. Собралась большая рать пещерных и горных орков, маленьких, окованных доспехами и носящих копья наперевес. Мы отразили первую осаду, понеся значительные потери, а тогда численность лагеря составляла более двух тысяч воинов. Многие воины пали в боях за лагерь, а все по неразумению Атонаса!
При второй попытке потери были не меньше. Триста человек, представь, триста из полторы тысячи! Мы несли потери, но Атонас хотел стоять до последнего… При последней стычке наши воины попросту разбежались из-за страха перед полчищем врагов, а за лагерь шла отчаянная борьба. Десять дюжин защищали половину лагеря, которую враги еще не сожгли, и почти половина погибла, но они все-таки отстояли лагерь. Потери орков составляли более тысячи, так что рать отступила, решив более не терять своих сверстников, опасавшись, что может их всех постичь гибель. А вновь Атонас собрать войско не смог – осталось с ним лишь человек пятьсот, я в том числе, потому что хоть и не надеялся на горе-вождя, но зато он хоть вернулся в свой дом, в отличии от остальных. Эти пятьсот человек заново отстроили лагерь, и это стоило немало усилий. Атонас до сих пор вспоминает свое поражение.
Так вот. Мы отстроили лагерь и принялись за свое дело – закрывать оркам и прочим врагам проход на запад, юг и север. Дела у нас шли замечательно. И вот один раз я вспомнил о том, кого мы разыскивали. Я сказал Атонасу про это. О тотчас вспомнил также, как и я, но, к сожалению, отказался искать избранника. Тогда я, принявшись за дело всерьез, покопался немного в вещах вождя, и, к моему великому счастью, нашел листок, где было сказанье. Он был смят, пожелтел, но я более-менее смог разобраться в надписи, хотя прежде я никогда сказанье на листке не видел. И вот я нашел подсказку: чуть ниже были намалеваны какие-то символы, вроде руны, а вроде и нет.
Я пытался разобраться, но ответа не нашел. Я обратился к старцу нашего лагеря, он разбирался во всяких рунах. Старец сказал, что руны обозначают следующее:
Что проход к югу, северу и западу заграждает.
Ну, я спорить не стал, поверил. Если это так, то о какой башне говорили руны? Я отправился к Атонасу и спросил это. Он, к моему удивлению, все же проявил некоторый интерес, и сказал, что у раздвоения Келдуина есть одна такая башня, вероятно, о том и речь. Мы с Атонасом обсудили это дело чуть более чем за полчаса, и решили не медлить. Посланы были три человека из лагеря, они схватили одного и убежали. Но это был не ты, Нил. Другой человек, такой рыжий, с бородой, в шлеме и кольчуге. Это уж точно не ты…
- Старина Дол! О да, был у нас один такой, - перебил его Нил. – Мы его искали день и ночь, но так и не нашли. Мы-то думали, что он уже в плену у истерлингов. Ух, ну и повозились же мы с ним! Когда меня украли, они, наверное, вспомнили о Доле… Кстати, он у вас?
- Дол Тиработ? Если ты о нем, то он был захвачен в плен орками из Лихолесья, думаю, из Дол-Гулдура. Ох, неладное там сейчас творится…
- А жаль! Хороший был страж, – загрустил Нил.
- Ну ладно, не сейчас об этом! Я продолжу рассказ. Хотя продолжать-то толком нечего.
Ну, мы искали и искали избранника, и под конец решили, что это ты. Но у нас есть сомнения…
- Я? Если ты о мне, то я очень сомневаюсь. Ну какой я великий воин! Что с меня-то возьмешь! Ну, подумаешь, избранник какой-то. Сомневаюсь я, что это я. Кольчугу-то я носил немного, хоть и непрерывно. Тяжесть ее осела на мне, будто чугунный доспех. Меня – в воины? Да ты шутишь! Я – никто по сравнению с Долом. Может, он избранный?
Кстати, я думаю, раз я не стану избранным, то вы будете и дальше похи-щать наших людей… Может, не надо? В конце концов, не исключено, что вы избрали не ту цель. Может, башня эта северная – не наша, а чья-то другая? Ведь может же быть такое!
Но, во всяком случае, я не собираюсь тут задерживаться, если вы будете и дальше искать избранника. Я попросту уйду отсюда, когда мне вздумается.
- А вот с этим поосторожнее, - прошептал Утор – Атонас ведь тоже не дремлет, и следят за каждым твоим шагом наши стражники лагеря. Ты думаешь, их легко обойти? Совсем нет. На стражу отбирают только очень хорошо подготовленных бойцов. Куда тебе идти, в конце концов? Ты не знаешь дороги к северной башне а туда добрых двести лиг, если не больше. Так что лучше уж задержись у нас, а то и навсегда останься. Может, что из тебя выйдет.
Утор уже собирался выйти, но Нил его остановил:
- Минуту. А как же тренировки? Ты мне про них так ничего и не сказал!
- Тебе будет завра целая гора тренировок, - успокоил его немолодой воин – завтра нам предстоит нелегкий путь. Что ж, до встречи!
И с этими словами Утор распрощался с Нилом и вышел из шатра. Нил же остался. Он не очень-то понимал основной смысл всей этой затеи, но кое-что уловил – он идет в правильном направлении. «Думаю, он соврал, что стражники такие уж и подготовленные. Это все, наверно, для того, чтобы запугать меня. А мне нечего бояться! Ну, встретится один стражник, оббегу его и скроюсь в лесу, а там уж кто меня найдет? Ну да, они не найдут. А может, найдет кто другой… Ох, не по себе мне от этой мысли. А что, если на мой след нападут орки? Так, может, они найдут меня? А от этой мысли мне еще хуже» - думал Нил.
Он спокойно лег в постель и попытался заснуть, но заснуть не получалось. Он попытался снова – ничего. Наверное, слишком его тревожат сегодняшние события. А вдруг, если его и вправду возьмут в поход? А душа у Нила была хоть и путешествующая и любящая путешествия, Нил не хотел туда просто так оправляться. Да и к чему? Так хорошо здесь, в лагере… Но еще лучше в северной башне. О, как же он хотел попасть туда сейчас!
Эти мысли тревожили Нила. Он все время, наверное, до полуночи или позже, думал о сегодняшних происшествиях. Нет, эти мысли надо оставить, выкинуть! Но ничего не получалось, все новые мысли лезли в голову. Нил никак не мог уснуть. Нет, не мог.
Ему что-то совсем не спалось. «А, может, мне подумать над побегом? Может, чего и выйдет. Шансов, кончено, маловато, но для меня сойдет. Тем более, Утор наверняка меня запугивал, сказав, что охрана очень хорошо подготовлена… Плевать мне было на охрану, я пройду между ними незаметно, как мышка! Но раз уж так, то надо действовать быстро…».
И Нил начал тщетно пытаться уснуть…
***
Утор в это время шел к палатке Атонаса. Он размышлял о том, как бы сказать ему про ситуацию с Нилом. А что, если Атонас не совсем всерьез это воспримет? А ведь у Нила, возможно, хватило бы сил сбежать из лагеря, при всех своих недостатках, при большом желании.
Утор с первой встречи с ним понял, что паренек-то он осторожный и не-простой. Возможно, это и сослужило лагерю какую-то службу. А в поход его брать… А толк – ведь не хочет же! – какой? Не уж, лучше оставить его тут. Сколько нам приходилось искать разных «избранников», Утор еще никогда не выбирал среди них паренька, который пришел с севера, заявляет, что он не воин, и – вот тебе и на! – избранник.
Что делать в таких случаях? Как поступать? Ведь нельзя же уговаривать Нила, чтобы он присоединился к походу; не хочет – пусть не идет. Утор обещал подумать над предложением Нила оставить в покое северную башню, но захочет ли Атонас вообще разбирать это дело?
«Думаю, что нет, - сказал про себя Утор. – Хотя весьма неплохо было бы уговорить Нила. Все-таки лишний путник, да еще, по моему мнению, смышленый. От него толку, конечно, мало будет, но даже если он не избранник – все равно пригодится. А если и избранник – тут уж пусть Атонас разбирается. Но лично я считаю, что его следовало бы взять в поход и назначить главой или хотя бы помощником. А то что он, якобы избранник, ходит туда-сюда и даже не имеет права на что либо! Попадись мне Атонас с таким предложением, будет ему хуже…».
Пока он думал, он и не заметил, как подошел к палатке Атонаса. Шатер был не совсем большой, не больше, чем другие палатки. Такая же грубая ткань, все так же. Утор зашел в шатер, слегка раздвинув стенку шатра. Атонас сидел в молчании, вероятно, сохранив спокойствие во время таких войн и перемен. Он, не говоря ни слова, посмотрел на Утора, и в его мыслях было что-то неуловимое, невнятное. Такое многообразие его мыслей иногда наводило на ложный след.
- Здравствуй, Атонас, вождь северных племен и дунэдайн лагеря, - вежливо обратился к нему Утор. – Позволь мне посоветоваться с тобой. Ты ведь знаешь, времена темные, избранник вроде нашелся… Так, может, поговорим?
Атонас медленно повернул голову и прикрыл глаза в ожидании.
- Я буду с тобой советоваться, Утор, я уже давно тебя ждал. Сейчас нам многое станет понятно, как только ты мне расскажешь все, что тебе рассказал Ниллион. Я полагаю, ты сам не прочь кое-что добавить и поразмыслить, верно? Но для этого нужен еще и я. Так что он тебе сказал?
Воцарилось молчание. Утор с полминуты делал вид, что думал, а затем ответил:
- Думаю, что Нил пойдет с нами в поход, если даже он не избранник. Но это будет трудно сделать, я полагаю. Он сопротивлялся, говорил, что никакой не воин он, что он не избранник…
- Однако твои мысли текут иначе, верно? – перебил его Атонас. – Весьма любопытно. Так что же он тебе сказал?
- Немного, в основном рассказывал ему я. О походе, об избраннике, о наших путешествиях.
- В общем, ты ему все выдал. Хм, интересно мне знать, а что он тебе ска-зал? Я тебя спрашиваю третий раз. Сам подумай, хоть немного, но, может, эти слова несут в себе смысл?
- Сомневаюсь, – со вздохом и сожалением буркнул Утор. – Скорее, он подтверждал мои слова, поддакивал… Короче говоря, толку от него в этом разговоре немного было. Он только разве что слушал…
- А от тебя, Утор, я все жду сюрпризов, на которые нельзя надеяться! – сказал Атонас. – Уж не думаешь ли ты, что все это создано просто так? Вот уже год я знаком с тобой, хоть это и не очень много, я бы даже сказал, мало, а ты все чаще перестаешь меня радовать; вернее, радовать-то ты мен радуешь, а вот сюрпризов от тебя не жди, - еле понятно пробормотал он.
- Так чего же ждать, если он ничего не сказал? – возмущенно ответил Утор.
- Ты не понимаешь…
- Но ведь ты сам с ним говорил! После обеда, помнишь?
- Ну да, говорил. Но я и не думал спрашивать его о походе: даже если бы я его спросил, он не ответил бы. Лучшим его другом в лагере на данный момент являешься ты, Утор. Я и надеялся, что именно ты по собственной инициативе будешь с ним говорить; поэтому я не стал тебя уговаривать или вообще что-нибудь говорить про это – думал, сам разберешься. И ты разобрался, но недостаточно хорошо. Он ведь мог у нас кое-что выведать…
- Я ему сказал, что мы идем к Голубым горам, - перебил его Утор.
- Ну вот он и выведал, что путь опасный, наверняка ты ему это внушил, - с разочарованием ответил Атонас. – Но он тебе сам ничего не сказал, а ты рассказал ему слишком много, вот в чем смысл.
- Нет, кажется, я припоминаю, что-то он мне говорил… А, вот! Он сказал, что при желании может выбраться из лагеря самостоятельно, без чьей-либо помощи. Он думает, что сможет обойти наших охранников. Я ему поверил, и поспорил только чуть-чуть, внушив ему, что охрана у нас замечательная.
- Ну вот у него и уверенности прибавилось, - покачал головой Атонас. – Что тут теперь думать, он явно попытается сбежать.
- Об этом я не подумал, - честно признался Утор.
Атонас лишь медленно и устало опустил голову. Было видно, что он, хоть и молод, но уже слаб, и что надежд на него мало. Он как сквозь сон поглядел на Утора и заявил:
- Чем ты думал? Теперь он, конечно же, попытается убежать.
- Так надо этому помешать, - угрюмо ответил Утор.
- Так иди и мешай!
Друг Нила побрел к выходу. О как будто бы сомневался в своей пользе но охотно верил, что Нил убежать не сможет. И хотелось бы верить другим! Но что скажешь, ведь Нил не так прост, как заметил он сам; к тому же, может же у него хватить смелости? Все-таки Атонас правильно рассудил: не откладывай на потом то, что можно сделать сегодня.
Он вышел из палатки, погруженный в глубокие раздумья. Он думал о том, как бы препятствовать Нилу, как бы его переубедить. А то ведь он и вправду может сбежать. Зачем Утор только навел его на такую мысль!.. Но теперь надо было как-то удержать маленького стражника.
Но пройдя несколько шагов, увидел фигуру, плотно закутанную в старый синий плащ. На голову была надета не менее синяя широкополая шляпа, уже, видимо, изрядно потрепанная. Темные одеяния покрывали фигуру с шеи до ног, даже больше похожие не на плащ, а именно на костюм. Одежда была изукрашена узорами, которых почти не было видно в сумраке ночи. За поясом торчал небольшой кинжал в деревянных ножнах, исписанных древними письменами. Там был и небольшой коричневатый мешочек, как у древних волшебников из старых сказок. На шее у незнакомца висел не прикрываемый драгоценный камень, светившийся в темноте голубоватым цветом. Седые волосы спадали на плечи. Густая борода виднелась на груди. Лица Утор не мог разглядеть из-за пол шляпы, но он догадывался, что это было лицо старика, изнеможенного и усталого. В руке старик держал деревянный посох с красивым черным набалдашником.
Утору не пришлось начать с ним диалог – незнакомец сам к нему подошел. Он заговорил первым, и дунадан-воин услышал тяжелый старческий голос, без нотки эмоций или чего-то еще:
- Здравствуй, странник. Кто ты такой? Думаю, Утор, белесый немолодой воин, закаленный в боях, о котором мне рассказывал Атонас?
- Откуда ты знаешь Атонаса? – недоумевал Утор. – И кто ты вообще та-кой?
- Ты меня не знаешь. Я, старый маг, давно уже, должно быть, закончил свою миссию, а может, еще даже и не начинал. Меня зовут на древнем языке Латувэр, на эльфийском Астальвир, а на вашем вестроне – Алтанир. Я друг фокусов и магии… Хотя, тебе еще рано знать все обо мне. Меня пригласил Атонас, а не ты.
- Откуда… - начал было Утор но сбился, поняв, что вопрос неуместный.
- ...я знаю Атонаса? – продолжил за него Алтанир. – Он меня сам позвал на совещание. Я пойду с вами в поход, если, конечно, он не возражает.
- Но я ничего не знал об этом! – тихонько промолвил Утор.
- Ну, видимо, он тебе не сообщал. А теперь мне надо спешить к нему, - засуетился старик. Он медленно, но торопясь зашагал к палатке, опираясь на свой длинный посох.
- Можно мне пойти с тобой? – спросил Утор. – Я ведь тоже не в курсе дела.
- Сейчас нет, так сказал Атонас. Мы с ним советуемся один на один. Ты ведь, наверное, знаешь, что мы выступаем в поход уже завтра. Так чего ты тогда спрашиваешь? Ты знаешь достаточно, знаешь то, что дозволено знать тебе. Теперь лучше не вмешивайся в сегодняшние дела, а не то Атонас может разозлиться.
Утор попрощался с Алтаниром и поспешил к палатке Нила. Он проходил через многие шатры, скользя по земле с небывалой скоростью. Пробежав добрую тысячу футов, ему наконец осталось совсем немного. И тут он услышал протяжный крик, крик боли и жалости, источаемый каким-то молодым человеком, возможно, Нилом…
***
Маг неспешно вошел в шатер Атонаса. Тот уже его ждал: были поставлены стол и два стула, довольно роскошных. На столе стояли две кружки, доверху наполнены водой. Немного жареного мяса лежало в тарелке. Алтанир уселся напротив Атонаса и вежливо отказался от еды. Хозяин отложил тарелку, выпил немного воды и начал:
- Итак, я звал тебя, Астальвир. У меня есть к тебе дело. Ты уже знаешь, что мы пойдем в поход, но мне хотелось бы обсудить это поподробнее. Я тебе называл список тех, кто пойдет туда…
- О да, называл, - перебил его Алтанир. – Я, Ниллион, Утор, иургвайт Акт Манлэ, Роднур, Анорэл, гномы Фтор, Грон, Дорун, Брод, эльф Анордел и хоббиты Санталок Боббер и Бри Пойл. Только я не очень понимаю, как мы доберемся до Андуина за четыре дня? Это больше сотни лиг, подумай только! Да нам еще надо в Дол-Гулдур, ты сам понимаешь, зачем: там могут скрываться назгулы , которые нам совсем не нужны. Если верить тебе, что-то Саурон уже откопал в бездне. Верно? Хотя не надо говорить, я знаю, верно.
- Да, Мордор не дремлет в это темное время. Сам понимаешь, Астальвир, тут дело худо. С юга, с окраин Мордора, я прослышал, случилось что-то неладное для запада и куда нельзя более подходящее для Саурона. Думаю, с этим не сравнится даже барлог…
Я выведал все это у одного карлика, что живет на отрога Мглистых гор. Как-то раз, зайдя туда, прямо мне на глаза попалось карликов, которое знаменито свое худой славой. Я поймал одного из них и унес на север, лагеря еще не было. К счастью, карлик попался знающий и много повидавший. Он рассказал мне о находке орков. Да и так ходят слухи о каком-то дремлющем в недрах земных чудище. Вот он мне и рассказал все это. Ну а там уже слухи поползли. Мое счастье, что карлик что-то знал!
- Н-да, любопытный случай. Возможно, такое чудище увеличит силы Мордора стократ... Карлик больше ничего тебе не говорил?
- Вроде нет. Он только упоминал, что нашли что-то, похороненное в глубинах Эред-Литуи, а больше ничего.
Суровые глаза мага хитро сузились, поблескивая при тусклом свете лампы. Атонасу стало как-то не по себе. Он хотел было отвести взгляд, но синий маг будто не давал ему это сделать. Он словно приковал к себе взгляд, и стало ясно, что это неслабый противник в психическом бою.
- И ты его отпустил, даже хорошенько не расспросив? – с металлической грозной ноткой процедил сквозь зубы Алтанир.
- Ну… да, – ответил ему Атонас. – А что мне оставалось делать? Он, по-моему, больше ничего не знал, - он скорбно опустил глаза. Казалось, в присутствии мага Атонас вел себя кротко, а при разговоре с ним его вообще можно было убедить во что угодно.
- А мне кажется – знал. И зря ты не спросил карлика об этом. Черт возьми, а ведь ты мог бы больше узнать о силе, которую откопал в своем же мусоре Мордор! – рассердился Алтанир. – Что ж, плохо. Мы бы сейчас могли хорошенько насторожиться и приготовиться к неожиданному удару, могли бы все разведать… Но ладно. Лучше расскажи мне об избраннике.
- А что о нем рассказывать… Мы нашли его на северной башне, где-то в пятидесяти лигах отсюда. Неплохой парень, неплохой. Однако мы украли еще одного – его зовут Дол. Он тоже ничего так, но уж больно воинственный и уже наученный – а избранники наученными не бывают. Во всех сказках которые я только слышал, избранники – сообразительные подростки, ничего не сущие в военном деле! Так вот.
- Ну и что? Кого вы выбрали – Дола или все-таки… Нила?
- Пока Нила, - ответил Атонас – но, думаю, все наши ожидания в скором времени разрушатся, и придется красть еще одного. Я слышал от нашего парня, зовут Утор, что Нил не прочь остаться, но вот только он не хочет, чтобы крали других. Это как понимать?
- Да никак. Кстати, я видел Утора сейчас на улице. Он выходил из твоего шатра и направлялся куда-то. Думаю, он пошел за Нилом.
- И все же, Астальвир, ты остаешься непревзойденным предсказателем. Все верно – он пошел остановить Нила от необдуманного поступка. В общем, пока у нас все сходится как нельзя отлично.
- Согласен, - ответил Алтанир. – Выступаем завтра в полдень.
Глава IV. Черная метка:
Утор сейчас мчался к палатке Нила во весь опор. Надо было поспеть до того… до того, как что-нибудь случится. И Утор боялся опоздать, очень боялся. Ведь что будет, если кто-кто схватит избранника? Что тогда?
Его охватывал страх, сердце билось быстрее любого барабана. Переменчивое и неопределенное настроение сыграло свое дело – Утора забил в угол леденящий ужас. Ведь что может произойти? Было такое впечатление, что какая-то неведомая сила вдруг надвинулась на закаленного воина и остановила его. Как будто весь мир остановился перед его глазами – и их застилала тьма, кромешный сумрак.
Утор уже не разбирался в своих мыслях. Сейчас ему было нужно только оберегать своего друга – и больше ничего. Однако что-то его останавли-вало. Он будто вел борьбу с самим собой, то говоря что-нибудь разумное и со здравым смыслом, то бредя и самого себя переубеждая насчет «выру-чить – не выручить». И все же надо было выручить.
И вдруг темнота вконец застлала его разум. Что-то очень сильное и страшное словно высвободилось наружу из подземного мрака и набросилось на Утора. Тот уже не мог ничего разобрать, кроме ярких вспышек света, которые мгновенно затухали, затемненные черной завесой. А что, если он не осилит этот бег, что, если он упадет, как подкошенный, сваленный тьмой? Нет, этого он не мог допустить. Падая, он вмиг вставал и вновь бежал к Нилу, опасаясь за него. Чувство опасности разжигалось в нем, душа пылала. Битва внутри души все еще продолжалась. Он будто начал терять сознание.
И вот что-то появилось, застыв в сумраке ночи прямо перед Утором. Тот резко остановился. Мысли его будто прояснились, разум очистился от той завесы, ненависти, зла и тьмы. Он словно очнулся ото сна, впервые познав, куда он стремглав несется. Он сделал шаг вперед, и вдруг начал понимать всю суть происходящего.
Перед ним была тень, тень – и больше ничего. Она застилала его взор, ровным и сильный взгляд не проникал через завесу тьмы. Казалось, что это и живое существо, и неведомое порождение тьмы, будто даже и неживое. Тень расползалась от палатки к палатке, охватывая большой участок. Эту землю заволокла тьма, клубы черной пыли витали в потоках энергии. Это было какое-то очень любопытное явление, явление, еще никогда не приходившее в этот лагерь. За всю свою жизнь Утор не мог припомнить ничего ужаснее. В его веку не было момента страшнее этого, когда он боялся за близкого человека, за друга.
Его мысли стали терять особый смысл. Разум вновь помутился, словно туда вселилось что-то и принялось разгонять свежие и здравые мысли, ос-тавляя на их местах только глухие темные клубы. Утору на миг почудилось, что в его голову вдруг кто-то проник, не что-то, а кто-то, и принялся переворачивать мысли, строя из них одну, вроде трезвую, но в то же время и неправильную – оставь его. Делать было нечего, Утор потерял рассудок.
Оставь его. Эта мысль вертелась в его голове, будто такой же обыкновенный клуб темной пыли, но с каким-то центром, который управлял чем-то или кем-то. Оставь… Неужели не придумать другого выхода, кроме как бежать? А ведь Утор за свою жизнь еще не припоминал случая, когда бежал от опасности. Хотя и припоминать было нечего, разум его не действовал… Оставь… Мысли, все мысли построились в одну линейку, и из этой сети формировали одну большую и единственную здравую. Но бывают мысли и другие, и хоть они не такие разумные, но все же они правильные. Оставь, оставь, оставь его!!! Оставь!!! Но оставлять было нельзя, Утор то знал.
Вдруг тень начала принимать какие-то очертания, уже более-менее пра-вильные, напутственные. Сразу стало ясно, что это именно кто-то, именно кто-то пытается остановить его и образумить. Стал виден длинный плащ, конец которого терялся в сумраке, в темноте; черный капюшон покрывал голову, но… нет, не голову. Головы не было, лица не было видно, только черная, темная и страшная тень. Вот длинные пальцы, теневая рука потянулась к Утору, хотя схватить его. Но Утор не поддавался, хотя очень хотелось из-за недостатка сил. И вот он медленно начал терять сознание, и рука потянулась к нему…
- За Эребор! За Эребор! – вдруг послышался тяжелый низкий голос и темная фигура подпрыгнула прямо к теневой руке, рубанув топором по ей.
Тень тяжко взвизгнула, топор разрубил ее пополам. Вой пронесся на многие лиги, и, казалось, на все Глухоманье был слышен дикий крик. Тень начала медленно растворяться с краев, и наконец попыталась наброситься на осмелевшего, попытавшегося остановить тень. Но тот резко и аккуратно отпрыгнул, тьма проскочила мимо, и топор еще раз ударил сквозь черную завесу, стукнувшись о землю. Раздался грохот, как будто внутри земли что-то рухнуло, и тень мгновенно исчезла, оставив лишь глухой темный отблеск средь ночи.
- Дорун, сын Дартуна, гном из Эребора, к вашим услугам, - вежливо представился спаситель.
Утор еще до конца не оправился от тяжелого помутнения рассудка. Мысли вновь обрели прежний вид, однако след остался – Утор после никак не мог забыть произошедшего. Он попытался встать, но голова казалась неимоверно тяжелой, как будто мысли заполнили ее полностью. Он что-то пробормотал в ответ, но гном ничего не понял. Он склонился над поверженным человеком, скорбно глядя ему в глаза.
- Ты был напуган, я знаю. Я сам не понимаю, что это было, но решил тебя спасти. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? А то я могу других позвать.
- Кого это – других? – едва-едва проговаривая слова спросил Утор.
- Жителей лагеря, эльфов или гномов, - спокойно ответил Дорун.
- Но откуда…
- Тут эльфы и гномы? О, а ты не знаешь? Мы готовимся идти в поход, выступаем по-моему завтра в полдень или утром, точно не помню. Тут еще есть двое хоббитов, и один из них хорошо смыслит в медицине.
- Нет, спасибо, мне уже лучше, - сказал Утор. – Ты говоришь про поход к Голубым горам?
- А про какой еще? Конечно, к Голубым горам! Только ты не знаешь, верно? Вернее, все полностью не знаешь. Дело в том, что ты идешь с нами… Ты ведь Утор, да?..
- Что?! – выдохнул Утор, и мысли его сразу же приняли нужное положе-ние, а разум очистился. – Не может быть! Нет, я не иду с вами! Кто вам это сказал?! И откуда ты знаешь, как меня зовут?!
- Атонас, что скрывать, - с ухмылкой проговорил Дорун. – А он разве тебе не говорил? По-моему, ты упоминал об этом…
- Да мы с тобой ни разу не виделись! А Атонас мне этого не говорил! Это какая-то ошибка! Я не иду с вами! – возражал наперебой Утор.
- Идешь, идешь, не отвяжешься, - сказал гном. – Видно, тебе вообще еще ничего неизвестно. Мы выходим завтра в полном составе. Тринадцать человек пойдут к Голубым горам. Достаточно, я думаю. Но не об этом сейчас. Давай-ка я лучше отведу тебя куда-нибудь туда, где о тебе позаботятся…
- Я спешил к Нилу! – в сердцах вскричал Утор. – Вон к той палатке!
- Туда? И там Нил? Поспешим!
Дорун мигом поднялся на ноги и поспешил к палатке, поддерживая иду-щего за ним Утора. До палатки оставалось несколько шагов, но эти шаги показались Утору просто вечностью. Наконец, войдя в шатер, они увидели распростертого на своей кровати Нила. В плече была рана, но кровь от-туда не текла. Было такое впечатление, будто удар был нанесен каким-то особым оружием. Подойдя, Дорун прижал ухо к груди Нила.
- Дышит, - ответил он – еще жив. Надо спешить. Зови сюда всех, кого только знаешь из медиков. Да поскорей, наш друг может и умереть!
Утор уже окончательно опомнился и вылетел из шатра пулей. Он не знал, куда бежать, но кого-то надо было звать срочно звать, а иначе по словам Доруна он бы погиб. Проносясь между палаток, Утор вспоминал весь тот пережитый минуты назад ужас. Он с тяжким сердцем искал того, кто смог бы ему помочь.
И вот он увидел небольшой участок, по форме напоминающий круг. Па-латки его обходили. В центре был разожжен костер, вокруг костра сидели восемь человек. Трое из них по виду были гномы, двое – невысоклики, еще трое – люди, и также Утор мог поклясться, что среди них был один эльф. Запыхавшись, он подбежал к сидящим вокруг костра. Те, завидев Утора, вопросительно смотрели на него.
- Тут среди вас есть врачи?! – спросил Утор. – У нас один человек погибает!
- Как его зовут? – спросил старый гном с седой бородой.
- Нил! – ответил Утор. – Торопитесь!
- Нил?! – хором вскричали сидящие. – Не может быть! Сант! Спеши давай! Анордел, ты смыслишь в медицине? – говорили они наперебой.
Из круга вышел один невысокий человечек в пол человеческого роста. Он был похож на невысоклика, и он и был хоббитом, только Утор не знал, кто такие хоббиты. Он был одет в коричневый костюм. Широкие штаны на ногах упирались и складками оканчивались у небольших сапожек. Край кольчуги торчал из потрепанной темной рубахи. Черный пояс с железной упряжкой и узорами плотно перетягивал костюм. Ножны для клинка были с коваными гранями, с золотыми краями. Темно-зеленый плащ был завязан и скреплен золотой брошью на шее. Коричневые волосы были коротко стрижены. Добродушные хоббитсие очертания лица были одновременно суровыми и строгими.
- Я хорошо разбираюсь в медицине, если тебе надо. Хоббит Санталок Боббер, сын Фроттона, к вашим услугам, - прозвенел хоббит.
- Кто-кто? Хоббит? Не слышал о таких. Мен зовут Утор, сын Унтрора, дунадан, к вашим услугам. А теперь поспешим!
На ходу Утор пересказал хоббиту все, что случилось. Тот лишь тяжело вздыхал и охал, расспрашивая подробности случившегося. Сант сказал ему, что гном Дорун – член компании, сидящей у костра, и вместе с ними идет в поход. Утор заявил, что пойдет с ними, а Сант только обрадовался.
Наконец они добежали до палатки. Дорун встретил их радостным возгласом, однако полным грустью. Утор даже не знал, как это назвать.
- О, Сант, привет! Извини, Утор, что пришлось не говорить тебе его имени – я был растерян. Сант, иди сюда, - хоббит подошел к гному и Дорун провел его в палатку. – Видишь, вон он, там! Рана, думаю, достаточно опасная. По-моему, она нанесена клинком или чем-то вроде этого. В общем, ушиб немаленький!
Сант подошел к Нилу и осторожно рассмотрел рану. Она действительно была нанесена клинком, причем очень острым – одежда была не порвана и даже не разрезана, просто казалось, что так и должно быть. Рана была глубока, но, к счастью, не вошла слишком далеко – пронзив плечо, она была бы неизлечимой.
- Сильного физического урона нет, - серьезно проговаривал Сант. – Не-много задета левая ключица, лопатка немного поцарапана, но не сломана. В общем-то все хорошо. Хотя… Постой… Что это? Сейчас попробую вынуть!..
Сант попросил дать ему щипцы, если они есть. Утор, копаясь где-то неведомо где, наконец отыскал щипцы, тщательно их промыл и подал Санту. Хоббит аккуратно подлез, покопался в ране и наконец опустил руки со вздохом:
- Я не могу. Там сидит осколок клинка. Он длинный, я даже не понимаю, как он туда вместился. Повреждений, думаю, нет, но я боюсь за него, очень боюсь… - Сант вытер глаза. – Осколок очень острый на конце. Но, мало того, направлен к сердцу! Если я его буду неаккуратно вытаски-вать…
- Послушай, Сант, - сказал Дорун, привстав со стула, на который он недавно сел, и посмотрев на хоббита. – Если ты его не вытащишь, у нас останется мало надежд. Понимаешь, ты должен, ты должен. Если ты этого не сделаешь, то…
- Да-да, я знаю, что будет, - ответил Сант – и постараюсь вытащить этот чертов осколок.
Он медленно протянул руки к плечу. Казалось, его мысли играли в беспорядке, уклоняясь то на одну, то на другую сторону. Он весь покрылся мелкой дрожью. Пальцы стали тонкими, лицо побледнело. Было такое впечатление, что на него что-то действует, что-то неведомое, что-то из-под земли…
Он коснулся щипцов и медленно, тяжко поднес руки к ране. Раз-два уда-рив щипцами и убедившись, что они работают, Сант осторожно протянул его к порезу. Вот он уже начал проникать в рану. Хоббит вроде как нащупал что-то металлическое. Он хотел было вынуть это.
Но что такое? Сант внезапно сильно зажал уши и с грохотом упал наземь, пробормотав что-то неразборчивое. Утор вдруг увидел вокруг него тьму, ту самую тьму, которая кружила над ним. У Доруна же вспыхнули глаза, точно сияя золотым огоньком. Темнота разносилась, мрак сгущался. Теперь в палатке уже ничего не было видно. Утор ели-ели нашел Доруна и вышел вместе с ним из шатра. Сант остался там.
- Надо и его оттуда вытащить. Неладное там творится, клянусь бородой Дьюрина! – вскричал Дорун.
Они вместе прыгнули в шатер, в котором бушевали клубы тмной пыли, грязи. Черный туман накрыл палатку, как дымовое облако. Теперь уже было ничего не разобрать, кроме смутных очертаний предметов и людей. Утор едва ориентировался в пространстве, то и дело натыкаясь на что-то.
- Сант, Сант! – звали его друзья.
Но Санта не было. Они ходили туда-сюда, едва различая что-нибудь. Свет в лампе был потушен, так что надеяться на освещение не приходилось. Наконец Дорун нащупал что-то вроде гамака. Там он различил черты лежащего человека – Нила. Но рядом никого не было. Еще поискав, Дорун вновь направил Утора искать костер. На этот раз обошлось без особых происшествий, и скоро отряд был уже здесь.
Все все поняли с полуслова. Подойдя в упор ко тьме, те вытащили из но-жен клинки, которые были почти у всех, и вступили в палатку. Утор и До-рун пошил за ними.
Вдруг кто-то зажег факел. Свет потихоньку разгорался, и вот уже стало совсем светло. При свете они нашли Санта, скрючившегося на полу и кричащего что-то неразборчивое. Нила подняли несколько человек и отнесли из шатра. Факел как раз погас, когда все выбежали оттуда. Тьма помаленьку начала растворяться в свежем и чистом воздухе ночи. Вскоре последние ее следы удалились.
Санта и Нила положили на плащи, которые сняли с себя двое гномов. Мелкая дрожь пробегала через каждую секунду по Санту. Глаза его были полузакрыты. Нил же лежал без чувств, словно мертвый, но еле-еле дышал. Его решили оставить в покое. Только молодой эльф Анордел не унимался и говорил, что надо бежать за травами. Гномы в это время смотрели на хоббита, распластавшегося на плаще.
- Сант! Сант, очнись! Ты слышишь?! Сант!
Хоббит в ответ только судорожно подергал губами и приподнял голову, но тут же ее опустил, хрустя травой.
- Воды ему в рот, воды! – закричал что было мочи Дорун.
Пара крепки гномов развязали фляги и залили в рот Санту порядочно воды. Нилу дали совсем немного – последствия были непредсказуемы.
- Я… слышал… Его… - чуть слышно промямлил хоббит, наполовину очнувшись.
- Что, что ты слышал?! – спросил Дорун.
- Я слышал Его… Его… Я видел Его… Он был велик…
- Я не понимаю, о чем он говорит! – сказал другим гном, заботливо положив руку на ладонь лежавшего.
- Я видел Его… Я боялся Его… Боялся Его… Боялся Его… - бормотал Сант. – Я слышал его, я видел Его, я боялся Его… Он подкрался ко мне, как ночь… Он сказал мне…
- Что он тебе сказа, что?! – в сердцах говорил с ним Дорун, понимая, что только так можно узнать, что сделали с Нилом. Все остальные лишь покачивали головой.
- Он сказал мне… сказал мне это: «Отступи! Давай, чего ты ждешь?! Ты видишь, страдают твои друзья! Сам иди, а его оставь! Он тебе не ну-жен! Подумай, зачем он тебе? Он только возложит на тебя бремя, когда погибнет. А он погибнет. Давай, иди. Против тебя никто ничего не за-мыслит. Все будет хорошо. Я тебе обещаю это. Это обещаю я, Дель…» - и на этом речи Санта прервались. Его глаза вспыхнули ясным огнем и он уронил голову.
Все удивленно смотрели на маленького хоббита, произнесшего такое. Его голос сильно изменился, будто и говорил не он: грубый, темный, пако-стный, грязный какой-то. Будто им что-то управляло, что-то такое, вроде…
- Слушай, Анордел, а что такое Дель по эльфийски? – спросил эльфа Дорун. – А то ведь может, Дель – эльфийское слово.
- Разумеется, да, - ответил Анордел, словно так и должно быть – это на эльфийском означает… ужас.
- Ты сказал – ужас?! – встрепенулся гном. – Тогда нам всем нелегко будет управиться с Нилом. Ведь кто-то или что-то с именем Ужас могло не иначе как действительно сильно напугать.
- А, вот! – вспомнил Дорун после паузы. – Утор, есть ли у тебя словарь имен и названий, архивы какие? Может, там есть какое-нибудь имя с элементом «Дель»…
- Нет, архивов у нас нет в лагере, - отвечал Утор. – Зато… зато есть маг!
Гном схватился за голову, вздыхая и охая, будто чувствовал себя глупым.
- Ах я, старый! Алтанир, Алтанир! Нужно скорее спешить к нему. По моим расчетам он сейчас находится в палатке Атонаса. Думаю, мы успеем позвать его. Он заодно поможет нам излечить Нила и Санта.
Утор внезапно опять почувствовал странное притяжение из земли, что-то я явно нехорошее. Оно опять проникало наверх и старалось чего-то сделать. Страх застыл в сердце, дунадан похолодел. Бледное лицо освещал лишь тусклый отблеск факела, плохо горящего в сумраке.
Ноги и руки как будто отяжелели. Откуда-то изнутри послышался тихий храп, стон. Кто-то хотел что-то сказать. Эхо долетало до Утора, словно слабый отблеск давней надежды. Чей-то голос все время шептал непонятное. Утор уже хотел потрясти головой и опомнится, как внутри него заговорил голос:
- Оставь его. Оставь его! Оставь его!
Утор боялся шевельнуться. Мрачные взгляды друзей изредка пробегали по дунадану, которого схватила мелкая дрожь, и появились сомнения, отчаяние. А вдруг он говорит правду, голос-то? Но нет, этого нельзя было допускать! А иначе кто он такой, Утор, дунадан лагеря?!
- Оставь его! Зачем он тебе?! Оставь его! Оставь его! Оставь!!!
Мысли в беспорядке вертелись в голове, но сознания или здравых мыслей ор не терял. Просто все сбилось в одну кучу. Он не мог думать, просто не мог думать! Все хорошие идеи куда-то подевались. Ему казалось, что чужие взирали на него, опасались его, боялись его. Странное чувство неправильности в действиях друзей прокралось в разум. Теперь стало ясно, что любой ценой Утор должен был что-то сделать, не иначе!
- Вот видишь? У тебя получается! Всякий должен выбрать свою судьбу, а не двигаться по следам чужого! Так выбери свою! Ну, чего ты ждешь?! Иди, давай! Уходи! Уходи!!!
Этим разум Утора был затемнен. Но так незаметно все это произошло, так неожиданно! Воин не смог устоять перед могуществом того, кто про-брался в рассудок дунадана, просто не смог. Сомнения поглотили его, отчаяние было еще совсем едва поколеблено. Он был уверен, что надо уходить, оставить тех, кто идет своей судьбой. Нежданно-негаданно для самого себя Утор выдавил сквозь зубы:
- Я ухожу. Вы тут делайте, что хотите, а я ухожу.
Отблеск сомнения полег на лицах друзей, сидящих недавно на костре. Дорун скривил ухмылку и сплюнул, ожидая, что будет дальше. Все замер-ли в ожидании – только листва качалась под ветром ночи. Даже Сант немного приподнялся и теперь почти очнулся.
- Ты чего, совсем спятил? – сбивчиво проговорил Дорун. – Уходишь, да? Странно что-то! Не видели мы тебя таким! Еще чего вздумал!
Гном грозно приблизился к Утору на расстояние удара. Последний попятился, однако с эхом опасности. Ему опять стали слышны голоса, даже еще сильнее, чем прежде. Кто-то пытался уговорить дунадана начать бой, сопротивляться гному, бежать – но не стоять на одном месте. В его разуме заиграли сомнения, и это надолго запало в глаза Доруну. Теперь в его глазах загорелись огоньки страха – будто он испугался защищавшего себя и отступавшего воина. Странное чувство залегло на сердце у некогда сердитого, но теперь словно полного сострадания гнома.
- Я все же… ухожу… - медленно прошептал Утор, наполовину вынув кинжал за поясом из ножен и крепко ухватившись за рукоятку.
- Тебе этого не сделать, - с сомнением сказал гном. – Нет, не сделать тебе этого. Клянусь бородой Дьюрина, я знаю, что творится в твоей голове. Клянусь, знаю. Давай, опомнись! Мы все тут твои друзья, - тихо говорил Дорун – ты нас не бросишь. Друг, тебя заполонила тьма, сумрак застелил глаза! Друг!
Но Утор ничего не слышал. Он выронил кинжал из рук, раздался тихий удар – острие плотно вонзилось во влажную землю, подняв клуб песка и пыли и растворив средь воздуха. Рука оледенела, дунадан замер, крепко сцепив зубы. Было видно, что он не отошел от того впечатления.
Но тьма не отступала. Она плотно смежила воину глаза. Настоящий Утор словно спал, а им управлял кто-то… другой, совсем другой. Спина скрючена, руки оцепенели, кожа стала тонкой, как ткань, лицо побледнело. На нем застыла мелкая усмешка, страшная, тяжелая. Глаза пялились в пустой воздух, не понимая ничего. Как высеченный из камня, воин стоял на земле, на этой земле… Но от этой земли в памяти будто уже ничего не осталось. Все вылетело из головы, разум застилал только пустая, бессмысленная, грязная чернота.
И вдруг Утор все понял. И понял так, будто это все было как улетевшая вдаль сказка, простая, бессмысленная. Все пустые мысли внезапно уступи-ли место прежним обыкновенным помыслом, одной идее – что это он, он. Воин-дунадан понял, кто это, спешил рассказать друзьям. Улыбка мрачно проскочила по его губам, страх и былая ненависть растворились в облаке добра. И он выговорил, выговорил то, от чего на душе стало легче. Мысль появилась и тут же пронеслась мимо, оставив лишь след. Но Утор уловил этот след и повторил слово, одно слово, давшее начало:
- Делькор-Дур! – крикнул, что было мочи, воин и с тяжким скрипом упал на землю, раскинув руки…
***
Сонные глаза тяжело открылись. Свет ослепил лежавшего на постели че-ловека, и он поспешил закрыть веки. Он очнулся, очнулся! Впервые за… за сколько? Надо было немедленно это спросить у первого, кто попадется или войдет… войдет куда?
Глаза осматривали большой шатер. Вроде что-то вспоминается… точно, когда он очнулся в палатке в лагере! Лагере… дунэдайн. Сегодня все так же: грубая ткань, стенки шатра чуть покачивались от легкого теплого ветра. Казалось, он находится в стране эльфов… Но нет, не там: там все не так грубо и неопрятно. А кто это – он?..
Нил, конечно. Он лежал, как прежде, в тот темный ненастный день, когда его искали стражники северной башни… Но это все былое, а вспоминать былое, то, что было – плохая привычка. Уж даже лучше думать о будущем, со спокойным сердцем глядя в свои мысли, и думая – а что со мной будет?.. К несчастью, на этот важный вопрос сейчас никто не мог ответить.
- Ох, как хорошо бы знать, где это я! – приподняв голову, сонно сказал Нил. – Что-то вспоминается… А, в лагере я! Ну конечно, в лагере! Только сколько сейчас времени, какой день, месяц…
Вдруг что-то заскрипело, солнечный зайчик мягко проник в шатер через открывшуюся щелку двери, растворившись в чистом свежем воздухе, в котором, правда, попахивало чем-то вкусным, и последовал ответ:
- Тринадцатое июня, милый друг, ровно час двадцать минут, дня, конечно. Погода хорошая, если тебе и это нужно знать.
Нил услышал голос знакомого друга, очень знакомого, и не ошибся – в шатер вошел немолодой воин с белесыми волосами. За поясом торчали ножны длинного меча, кинжал сверкал на солнце, солнечный зайчик освещал голову. Добродушное, мягкое лицо взирало на маленького стражника, как бы извиняясь.
- Нил! Ты жив! О, слава богу.
- Да, я жив. Однако у меня вопрос: что со мной произошло той ночью? Кто вошел в мой шатер? Кто это сделал, кто?
- На этот вопрос и мы ответить не можем, - покачал головой Утор. – Но зато я тоже хочу знать, кто это был. Ты помнишь ту ночь?
Нил вяло опустил глаза.
- Да, очень хорошо помню, - проговорил он. – Ох, нелегко мне тогда было… Что-то темное приближалось, я это знал… Но я не хочу вспоминать прошлое, ибо оно заманивает в тяжкие воспоминания, - стражник всхлипнул.
Утор, поняв всю суть ситуации, медленно склонился над «хоббитом». Как не горько было бы это осознавать, но он понял, что случилось. Нила отнесло в прошлое – и он вспомнил что-то, что-то такое, о чем очень не хотелось говорить. Будто бы что-то нашло на него. Грусть оплела его, вновь проблеск – но не света, а тьмы – появился в его голове. Разум было поддался… но не сердце. Нил потряс головой, и все темное ушло в сторону, кроме одного, самого горького из когда-либо пережитого…
- Я верно скажу, если намекну на то, что ты что-то или кого-то вспоминаешь? – тихо, с грустью на темном, теперь не освещенном, лице сказал Утор.
- Ну, да… - начал Нил. – Верно. Но лучше это не вспоминать. Это было давно, очень давно, вот уже девять лет прошло. – маленький стражник склонил голову. – Эта история очень грустная, скорбная. Я расскажу ее тебе, хоть и не хочется.
Тогда, еще очень давно, девять лет назад, мы с отцом и с матерью жили в небольшом домике у речки, в деревне. Тогда все было по-другому: не было набегов, не было тьмы, орков тоже не было… И вот мы спокойно жили себе, ловили рыбу, засыпали под пение цикад, гуляли в лесу… Пока не случилось непредвиденное никем, ни мной, ни другими.
Однажды мы сидели в доме, как обычно. И вдруг один из охотников, прибежавший в деревню, известил, что идут орки. Все люди перепугались; мигом вся деревня начала собирать все, что было, и уходить из нее. Но орки достигли нас раньше, чем мы предполагали. Они разрушили всю де-ревню, убили всех… И моих родителей. Меня тогда посадили на лошадь и приказали скакать, скакать, что было мочи. Я убежал из деревни, выжил, а отец и мать умерли на моих глазах... – закончил Нил, и слеза стекла по его щеке.
- А… куда ты убежал? – мягко спросил дунадан.
- В лес, затем проскакал через степь, которая казалась мне вечной. Затем я кое-как доехал до ближайшей деревушки. Это все было в Западном Тракте, что к востоку от Пригорья и к западу от Мглистых гор. Наверное, оттуда тьма и пришла к нам. Но за что, за что такая судьба?! – Нил горе-стно сжал кулаки.
- Это очень скорбно. Извини, что завел этот разговор, - извинился Утор. – Я не знал, что у тебя такое горе. А вот у нас, кстати, обед поспевает. Ты можешь не успеть, и тогда будет нехорошо. Давай-ка спеши, авось поспеешь к обеду! Но прежде расскажи: что случилось-то с тобой?
Нил задумался, будто вспоминая, что с ним было. Тьма, сумерки, беспо-мощность… Все это восстало в памяти Нила, как старая беда. Он будто спал: веки вновь смежились сном, усталые глаза прямо-таки закрывались; рука легла на одеяло, и томно двигались пальцы.
- Ну, так что? Что с тобой случилось? – повторил Утор, разглядывая ма-ленького стражника, как в первый раз.
- Я помню все, - прошептал Нил. – Все. И ту убивающую темноту, и тот леденящий голос, и те черные сумерки, и то страшное видение… Ох, чего я только не натерпелся! Спал себе, спал, и вдруг заходит кто-то в шатер. Но мне показалось, что это просто темнота залетела, что просто уже ночь, что сумерки проникли в палатку. Мне стало страшно.
Сквозь сон я мимолетно разглядел ворвавшуюся ко мне темноту. Но что там было разглядывать – просто облако черноты, черное облако… Оно меня сильно напугало. Смотря в него, мне почудилось, что эта темнота бесконечна. И вот я начал различать еле слышные в моем сознании голоса. Это было так трудно… Ты не представляешь…
- Нет, как раз таки я себе это представляю, - заключил Утор. –
И это было трудно. Такое впечатление, что тьма заволакивает тебя. На меня налетали клубы черноты, и я не знаю, как продержался столь долго. Мне было трудно, Нил, поверь. Я тогда бежал за тобой, хотел тебя спасти. А когда мы вытащили тебя из палатки…
- Давай все по порядку, - прервал его Нил – а то я не совсем понимаю, о чем ты толкуешь. Можешь спокойно и медленно, с самого начала?
- Да, могу, - ответил Утор. Немного помолчав, он начал. – Когда я покинул тебя, то пошел в палатку Утора. Там мы поговорили о тебе. Он в тебе не сомневается, и говорит… что я пойду с отрядом в поход. С твоим отрядом, Нил. Я не думал, что буду удостоен этакой чести, - Утор тихонько кашлянул. – Ох, как мне не нравится все это!
Потом я вышел из палатки и повстречал одного мага в приметных синих одеяниях с длиннополой шляпой. Мы с ним поговорили; оказалось, его зовут Алтанир, и он идет с нами в поход. Вот так штука, подумал я! Просто с таким можно далеко зайти, туда, где меч не разит и щит не защищает, - дунадан сурово поглядел в пустоту. – Хотя мне представился удобный случай, чтобы выпытать у него все прочее, я пропустил этот момент. Он все равно спешил к Атонасу, поговорить хотел. А я и не знал, - покачал головой воин. – Ну, думаю, я узнаю все остальное позже.
И вдруг я услышал крик, твой крик. Я побежал к тебе, и когда был уже почти у палатки, мен что-то перехватило. И это что-то уже начало завораживать меня. Темнота, облако темноты встало передо мною. Я не знал, что делать. Ледяное предчувствие смерти сковало мои ноги и руки. Голоса слышались в голове… Прямо как ты говорил! Неужто ты это испытал?! – Нил в ответ кивнул. – Тогда сочувствую. Я представляю, что это было.
Я не мог двинуться. Тьма охватывала меня, лишь тьма. Мрак заполонил разум, глаза слипались и устало закрывались. Я не в силах был побороть то искушение… Такое искушение, которого ты не видывал. Оно просило, нет, не просило, умоляло оставить тебя, приказывало отступить. Голос слышался в моей голове. А темнота все лезла и лезла. Я уже был готов свалиться на землю без чувств…
Но тут появился гном. Никогда прежде я так не уважал этих разрыхлителей шахт, как тогда. Он рубанул своим топором, рассек черный страх надвое, и она отступила. Она, а не я! Я выдержал, выдержал, а гном меня спас. Его звали Дорун. И все же я тогда лежал на земле, и, слабый и беспомощный, зашагал к твоей палатке вместе с жителем глубин.
Он зажег факел, и мы оказались в палатке. Там лежал ты, с сильной раной в левом плече, - Нил посмотрел на плечо, где красовалась толстая белая повязка. – Мы с Доруном испугались, и он наказал мне привести какого-нибудь врача. Я разыскал одного – это был тобб… прости, хоббит Сант. Он сидел в компании гномов, людей, хоббита и эльфа у костра. Придя туда, он сказал, что у тебя немного повреждена ключица и расцарапана лопатка. К тому же, около твоего сердца был осколок какого-то клинка. Он попытался вытащить его, но… безуспешно. Рана будто не хотела, чтобы осколок вытащили. Тьма сгустилась над шатром, и Дорун приказал мне привести весь отряд. Я побежал, и вскоре на месте происшествия сгрудились восемь человек.
Они вынесли Санта и тебя, вы оба были без чувств. Сант более-менее оч-нулся и передал все ощущения, кои испытал – похожие на наши с тобой. Потом он передал чье-то послание и произнес начало имени неизвестного – Дель – по эльфийски «ужас».
Затем меня снова начали одолевать сомнения. Почему-то тьма вернулась, проблеск мрака, хотя это вряд ли можно назвать проблеском – разве что щелью – вновь отобразился в моей голове. И вновь голос начал повторять одно и то же: оставь, оставь, оставь! – по нескольку раз. И когда я сказал первую фразу друзьям, он возрадовался этому.
Меня охватил гнев и ненависть. Я будто опять погрузился в мир мрака и неправды. Все вылетело из головы, темные мысли заполняли эту брешь. Мне уже начало казаться, что друзья мои – вовсе не друзья. После нескольких слов Доруна я выхватил кинжал, но быстро остановился – и упал. Все, со мной было покончено, - грустно закончил Утор.
- А что было дальше? Как я оказался тут? Сколько дней лежал здесь? Как выглядят Дорун и Сант? Можешь показать их мне? А других привести ты не прочь! Рассказать все до конца?
- Что было дальше, я не совсем помню. Это ты узнаешь из рассказа друзей. Но я знаю, сколько ты здесь лежал – пять дней, без чувств. Тебя лечили очень долго и хорошо. Я очнулся, только когда ты уже лежал в постели, и ничего нового тога уже не приключилось. Сант очнулся раньше, на девять часов. Кстати, я могу привести сюда друзей, и они тебе все расскажут, если ты желаешь. Их приводить?
- Конечно, да! – радостно воскликнул Нил, и рука, опущенная было на одеяло, хлопнула по белой простыне.
Утор, стуча сапогами, вышел из палатки. На улице подул сильный ветер, резкий порыв сменялся тихим спокойствием погоды. Иногда за стенками шатра что-то завывало, как волк. Перевалило через полдень; солнце проникало в щель между входом, но через саму ткань не попадал свет – убрать бы вход, и стало бы темно, как ночью.
Раздался негромкий крик; послышался равномерный топот. Земля как эхом дрожала от дружной ходьбы, будто шел целый отряд в сотню человек. Вскоре шаги стали приближаться, и вход в шатер открылся. Перед Нилом предстали одиннадцать человек. Двое из них смахивали на хоббитов, низкорослых и добродушных; среди толпы виднелся остроухий и остроглазый эльф; встав в рядок, четыре коренастых подземных жителя упирались на топоры – это были гномы; остальные больше всего напоминали людей, рослых и смелых, хоть и разных.
- Познакомься, Нил, участники твоего похода, отряд в одиннадцать человек, - торжественно сказал Утор. – Еще придет тот маг, о котором я тебе говорил.
Десять жителей Средиземья встали в очередь и пожимали Нилу руку, здоровались. Самые разнообразные характеры были у этих людей, эльфов, гномов и хоббитов. Можно только подумать – перед маленьким стражником стояла этакая «гвардия» из самых разных частей света!
Первым изрядно потолкавшись с товарищами, прошел вперед невысокого роста молодой гном с завитыми коричневыми усами и небольшой бородой. Глубоко посаженные маленькие глазки внимательно глядели на Нила, как глубокие колодцы. Взгляд как будто говорил: «скрыть-то ничего не пытайся, эй, я гном; все равно ничего не скроешь; уж за это-то меня уважали в свое время». Темно-синий плащ, совсем новый, не доходил до земли полфута.
- Фтор, сын Фтрора, из Эребора, к вашим услугам, - вежливо познакомился гном. – Уж не так давно мне сообщили о твоем походе, о Ниллион, сын Нианора. Я уж думал, что ты погиб после того происшествия. Что ж, с выздоровлением! – он кивнул головой.
Вторым к Нилу подошел такой же примерно житель подземелий, но только гораздо старше. Длинная седая борода до пояса была завязана на конце тонким ремешком или веревочкой. Волосы на голове были убраны назад. Иссеченное морщинами лицо поглядывало прямо в глаза Нилу, рассматривая их, как в первых раз. Серый плащ спадал с плеч и едва касался земли.
- Грон, сын Грайна, гном из Мории, к вашим услугам, - сказал он. – Я так давно прослышал о походе, что, думаю, борода моя успела бы отрасти уже тысячу раз! – он с улыбкой поглядел на маленького стражника. – Готов идти за тобой в огонь и воду.
Третьим был человек со смуглой кожей, маленькими карими глазами и длинным носом. Темные, почти черные волосы были завязаны узелком на затылке. Выражение лица передавало необычайно строгий и воинственный вид, и в то же время добрые, бескорыстные намерения. Высокий лоб ухо-дил вниз и переливался в тяжелые надбровные дуги. Одет он был в пластинчатую кольчугу и серые одеяния по щиколотку. На ногах были кожаные сандалии.
- Акт Манлэ, сын Докан Манлэ, иургвайт с северо-запада страны, к вашим услугам. – хрипло проговорил человек. – Услышал о походе, когда последний раз приходил в лагерь. Может, год назад. Мой лук спасет тебя от врагов, а стрелы будут разить беспощадно! – он поклонился Нилу и отошел в сторону.
Следующим подошел к маленькому стражнику человек; и по какому-то наитию, нутром Нил почуял, что человек этот – из лагеря. Высокий, моло-дой и, видимо, не очень сильный, он был статным и красивым, как дунадан. Светлые золотистые волосы спадали на плечи. Лицо выражало преданность, дружбу и непреклонность.
- Анорэллион, сын Айнурена, дунадан из этого лагеря, к вашим услугам, - поклонился человек. – Прослышал про поход только месяц назад. Думал, может подружимся с тобой, о Ниллион, сын Нианора. Обещаю защищать тебя, дотоле не разобьется мой щит и не затупится, а сам я не полягу на поле боя за тебя.
Затем, протолкнувшись через сгрудившихся около кровати Нила людей, к нему подошли два невысоких человечка, даже очень невысоких. Добродушные лица улыбались маленькому стражнику, поблескивающие глаза ловили любой взгляд Нила, встречали его черными зрачками и доверием, присущем хоббитам. А это ведь были хоббиты, самые настоящие! Один из них курил длиннющую трубку, пуская колечи дыма в потолок, отчего некоторые вышли на свежий воздух. Другой, шмякнув рукой того, начал:
- Санталок Боббер и мой друг Бри Пойл, хоббиты из Хоббитании, к вашим услугам. Раз уж все говорят, когда услышали о походе, то за нами пришли три месяца назад.
- Это ты, Сант? – ответил Нил. – Мне о тебе рассказывали…
- Знаю, знаю, знаю, - поспешно заговорил хоббит.
- Кстати, раз уж на то пошло, то мы готовы пойти за тобой куда угодно, - весело продекламировал второй – но только мне бы сейчас не мешал туго набитый табаком мешочек, а то мой кончается, - заключил он, пуская очередное колечко дыма вверх.
- Да ну тебе, Бри! – отрезал один из гномов, держащий топор на плече, с красноватыми усами. – Вечно что-то надо тебе сказать!
Сант поспешно оттащил хоббита в сторонку, вслед за собой, тихонько извинился и направился к выходу. Позже Нил услышал упреки, за шатром, весьма громкие, так что, наверное, их слышали все.
После двух хоббитов к Нилу подошел эльф. Среди белых, не седых, а именно белых волос виднелись причудливые остроконечные уши. Прищу-ренные глаза смотрели на Нила с небольшим недоверием, но все же большей частью располагали к нему. Зеленые маскировочные одежды и такой же темный зеленый плащ с капюшоном были на лесном жителе. Прямо, четко и сноровисто он проговорил:
- Анордел, сын Мадроса, эльф из Лориэна, к вашим услугам. Думаю, мой лук тебе, о Ниллион, сын Нианора, пригодится не меньше, чем оружие почтенного Акт Манлэ, - он посмотрел на стоявшего в стороне иургвайт. – Я буду защищать тебя, пока вся нечисть не уберется на твоем пути.
Затем к кровати прошел высокий черноволосый воин. Почему он воин, Нил сразу понял: за поясом торчал длинный кинжал в железных ножнах, длинный меч был подвязан кожаными ремешками. Пояс был с медной пряжкой. Глубокие карие глаза поблескивали серебром, как стекло.
- Роднур, сын Рудаура, северный следопыт, к вашим услугам, - вежливо сказал темноволосый, сопроводив слова знакомства уверенным кивком. – Готов идти за тобой на край света, только прикажи. И море эльфов, и шахты гномов, и чернота орков для меня не страшны.
Последними, толкаясь и негодуя, к кровати подошли два гнома с красновато-бурыми усами и бородами. Оба были одеты в коричневые длинные плащи, оба опирались на огромные топоры. Глаза сверлили Нила, как маленькие буравки. Веселое выражение лиц тотчас сменилось строгостью и внимательностью. Первый из них заговорил со стражником:
- Извини нас, сударь. Не подобает так вести себя гномам в приличном обществе, - извинился гном. – Дорун, сын Дартуна, гном из Эребора, к ва-шим услугам. Мой друг…
- Брод, сын Броада, оттуда же, к вашим услугам, - перебил его гном помоложе.
- Ладно тебе… Еще раз извиняюсь, Ниллион, сын Нианора, - со стыдом сказал первый. – Мы готовы идти с тобой куда угодно. Наши топоры за-щитят тебя от морийских орков и прочего ужаса.
- Постой… Ты тот самый Дорун, гном из Эребора, который спас Утора, моего ближайшего друга и товарища? – отозвался Нил, на что гном одобрительно кивнул. – Расскажи мне о том, что было после того, как упал Утор и был без сознания! Как меня лечили!
Утор знаком попросил всех остальных остаться, а не выходить из шатра. Уселись прямо на землю вкруг, посередине сидел Дорун, рядышком стояла кровать Нила. Даже простодушный Бри и рассерженный на него Сант вошли через вход и остались сидеть у порога. Только Пойл попытался протиснуться в круг, отчего получил крепкий подзатыльник.
Все стихли и прислушались к томному шуршанию листьев за стенками палатки и громким завыванием ветра. Несло холодом, хоть и был летний день. Пара крупных капель – и дело было бы довершено хорошей грозой. Но, благо, в такое раннее время лета гроз еще не намечается. А если бы они и были, то шатры являются надежным укрытием от очередного ненастья и волны природы.
Заговорил Дорун:
- Мы все понимаем, что настали для Средиземья нелегкие времена. Мы все знаем, что сейчас всю нашу силу в один большой кулак и направить эту силу на Властелина. Сейчас многое в наших руках. Мы идем к Голубым горам, потому что знаем – там, согласно преданиям древности, стоит старая заброшенная кузница, могучее которой не было на всем свете. Кузницу основал никто другой, как сам Черный Враг. Но не Саурон, нет; тот, кто был еще до Саурона, еще с давнишней древности кто существовал. Клянусь бородой Дьюрина!
- Минуту, - перебил его Нил. – Но почему мы так вот расселись для не-большого рассказа о том, что было со мной? Ведь это займет совсем немного времени, а вы так сели, будто мы сейчас будем обсуждать что-то по более моего…
- Так и есть, - ответил Дорун. – В половину второго дня, у нас намечается собрание по поводу похода к Голубым горам. Сейчас вот-вот должен прийти Алтанир.
Тихонько скрипнула занавеска у входа. Теперь сомнений не оставалось – в палатку вошел маг. Только теперь Утор и Нил смогли увидеть его в истинном и великом обличье: спина распрямилась, выражая вовсе не старость, а мудрость, уверенность и величавость. Широкополая синяя шляпа красовалась на голове. Вытянутое, красивое, но старое лицо выражало искреннюю доброту, любезность и справедливость. Не было ни нотки какого-либо замешательства, неуверенности или гнева: спокойные-преспокойные глаза томно смотрели на собравшихся в круг людей. Длинный деревянный посох с черным набалдашником держал в руках волшебник. Узоры на одеждах были четко видны, чему очень удивился Утор. Седая длинная борода и волосы при свете лампы казались желтоватыми.
- Вот мы и встретились, друзья-гномы, друзья-люди, друзья-хоббиты и друг-эльф. Здравствуйте, мои дорогие. Начнем, - он с разрешения Нила сел на пустевший рядом с кроватью стул. – Небогато тут у вас.
- Алтанир, - настойчиво произнес Дорун – ты обещал нам показать карту, где мы могли бы пройти. Что же теперь? Какими тропами мы будем добираться до леса а потом вниз? Ведь там есть разбойничьи шайки!
- Минуту, погодите! – встрял ничего не понявший Нил. – Я ведь даже не знаю, о чем идет речь.
- Да уж, давайте объясним нашему маленькому командиру всю обстановку, - маг опрокинулся на спинку стула, и та тяжело скрипнула.
- А что тут объяснять? – воскликнул Фтор. – Что тут объяснять? Мы идем в поход к Голубым горам, чтобы найти там тьму. Мы, понимаешь ли, на смерть идем. Будем там разыскивать нашу опасность, то, что нам мешает. Что еще непонятного? Да тут, вон, даже все видно! Видишь, линия к вон тому хребту на Западе? Вот туда мы и идем!..
- Постой, Фтор, - остановил его Алтанир. – Ты разве не видишь – наш маленький Нил ничегошеньки не понял от твоих рассуждений, ты ему еще и вагон и маленькую тележку пригнал! Он же не разобрался в твоим рассуждениях. Говори спокойней, тут ничего такого нет.
- О, ну опять, - приуныл молодой гном. – Опять слушать и ничего не де-лать…
При этих словах Нил понял, какой же все-таки удивительный народ – гномы. Что с ними только ни делай, о чем ни говори – всегда найдешь в них что-то, какую-то изюминку! И все время они хотят показать себя в обществе: ругаются, гордятся, разъясняют все маленьким непонятливым людям, таким, как он. Странно это все-таки! Вон, даже хоббиты – и те не так удивительны и задорны!
- Итак, Ниллион, сын Нианора, приходится нам с нашими людьми рассказать тебе о сложившейся на данный момент ситуации. А ситуация не проста – уж пойми; Фтор тебе немного поведал, но все же дал знать, что путь нелегкий. Тем более, он полон опасностей. Тебе никогда не приходилось сражаться, выходить из трудных ситуаций? Так знай, что там их будет много. Тебе придется идти с нами, куда пристанет. Не так легко там все будет, как ты, вероятно думаешь… Но мне сообщили, что ты вообще не уверен в себе. Так почему же?
Нил вдруг так вжался в свою постель, будто хотел спрятаться куда-нибудь подальше от пытливого взора спокойного Алтанира и непонятных, но полных интереса мутными взглядами всех, сидящих в кругу. Гномы забарабанили, защелкали пальцами, послышалось тихое вошканье и усмешка: гномы наверняка осознали неудобное положение Нила. Хоббиты замерли в ожидании; их глаза были направлены на маленького стражника, а тот так укрылся, что не стало видно даже тела, лишь голова боязливо выглядывала и щурилась от света лампы. Наконец Нил, тщательно осмотрев сидящих в кругу и поняв, что никто не мешает удобному моменту, тихонько произнес, запинаясь:
- Я… я не думаю, что… смогу дойти… осилить… - он начал заикаться. – Понять… принять на себя этот долг. Не смогу, не могу я… Ну, не полу-чится у меня. Что вы на меня все глядите? – он обвел взглядом с любопытством взирающих на него людей. – Вы, думаете, я не смогу? Не смогу, да? Так я не смогу…
- Ты сам себе противоречишь, - успокоил его Алтанир – уж выбери что-нибудь одно. Нельзя же все время вот так прятаться от нас. Почему ты не уверен в себе? Объясни. Не понимаю, что мешает тебе принять эту долж-ность. Ведь всеми нами уже давно было принято решение, что мы избираем главой похода тебя. Так почему ты не можешь, Нил?
В голосе мага слышалась грусть и скорбь, какие-то странные, доносящиеся до слуха маленького стражника вещи. Нила тотчас охватил странный страх, не страшный вовсе, но какой-то ощутимый, как поколебленная воля. Где-то в глубине его разума слышались голоса, но совсем не те, что прежде: те были темными, ужасными, мрачными; а эти – светлые, веселые, но не черные.
- Ну… я себя чувствую не в своей тарелке. И вообще я не хочу идти в поход. Зачем мне идти туда? Как вы вообще узнали, что я – настоящий избранник? Нет же у вас книг об избранниках! Как вы узнали, скажите мне, как?
Алтанир сокрушенно покачал головой и, словно сквозь мутный, мрачный и бессмысленный сон проговорил:
- Мы почувствовали это своим сердцем. А ты разве не чувствуешь, что избран высшими? – сопровождая слова легкой уверенностью, сказал маг. – И почему только не знаешь ты, ты это или не ты?
Слова Алтанира еще более запутали и без того растерявшегося Нила. Он уже и слова вымолвить не мог, лишь в упор глядел на всех. А вдруг сейчас что-нибудь произойдет?.. Ай, нет. Лишь гномы перестали хихикать и барабанить.
- Ладно, поговорим об этом завтра в походе, а мы выйдем завтра, ибо рана твоя уже почти прошла Все необходимое мы захватим с собой, и тебе тоже придется собирать рюкзачок. Выходим мы ранним утром, часов в шесть-семь. За день успеешь приготовить свои вещи?
- Разумеется, - ответил Нил, сам того не желая. Он чувствовал, что путе-шествовать не хочет, но знал – придется.
Молча он со вздохом слез с кровати и почувствовал, как левое плечо окаменело. Боль стала сильнее, кулак сжался. Пальцы дрожали от зыбкого покалывания около ключицы. Рука была будто парализована, кулак сжимался все сильнее и сильнее, а боль накатывалась мощными волнами, как кипящая вода.
Резко боль перешла в страх, а страх молча и неслышно давил душу, пронзая острием холодной немоты кожу. Рана начала расползаться по телу, и, казалось, все оплела своей чернотой. Нет, это необычный клинок – подумал Нил – это настоящий черный ужас, сметавший все на своем пути.
Для столь маленького человека вполне достойно столько времени дер-жаться и не кричать, как другим. Невозможно было терпеть этот дикий хо-лод, эту бешеную боль. Однако никакой мрак, никакая тьма не имела сейчас власти над маленьким стражником. Пока… И Нил сообразил, что делать сейчас, в эту минуту. Вот сейчас он закричит, все поймут, что он еще не вылечился, и он спокойно ляжет себе в постель, прикрывая теплым толстым одеялом голову и плечи и спокойно засыпая под звонкую трель травы за стенками шатра и грустного поскрипывания кровати, пронизанной прохладным ветерком…
- Ну чего ты? – прервал мысли один из гномов. – Давай уже собирайся, а то нам скоро уж в поход, а тебе сил надо набраться.
- Брод верно говорит, - подтвердил слова гнома Алтанир – тебе надо от-дохнуть. Завтра нам предстоит нелегкий день, так что лучше соберись с мыслями и давай отдыхай. Если мы тебе мешаем, мы может отойти в палатку Атонаса.
- Нет, что вы, говорите, - вежливо ответил Нил, усаживаясь обратно на постель и вороша одеяло. – Я ни в коем случае не позволю вам уходить из моего шатра. Оставайтесь, разговаривайте, если вам здесь удобно, а я так, сам как-нибудь полежу…
- Будь по-твоему, - проговорил маг.
И Нил лег на постель, завернувшись в одеяло с ног до головы. Ему так хотелось спать, что этого было не передать. Усталость одолела его, он не мог больше спокойно ходить… Слишком уж хочется поскорее уснуть и отдохнуть ото всей работы. Зачем он оставил их в своей палатке?.. Хотя, пусть говорят, уж не вежливость ли – признак хоббита?..
И маленький стражник крепко уснул под говор молодых и старых, гномов и эльфов, людей и хоббитов. И уснуть он пытался не напрасно. Сон затуманивал голову, как та тьма... Но не нужно вспоминать прошлое, это только ворошит историю.
Его охватывал страх, сердце билось быстрее любого барабана. Переменчивое и неопределенное настроение сыграло свое дело – Утора забил в угол леденящий ужас. Ведь что может произойти? Было такое впечатление, что какая-то неведомая сила вдруг надвинулась на закаленного воина и остановила его. Как будто весь мир остановился перед его глазами – и их застилала тьма, кромешный сумрак.
Утор уже не разбирался в своих мыслях. Сейчас ему было нужно только оберегать своего друга – и больше ничего. Однако что-то его останавли-вало. Он будто вел борьбу с самим собой, то говоря что-нибудь разумное и со здравым смыслом, то бредя и самого себя переубеждая насчет «выру-чить – не выручить». И все же надо было выручить.
И вдруг темнота вконец застлала его разум. Что-то очень сильное и страшное словно высвободилось наружу из подземного мрака и набросилось на Утора. Тот уже не мог ничего разобрать, кроме ярких вспышек света, которые мгновенно затухали, затемненные черной завесой. А что, если он не осилит этот бег, что, если он упадет, как подкошенный, сваленный тьмой? Нет, этого он не мог допустить. Падая, он вмиг вставал и вновь бежал к Нилу, опасаясь за него. Чувство опасности разжигалось в нем, душа пылала. Битва внутри души все еще продолжалась. Он будто начал терять сознание.
И вот что-то появилось, застыв в сумраке ночи прямо перед Утором. Тот резко остановился. Мысли его будто прояснились, разум очистился от той завесы, ненависти, зла и тьмы. Он словно очнулся ото сна, впервые познав, куда он стремглав несется. Он сделал шаг вперед, и вдруг начал понимать всю суть происходящего.
Перед ним была тень, тень – и больше ничего. Она застилала его взор, ровным и сильный взгляд не проникал через завесу тьмы. Казалось, что это и живое существо, и неведомое порождение тьмы, будто даже и неживое. Тень расползалась от палатки к палатке, охватывая большой участок. Эту землю заволокла тьма, клубы черной пыли витали в потоках энергии. Это было какое-то очень любопытное явление, явление, еще никогда не приходившее в этот лагерь. За всю свою жизнь Утор не мог припомнить ничего ужаснее. В его веку не было момента страшнее этого, когда он боялся за близкого человека, за друга.
Его мысли стали терять особый смысл. Разум вновь помутился, словно туда вселилось что-то и принялось разгонять свежие и здравые мысли, ос-тавляя на их местах только глухие темные клубы. Утору на миг почудилось, что в его голову вдруг кто-то проник, не что-то, а кто-то, и принялся переворачивать мысли, строя из них одну, вроде трезвую, но в то же время и неправильную – оставь его. Делать было нечего, Утор потерял рассудок.
Оставь его. Эта мысль вертелась в его голове, будто такой же обыкновенный клуб темной пыли, но с каким-то центром, который управлял чем-то или кем-то. Оставь… Неужели не придумать другого выхода, кроме как бежать? А ведь Утор за свою жизнь еще не припоминал случая, когда бежал от опасности. Хотя и припоминать было нечего, разум его не действовал… Оставь… Мысли, все мысли построились в одну линейку, и из этой сети формировали одну большую и единственную здравую. Но бывают мысли и другие, и хоть они не такие разумные, но все же они правильные. Оставь, оставь, оставь его!!! Оставь!!! Но оставлять было нельзя, Утор то знал.
Вдруг тень начала принимать какие-то очертания, уже более-менее пра-вильные, напутственные. Сразу стало ясно, что это именно кто-то, именно кто-то пытается остановить его и образумить. Стал виден длинный плащ, конец которого терялся в сумраке, в темноте; черный капюшон покрывал голову, но… нет, не голову. Головы не было, лица не было видно, только черная, темная и страшная тень. Вот длинные пальцы, теневая рука потянулась к Утору, хотя схватить его. Но Утор не поддавался, хотя очень хотелось из-за недостатка сил. И вот он медленно начал терять сознание, и рука потянулась к нему…
- За Эребор! За Эребор! – вдруг послышался тяжелый низкий голос и темная фигура подпрыгнула прямо к теневой руке, рубанув топором по ей.
Тень тяжко взвизгнула, топор разрубил ее пополам. Вой пронесся на многие лиги, и, казалось, на все Глухоманье был слышен дикий крик. Тень начала медленно растворяться с краев, и наконец попыталась наброситься на осмелевшего, попытавшегося остановить тень. Но тот резко и аккуратно отпрыгнул, тьма проскочила мимо, и топор еще раз ударил сквозь черную завесу, стукнувшись о землю. Раздался грохот, как будто внутри земли что-то рухнуло, и тень мгновенно исчезла, оставив лишь глухой темный отблеск средь ночи.
- Дорун, сын Дартуна, гном из Эребора, к вашим услугам, - вежливо представился спаситель.
Утор еще до конца не оправился от тяжелого помутнения рассудка. Мысли вновь обрели прежний вид, однако след остался – Утор после никак не мог забыть произошедшего. Он попытался встать, но голова казалась неимоверно тяжелой, как будто мысли заполнили ее полностью. Он что-то пробормотал в ответ, но гном ничего не понял. Он склонился над поверженным человеком, скорбно глядя ему в глаза.
- Ты был напуган, я знаю. Я сам не понимаю, что это было, но решил тебя спасти. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? А то я могу других позвать.
- Кого это – других? – едва-едва проговаривая слова спросил Утор.
- Жителей лагеря, эльфов или гномов, - спокойно ответил Дорун.
- Но откуда…
- Тут эльфы и гномы? О, а ты не знаешь? Мы готовимся идти в поход, выступаем по-моему завтра в полдень или утром, точно не помню. Тут еще есть двое хоббитов, и один из них хорошо смыслит в медицине.
- Нет, спасибо, мне уже лучше, - сказал Утор. – Ты говоришь про поход к Голубым горам?
- А про какой еще? Конечно, к Голубым горам! Только ты не знаешь, верно? Вернее, все полностью не знаешь. Дело в том, что ты идешь с нами… Ты ведь Утор, да?..
- Что?! – выдохнул Утор, и мысли его сразу же приняли нужное положе-ние, а разум очистился. – Не может быть! Нет, я не иду с вами! Кто вам это сказал?! И откуда ты знаешь, как меня зовут?!
- Атонас, что скрывать, - с ухмылкой проговорил Дорун. – А он разве тебе не говорил? По-моему, ты упоминал об этом…
- Да мы с тобой ни разу не виделись! А Атонас мне этого не говорил! Это какая-то ошибка! Я не иду с вами! – возражал наперебой Утор.
- Идешь, идешь, не отвяжешься, - сказал гном. – Видно, тебе вообще еще ничего неизвестно. Мы выходим завтра в полном составе. Тринадцать человек пойдут к Голубым горам. Достаточно, я думаю. Но не об этом сейчас. Давай-ка я лучше отведу тебя куда-нибудь туда, где о тебе позаботятся…
- Я спешил к Нилу! – в сердцах вскричал Утор. – Вон к той палатке!
- Туда? И там Нил? Поспешим!
Дорун мигом поднялся на ноги и поспешил к палатке, поддерживая иду-щего за ним Утора. До палатки оставалось несколько шагов, но эти шаги показались Утору просто вечностью. Наконец, войдя в шатер, они увидели распростертого на своей кровати Нила. В плече была рана, но кровь от-туда не текла. Было такое впечатление, будто удар был нанесен каким-то особым оружием. Подойдя, Дорун прижал ухо к груди Нила.
- Дышит, - ответил он – еще жив. Надо спешить. Зови сюда всех, кого только знаешь из медиков. Да поскорей, наш друг может и умереть!
Утор уже окончательно опомнился и вылетел из шатра пулей. Он не знал, куда бежать, но кого-то надо было звать срочно звать, а иначе по словам Доруна он бы погиб. Проносясь между палаток, Утор вспоминал весь тот пережитый минуты назад ужас. Он с тяжким сердцем искал того, кто смог бы ему помочь.
И вот он увидел небольшой участок, по форме напоминающий круг. Па-латки его обходили. В центре был разожжен костер, вокруг костра сидели восемь человек. Трое из них по виду были гномы, двое – невысоклики, еще трое – люди, и также Утор мог поклясться, что среди них был один эльф. Запыхавшись, он подбежал к сидящим вокруг костра. Те, завидев Утора, вопросительно смотрели на него.
- Тут среди вас есть врачи?! – спросил Утор. – У нас один человек погибает!
- Как его зовут? – спросил старый гном с седой бородой.
- Нил! – ответил Утор. – Торопитесь!
- Нил?! – хором вскричали сидящие. – Не может быть! Сант! Спеши давай! Анордел, ты смыслишь в медицине? – говорили они наперебой.
Из круга вышел один невысокий человечек в пол человеческого роста. Он был похож на невысоклика, и он и был хоббитом, только Утор не знал, кто такие хоббиты. Он был одет в коричневый костюм. Широкие штаны на ногах упирались и складками оканчивались у небольших сапожек. Край кольчуги торчал из потрепанной темной рубахи. Черный пояс с железной упряжкой и узорами плотно перетягивал костюм. Ножны для клинка были с коваными гранями, с золотыми краями. Темно-зеленый плащ был завязан и скреплен золотой брошью на шее. Коричневые волосы были коротко стрижены. Добродушные хоббитсие очертания лица были одновременно суровыми и строгими.
- Я хорошо разбираюсь в медицине, если тебе надо. Хоббит Санталок Боббер, сын Фроттона, к вашим услугам, - прозвенел хоббит.
- Кто-кто? Хоббит? Не слышал о таких. Мен зовут Утор, сын Унтрора, дунадан, к вашим услугам. А теперь поспешим!
На ходу Утор пересказал хоббиту все, что случилось. Тот лишь тяжело вздыхал и охал, расспрашивая подробности случившегося. Сант сказал ему, что гном Дорун – член компании, сидящей у костра, и вместе с ними идет в поход. Утор заявил, что пойдет с ними, а Сант только обрадовался.
Наконец они добежали до палатки. Дорун встретил их радостным возгласом, однако полным грустью. Утор даже не знал, как это назвать.
- О, Сант, привет! Извини, Утор, что пришлось не говорить тебе его имени – я был растерян. Сант, иди сюда, - хоббит подошел к гному и Дорун провел его в палатку. – Видишь, вон он, там! Рана, думаю, достаточно опасная. По-моему, она нанесена клинком или чем-то вроде этого. В общем, ушиб немаленький!
Сант подошел к Нилу и осторожно рассмотрел рану. Она действительно была нанесена клинком, причем очень острым – одежда была не порвана и даже не разрезана, просто казалось, что так и должно быть. Рана была глубока, но, к счастью, не вошла слишком далеко – пронзив плечо, она была бы неизлечимой.
- Сильного физического урона нет, - серьезно проговаривал Сант. – Не-много задета левая ключица, лопатка немного поцарапана, но не сломана. В общем-то все хорошо. Хотя… Постой… Что это? Сейчас попробую вынуть!..
Сант попросил дать ему щипцы, если они есть. Утор, копаясь где-то неведомо где, наконец отыскал щипцы, тщательно их промыл и подал Санту. Хоббит аккуратно подлез, покопался в ране и наконец опустил руки со вздохом:
- Я не могу. Там сидит осколок клинка. Он длинный, я даже не понимаю, как он туда вместился. Повреждений, думаю, нет, но я боюсь за него, очень боюсь… - Сант вытер глаза. – Осколок очень острый на конце. Но, мало того, направлен к сердцу! Если я его буду неаккуратно вытаски-вать…
- Послушай, Сант, - сказал Дорун, привстав со стула, на который он недавно сел, и посмотрев на хоббита. – Если ты его не вытащишь, у нас останется мало надежд. Понимаешь, ты должен, ты должен. Если ты этого не сделаешь, то…
- Да-да, я знаю, что будет, - ответил Сант – и постараюсь вытащить этот чертов осколок.
Он медленно протянул руки к плечу. Казалось, его мысли играли в беспорядке, уклоняясь то на одну, то на другую сторону. Он весь покрылся мелкой дрожью. Пальцы стали тонкими, лицо побледнело. Было такое впечатление, что на него что-то действует, что-то неведомое, что-то из-под земли…
Он коснулся щипцов и медленно, тяжко поднес руки к ране. Раз-два уда-рив щипцами и убедившись, что они работают, Сант осторожно протянул его к порезу. Вот он уже начал проникать в рану. Хоббит вроде как нащупал что-то металлическое. Он хотел было вынуть это.
Но что такое? Сант внезапно сильно зажал уши и с грохотом упал наземь, пробормотав что-то неразборчивое. Утор вдруг увидел вокруг него тьму, ту самую тьму, которая кружила над ним. У Доруна же вспыхнули глаза, точно сияя золотым огоньком. Темнота разносилась, мрак сгущался. Теперь в палатке уже ничего не было видно. Утор ели-ели нашел Доруна и вышел вместе с ним из шатра. Сант остался там.
- Надо и его оттуда вытащить. Неладное там творится, клянусь бородой Дьюрина! – вскричал Дорун.
Они вместе прыгнули в шатер, в котором бушевали клубы тмной пыли, грязи. Черный туман накрыл палатку, как дымовое облако. Теперь уже было ничего не разобрать, кроме смутных очертаний предметов и людей. Утор едва ориентировался в пространстве, то и дело натыкаясь на что-то.
- Сант, Сант! – звали его друзья.
Но Санта не было. Они ходили туда-сюда, едва различая что-нибудь. Свет в лампе был потушен, так что надеяться на освещение не приходилось. Наконец Дорун нащупал что-то вроде гамака. Там он различил черты лежащего человека – Нила. Но рядом никого не было. Еще поискав, Дорун вновь направил Утора искать костер. На этот раз обошлось без особых происшествий, и скоро отряд был уже здесь.
Все все поняли с полуслова. Подойдя в упор ко тьме, те вытащили из но-жен клинки, которые были почти у всех, и вступили в палатку. Утор и До-рун пошил за ними.
Вдруг кто-то зажег факел. Свет потихоньку разгорался, и вот уже стало совсем светло. При свете они нашли Санта, скрючившегося на полу и кричащего что-то неразборчивое. Нила подняли несколько человек и отнесли из шатра. Факел как раз погас, когда все выбежали оттуда. Тьма помаленьку начала растворяться в свежем и чистом воздухе ночи. Вскоре последние ее следы удалились.
Санта и Нила положили на плащи, которые сняли с себя двое гномов. Мелкая дрожь пробегала через каждую секунду по Санту. Глаза его были полузакрыты. Нил же лежал без чувств, словно мертвый, но еле-еле дышал. Его решили оставить в покое. Только молодой эльф Анордел не унимался и говорил, что надо бежать за травами. Гномы в это время смотрели на хоббита, распластавшегося на плаще.
- Сант! Сант, очнись! Ты слышишь?! Сант!
Хоббит в ответ только судорожно подергал губами и приподнял голову, но тут же ее опустил, хрустя травой.
- Воды ему в рот, воды! – закричал что было мочи Дорун.
Пара крепки гномов развязали фляги и залили в рот Санту порядочно воды. Нилу дали совсем немного – последствия были непредсказуемы.
- Я… слышал… Его… - чуть слышно промямлил хоббит, наполовину очнувшись.
- Что, что ты слышал?! – спросил Дорун.
- Я слышал Его… Его… Я видел Его… Он был велик…
- Я не понимаю, о чем он говорит! – сказал другим гном, заботливо положив руку на ладонь лежавшего.
- Я видел Его… Я боялся Его… Боялся Его… Боялся Его… - бормотал Сант. – Я слышал его, я видел Его, я боялся Его… Он подкрался ко мне, как ночь… Он сказал мне…
- Что он тебе сказа, что?! – в сердцах говорил с ним Дорун, понимая, что только так можно узнать, что сделали с Нилом. Все остальные лишь покачивали головой.
- Он сказал мне… сказал мне это: «Отступи! Давай, чего ты ждешь?! Ты видишь, страдают твои друзья! Сам иди, а его оставь! Он тебе не ну-жен! Подумай, зачем он тебе? Он только возложит на тебя бремя, когда погибнет. А он погибнет. Давай, иди. Против тебя никто ничего не за-мыслит. Все будет хорошо. Я тебе обещаю это. Это обещаю я, Дель…» - и на этом речи Санта прервались. Его глаза вспыхнули ясным огнем и он уронил голову.
Все удивленно смотрели на маленького хоббита, произнесшего такое. Его голос сильно изменился, будто и говорил не он: грубый, темный, пако-стный, грязный какой-то. Будто им что-то управляло, что-то такое, вроде…
- Слушай, Анордел, а что такое Дель по эльфийски? – спросил эльфа Дорун. – А то ведь может, Дель – эльфийское слово.
- Разумеется, да, - ответил Анордел, словно так и должно быть – это на эльфийском означает… ужас.
- Ты сказал – ужас?! – встрепенулся гном. – Тогда нам всем нелегко будет управиться с Нилом. Ведь кто-то или что-то с именем Ужас могло не иначе как действительно сильно напугать.
- А, вот! – вспомнил Дорун после паузы. – Утор, есть ли у тебя словарь имен и названий, архивы какие? Может, там есть какое-нибудь имя с элементом «Дель»…
- Нет, архивов у нас нет в лагере, - отвечал Утор. – Зато… зато есть маг!
Гном схватился за голову, вздыхая и охая, будто чувствовал себя глупым.
- Ах я, старый! Алтанир, Алтанир! Нужно скорее спешить к нему. По моим расчетам он сейчас находится в палатке Атонаса. Думаю, мы успеем позвать его. Он заодно поможет нам излечить Нила и Санта.
Утор внезапно опять почувствовал странное притяжение из земли, что-то я явно нехорошее. Оно опять проникало наверх и старалось чего-то сделать. Страх застыл в сердце, дунадан похолодел. Бледное лицо освещал лишь тусклый отблеск факела, плохо горящего в сумраке.
Ноги и руки как будто отяжелели. Откуда-то изнутри послышался тихий храп, стон. Кто-то хотел что-то сказать. Эхо долетало до Утора, словно слабый отблеск давней надежды. Чей-то голос все время шептал непонятное. Утор уже хотел потрясти головой и опомнится, как внутри него заговорил голос:
- Оставь его. Оставь его! Оставь его!
Утор боялся шевельнуться. Мрачные взгляды друзей изредка пробегали по дунадану, которого схватила мелкая дрожь, и появились сомнения, отчаяние. А вдруг он говорит правду, голос-то? Но нет, этого нельзя было допускать! А иначе кто он такой, Утор, дунадан лагеря?!
- Оставь его! Зачем он тебе?! Оставь его! Оставь его! Оставь!!!
Мысли в беспорядке вертелись в голове, но сознания или здравых мыслей ор не терял. Просто все сбилось в одну кучу. Он не мог думать, просто не мог думать! Все хорошие идеи куда-то подевались. Ему казалось, что чужие взирали на него, опасались его, боялись его. Странное чувство неправильности в действиях друзей прокралось в разум. Теперь стало ясно, что любой ценой Утор должен был что-то сделать, не иначе!
- Вот видишь? У тебя получается! Всякий должен выбрать свою судьбу, а не двигаться по следам чужого! Так выбери свою! Ну, чего ты ждешь?! Иди, давай! Уходи! Уходи!!!
Этим разум Утора был затемнен. Но так незаметно все это произошло, так неожиданно! Воин не смог устоять перед могуществом того, кто про-брался в рассудок дунадана, просто не смог. Сомнения поглотили его, отчаяние было еще совсем едва поколеблено. Он был уверен, что надо уходить, оставить тех, кто идет своей судьбой. Нежданно-негаданно для самого себя Утор выдавил сквозь зубы:
- Я ухожу. Вы тут делайте, что хотите, а я ухожу.
Отблеск сомнения полег на лицах друзей, сидящих недавно на костре. Дорун скривил ухмылку и сплюнул, ожидая, что будет дальше. Все замер-ли в ожидании – только листва качалась под ветром ночи. Даже Сант немного приподнялся и теперь почти очнулся.
- Ты чего, совсем спятил? – сбивчиво проговорил Дорун. – Уходишь, да? Странно что-то! Не видели мы тебя таким! Еще чего вздумал!
Гном грозно приблизился к Утору на расстояние удара. Последний попятился, однако с эхом опасности. Ему опять стали слышны голоса, даже еще сильнее, чем прежде. Кто-то пытался уговорить дунадана начать бой, сопротивляться гному, бежать – но не стоять на одном месте. В его разуме заиграли сомнения, и это надолго запало в глаза Доруну. Теперь в его глазах загорелись огоньки страха – будто он испугался защищавшего себя и отступавшего воина. Странное чувство залегло на сердце у некогда сердитого, но теперь словно полного сострадания гнома.
- Я все же… ухожу… - медленно прошептал Утор, наполовину вынув кинжал за поясом из ножен и крепко ухватившись за рукоятку.
- Тебе этого не сделать, - с сомнением сказал гном. – Нет, не сделать тебе этого. Клянусь бородой Дьюрина, я знаю, что творится в твоей голове. Клянусь, знаю. Давай, опомнись! Мы все тут твои друзья, - тихо говорил Дорун – ты нас не бросишь. Друг, тебя заполонила тьма, сумрак застелил глаза! Друг!
Но Утор ничего не слышал. Он выронил кинжал из рук, раздался тихий удар – острие плотно вонзилось во влажную землю, подняв клуб песка и пыли и растворив средь воздуха. Рука оледенела, дунадан замер, крепко сцепив зубы. Было видно, что он не отошел от того впечатления.
Но тьма не отступала. Она плотно смежила воину глаза. Настоящий Утор словно спал, а им управлял кто-то… другой, совсем другой. Спина скрючена, руки оцепенели, кожа стала тонкой, как ткань, лицо побледнело. На нем застыла мелкая усмешка, страшная, тяжелая. Глаза пялились в пустой воздух, не понимая ничего. Как высеченный из камня, воин стоял на земле, на этой земле… Но от этой земли в памяти будто уже ничего не осталось. Все вылетело из головы, разум застилал только пустая, бессмысленная, грязная чернота.
И вдруг Утор все понял. И понял так, будто это все было как улетевшая вдаль сказка, простая, бессмысленная. Все пустые мысли внезапно уступи-ли место прежним обыкновенным помыслом, одной идее – что это он, он. Воин-дунадан понял, кто это, спешил рассказать друзьям. Улыбка мрачно проскочила по его губам, страх и былая ненависть растворились в облаке добра. И он выговорил, выговорил то, от чего на душе стало легче. Мысль появилась и тут же пронеслась мимо, оставив лишь след. Но Утор уловил этот след и повторил слово, одно слово, давшее начало:
- Делькор-Дур! – крикнул, что было мочи, воин и с тяжким скрипом упал на землю, раскинув руки…
***
Сонные глаза тяжело открылись. Свет ослепил лежавшего на постели че-ловека, и он поспешил закрыть веки. Он очнулся, очнулся! Впервые за… за сколько? Надо было немедленно это спросить у первого, кто попадется или войдет… войдет куда?
Глаза осматривали большой шатер. Вроде что-то вспоминается… точно, когда он очнулся в палатке в лагере! Лагере… дунэдайн. Сегодня все так же: грубая ткань, стенки шатра чуть покачивались от легкого теплого ветра. Казалось, он находится в стране эльфов… Но нет, не там: там все не так грубо и неопрятно. А кто это – он?..
Нил, конечно. Он лежал, как прежде, в тот темный ненастный день, когда его искали стражники северной башни… Но это все былое, а вспоминать былое, то, что было – плохая привычка. Уж даже лучше думать о будущем, со спокойным сердцем глядя в свои мысли, и думая – а что со мной будет?.. К несчастью, на этот важный вопрос сейчас никто не мог ответить.
- Ох, как хорошо бы знать, где это я! – приподняв голову, сонно сказал Нил. – Что-то вспоминается… А, в лагере я! Ну конечно, в лагере! Только сколько сейчас времени, какой день, месяц…
Вдруг что-то заскрипело, солнечный зайчик мягко проник в шатер через открывшуюся щелку двери, растворившись в чистом свежем воздухе, в котором, правда, попахивало чем-то вкусным, и последовал ответ:
- Тринадцатое июня, милый друг, ровно час двадцать минут, дня, конечно. Погода хорошая, если тебе и это нужно знать.
Нил услышал голос знакомого друга, очень знакомого, и не ошибся – в шатер вошел немолодой воин с белесыми волосами. За поясом торчали ножны длинного меча, кинжал сверкал на солнце, солнечный зайчик освещал голову. Добродушное, мягкое лицо взирало на маленького стражника, как бы извиняясь.
- Нил! Ты жив! О, слава богу.
- Да, я жив. Однако у меня вопрос: что со мной произошло той ночью? Кто вошел в мой шатер? Кто это сделал, кто?
- На этот вопрос и мы ответить не можем, - покачал головой Утор. – Но зато я тоже хочу знать, кто это был. Ты помнишь ту ночь?
Нил вяло опустил глаза.
- Да, очень хорошо помню, - проговорил он. – Ох, нелегко мне тогда было… Что-то темное приближалось, я это знал… Но я не хочу вспоминать прошлое, ибо оно заманивает в тяжкие воспоминания, - стражник всхлипнул.
Утор, поняв всю суть ситуации, медленно склонился над «хоббитом». Как не горько было бы это осознавать, но он понял, что случилось. Нила отнесло в прошлое – и он вспомнил что-то, что-то такое, о чем очень не хотелось говорить. Будто бы что-то нашло на него. Грусть оплела его, вновь проблеск – но не света, а тьмы – появился в его голове. Разум было поддался… но не сердце. Нил потряс головой, и все темное ушло в сторону, кроме одного, самого горького из когда-либо пережитого…
- Я верно скажу, если намекну на то, что ты что-то или кого-то вспоминаешь? – тихо, с грустью на темном, теперь не освещенном, лице сказал Утор.
- Ну, да… - начал Нил. – Верно. Но лучше это не вспоминать. Это было давно, очень давно, вот уже девять лет прошло. – маленький стражник склонил голову. – Эта история очень грустная, скорбная. Я расскажу ее тебе, хоть и не хочется.
Тогда, еще очень давно, девять лет назад, мы с отцом и с матерью жили в небольшом домике у речки, в деревне. Тогда все было по-другому: не было набегов, не было тьмы, орков тоже не было… И вот мы спокойно жили себе, ловили рыбу, засыпали под пение цикад, гуляли в лесу… Пока не случилось непредвиденное никем, ни мной, ни другими.
Однажды мы сидели в доме, как обычно. И вдруг один из охотников, прибежавший в деревню, известил, что идут орки. Все люди перепугались; мигом вся деревня начала собирать все, что было, и уходить из нее. Но орки достигли нас раньше, чем мы предполагали. Они разрушили всю де-ревню, убили всех… И моих родителей. Меня тогда посадили на лошадь и приказали скакать, скакать, что было мочи. Я убежал из деревни, выжил, а отец и мать умерли на моих глазах... – закончил Нил, и слеза стекла по его щеке.
- А… куда ты убежал? – мягко спросил дунадан.
- В лес, затем проскакал через степь, которая казалась мне вечной. Затем я кое-как доехал до ближайшей деревушки. Это все было в Западном Тракте, что к востоку от Пригорья и к западу от Мглистых гор. Наверное, оттуда тьма и пришла к нам. Но за что, за что такая судьба?! – Нил горе-стно сжал кулаки.
- Это очень скорбно. Извини, что завел этот разговор, - извинился Утор. – Я не знал, что у тебя такое горе. А вот у нас, кстати, обед поспевает. Ты можешь не успеть, и тогда будет нехорошо. Давай-ка спеши, авось поспеешь к обеду! Но прежде расскажи: что случилось-то с тобой?
Нил задумался, будто вспоминая, что с ним было. Тьма, сумерки, беспо-мощность… Все это восстало в памяти Нила, как старая беда. Он будто спал: веки вновь смежились сном, усталые глаза прямо-таки закрывались; рука легла на одеяло, и томно двигались пальцы.
- Ну, так что? Что с тобой случилось? – повторил Утор, разглядывая ма-ленького стражника, как в первый раз.
- Я помню все, - прошептал Нил. – Все. И ту убивающую темноту, и тот леденящий голос, и те черные сумерки, и то страшное видение… Ох, чего я только не натерпелся! Спал себе, спал, и вдруг заходит кто-то в шатер. Но мне показалось, что это просто темнота залетела, что просто уже ночь, что сумерки проникли в палатку. Мне стало страшно.
Сквозь сон я мимолетно разглядел ворвавшуюся ко мне темноту. Но что там было разглядывать – просто облако черноты, черное облако… Оно меня сильно напугало. Смотря в него, мне почудилось, что эта темнота бесконечна. И вот я начал различать еле слышные в моем сознании голоса. Это было так трудно… Ты не представляешь…
- Нет, как раз таки я себе это представляю, - заключил Утор. –
И это было трудно. Такое впечатление, что тьма заволакивает тебя. На меня налетали клубы черноты, и я не знаю, как продержался столь долго. Мне было трудно, Нил, поверь. Я тогда бежал за тобой, хотел тебя спасти. А когда мы вытащили тебя из палатки…
- Давай все по порядку, - прервал его Нил – а то я не совсем понимаю, о чем ты толкуешь. Можешь спокойно и медленно, с самого начала?
- Да, могу, - ответил Утор. Немного помолчав, он начал. – Когда я покинул тебя, то пошел в палатку Утора. Там мы поговорили о тебе. Он в тебе не сомневается, и говорит… что я пойду с отрядом в поход. С твоим отрядом, Нил. Я не думал, что буду удостоен этакой чести, - Утор тихонько кашлянул. – Ох, как мне не нравится все это!
Потом я вышел из палатки и повстречал одного мага в приметных синих одеяниях с длиннополой шляпой. Мы с ним поговорили; оказалось, его зовут Алтанир, и он идет с нами в поход. Вот так штука, подумал я! Просто с таким можно далеко зайти, туда, где меч не разит и щит не защищает, - дунадан сурово поглядел в пустоту. – Хотя мне представился удобный случай, чтобы выпытать у него все прочее, я пропустил этот момент. Он все равно спешил к Атонасу, поговорить хотел. А я и не знал, - покачал головой воин. – Ну, думаю, я узнаю все остальное позже.
И вдруг я услышал крик, твой крик. Я побежал к тебе, и когда был уже почти у палатки, мен что-то перехватило. И это что-то уже начало завораживать меня. Темнота, облако темноты встало передо мною. Я не знал, что делать. Ледяное предчувствие смерти сковало мои ноги и руки. Голоса слышались в голове… Прямо как ты говорил! Неужто ты это испытал?! – Нил в ответ кивнул. – Тогда сочувствую. Я представляю, что это было.
Я не мог двинуться. Тьма охватывала меня, лишь тьма. Мрак заполонил разум, глаза слипались и устало закрывались. Я не в силах был побороть то искушение… Такое искушение, которого ты не видывал. Оно просило, нет, не просило, умоляло оставить тебя, приказывало отступить. Голос слышался в моей голове. А темнота все лезла и лезла. Я уже был готов свалиться на землю без чувств…
Но тут появился гном. Никогда прежде я так не уважал этих разрыхлителей шахт, как тогда. Он рубанул своим топором, рассек черный страх надвое, и она отступила. Она, а не я! Я выдержал, выдержал, а гном меня спас. Его звали Дорун. И все же я тогда лежал на земле, и, слабый и беспомощный, зашагал к твоей палатке вместе с жителем глубин.
Он зажег факел, и мы оказались в палатке. Там лежал ты, с сильной раной в левом плече, - Нил посмотрел на плечо, где красовалась толстая белая повязка. – Мы с Доруном испугались, и он наказал мне привести какого-нибудь врача. Я разыскал одного – это был тобб… прости, хоббит Сант. Он сидел в компании гномов, людей, хоббита и эльфа у костра. Придя туда, он сказал, что у тебя немного повреждена ключица и расцарапана лопатка. К тому же, около твоего сердца был осколок какого-то клинка. Он попытался вытащить его, но… безуспешно. Рана будто не хотела, чтобы осколок вытащили. Тьма сгустилась над шатром, и Дорун приказал мне привести весь отряд. Я побежал, и вскоре на месте происшествия сгрудились восемь человек.
Они вынесли Санта и тебя, вы оба были без чувств. Сант более-менее оч-нулся и передал все ощущения, кои испытал – похожие на наши с тобой. Потом он передал чье-то послание и произнес начало имени неизвестного – Дель – по эльфийски «ужас».
Затем меня снова начали одолевать сомнения. Почему-то тьма вернулась, проблеск мрака, хотя это вряд ли можно назвать проблеском – разве что щелью – вновь отобразился в моей голове. И вновь голос начал повторять одно и то же: оставь, оставь, оставь! – по нескольку раз. И когда я сказал первую фразу друзьям, он возрадовался этому.
Меня охватил гнев и ненависть. Я будто опять погрузился в мир мрака и неправды. Все вылетело из головы, темные мысли заполняли эту брешь. Мне уже начало казаться, что друзья мои – вовсе не друзья. После нескольких слов Доруна я выхватил кинжал, но быстро остановился – и упал. Все, со мной было покончено, - грустно закончил Утор.
- А что было дальше? Как я оказался тут? Сколько дней лежал здесь? Как выглядят Дорун и Сант? Можешь показать их мне? А других привести ты не прочь! Рассказать все до конца?
- Что было дальше, я не совсем помню. Это ты узнаешь из рассказа друзей. Но я знаю, сколько ты здесь лежал – пять дней, без чувств. Тебя лечили очень долго и хорошо. Я очнулся, только когда ты уже лежал в постели, и ничего нового тога уже не приключилось. Сант очнулся раньше, на девять часов. Кстати, я могу привести сюда друзей, и они тебе все расскажут, если ты желаешь. Их приводить?
- Конечно, да! – радостно воскликнул Нил, и рука, опущенная было на одеяло, хлопнула по белой простыне.
Утор, стуча сапогами, вышел из палатки. На улице подул сильный ветер, резкий порыв сменялся тихим спокойствием погоды. Иногда за стенками шатра что-то завывало, как волк. Перевалило через полдень; солнце проникало в щель между входом, но через саму ткань не попадал свет – убрать бы вход, и стало бы темно, как ночью.
Раздался негромкий крик; послышался равномерный топот. Земля как эхом дрожала от дружной ходьбы, будто шел целый отряд в сотню человек. Вскоре шаги стали приближаться, и вход в шатер открылся. Перед Нилом предстали одиннадцать человек. Двое из них смахивали на хоббитов, низкорослых и добродушных; среди толпы виднелся остроухий и остроглазый эльф; встав в рядок, четыре коренастых подземных жителя упирались на топоры – это были гномы; остальные больше всего напоминали людей, рослых и смелых, хоть и разных.
- Познакомься, Нил, участники твоего похода, отряд в одиннадцать человек, - торжественно сказал Утор. – Еще придет тот маг, о котором я тебе говорил.
Десять жителей Средиземья встали в очередь и пожимали Нилу руку, здоровались. Самые разнообразные характеры были у этих людей, эльфов, гномов и хоббитов. Можно только подумать – перед маленьким стражником стояла этакая «гвардия» из самых разных частей света!
Первым изрядно потолкавшись с товарищами, прошел вперед невысокого роста молодой гном с завитыми коричневыми усами и небольшой бородой. Глубоко посаженные маленькие глазки внимательно глядели на Нила, как глубокие колодцы. Взгляд как будто говорил: «скрыть-то ничего не пытайся, эй, я гном; все равно ничего не скроешь; уж за это-то меня уважали в свое время». Темно-синий плащ, совсем новый, не доходил до земли полфута.
- Фтор, сын Фтрора, из Эребора, к вашим услугам, - вежливо познакомился гном. – Уж не так давно мне сообщили о твоем походе, о Ниллион, сын Нианора. Я уж думал, что ты погиб после того происшествия. Что ж, с выздоровлением! – он кивнул головой.
Вторым к Нилу подошел такой же примерно житель подземелий, но только гораздо старше. Длинная седая борода до пояса была завязана на конце тонким ремешком или веревочкой. Волосы на голове были убраны назад. Иссеченное морщинами лицо поглядывало прямо в глаза Нилу, рассматривая их, как в первых раз. Серый плащ спадал с плеч и едва касался земли.
- Грон, сын Грайна, гном из Мории, к вашим услугам, - сказал он. – Я так давно прослышал о походе, что, думаю, борода моя успела бы отрасти уже тысячу раз! – он с улыбкой поглядел на маленького стражника. – Готов идти за тобой в огонь и воду.
Третьим был человек со смуглой кожей, маленькими карими глазами и длинным носом. Темные, почти черные волосы были завязаны узелком на затылке. Выражение лица передавало необычайно строгий и воинственный вид, и в то же время добрые, бескорыстные намерения. Высокий лоб ухо-дил вниз и переливался в тяжелые надбровные дуги. Одет он был в пластинчатую кольчугу и серые одеяния по щиколотку. На ногах были кожаные сандалии.
- Акт Манлэ, сын Докан Манлэ, иургвайт с северо-запада страны, к вашим услугам. – хрипло проговорил человек. – Услышал о походе, когда последний раз приходил в лагерь. Может, год назад. Мой лук спасет тебя от врагов, а стрелы будут разить беспощадно! – он поклонился Нилу и отошел в сторону.
Следующим подошел к маленькому стражнику человек; и по какому-то наитию, нутром Нил почуял, что человек этот – из лагеря. Высокий, моло-дой и, видимо, не очень сильный, он был статным и красивым, как дунадан. Светлые золотистые волосы спадали на плечи. Лицо выражало преданность, дружбу и непреклонность.
- Анорэллион, сын Айнурена, дунадан из этого лагеря, к вашим услугам, - поклонился человек. – Прослышал про поход только месяц назад. Думал, может подружимся с тобой, о Ниллион, сын Нианора. Обещаю защищать тебя, дотоле не разобьется мой щит и не затупится, а сам я не полягу на поле боя за тебя.
Затем, протолкнувшись через сгрудившихся около кровати Нила людей, к нему подошли два невысоких человечка, даже очень невысоких. Добродушные лица улыбались маленькому стражнику, поблескивающие глаза ловили любой взгляд Нила, встречали его черными зрачками и доверием, присущем хоббитам. А это ведь были хоббиты, самые настоящие! Один из них курил длиннющую трубку, пуская колечи дыма в потолок, отчего некоторые вышли на свежий воздух. Другой, шмякнув рукой того, начал:
- Санталок Боббер и мой друг Бри Пойл, хоббиты из Хоббитании, к вашим услугам. Раз уж все говорят, когда услышали о походе, то за нами пришли три месяца назад.
- Это ты, Сант? – ответил Нил. – Мне о тебе рассказывали…
- Знаю, знаю, знаю, - поспешно заговорил хоббит.
- Кстати, раз уж на то пошло, то мы готовы пойти за тобой куда угодно, - весело продекламировал второй – но только мне бы сейчас не мешал туго набитый табаком мешочек, а то мой кончается, - заключил он, пуская очередное колечко дыма вверх.
- Да ну тебе, Бри! – отрезал один из гномов, держащий топор на плече, с красноватыми усами. – Вечно что-то надо тебе сказать!
Сант поспешно оттащил хоббита в сторонку, вслед за собой, тихонько извинился и направился к выходу. Позже Нил услышал упреки, за шатром, весьма громкие, так что, наверное, их слышали все.
После двух хоббитов к Нилу подошел эльф. Среди белых, не седых, а именно белых волос виднелись причудливые остроконечные уши. Прищу-ренные глаза смотрели на Нила с небольшим недоверием, но все же большей частью располагали к нему. Зеленые маскировочные одежды и такой же темный зеленый плащ с капюшоном были на лесном жителе. Прямо, четко и сноровисто он проговорил:
- Анордел, сын Мадроса, эльф из Лориэна, к вашим услугам. Думаю, мой лук тебе, о Ниллион, сын Нианора, пригодится не меньше, чем оружие почтенного Акт Манлэ, - он посмотрел на стоявшего в стороне иургвайт. – Я буду защищать тебя, пока вся нечисть не уберется на твоем пути.
Затем к кровати прошел высокий черноволосый воин. Почему он воин, Нил сразу понял: за поясом торчал длинный кинжал в железных ножнах, длинный меч был подвязан кожаными ремешками. Пояс был с медной пряжкой. Глубокие карие глаза поблескивали серебром, как стекло.
- Роднур, сын Рудаура, северный следопыт, к вашим услугам, - вежливо сказал темноволосый, сопроводив слова знакомства уверенным кивком. – Готов идти за тобой на край света, только прикажи. И море эльфов, и шахты гномов, и чернота орков для меня не страшны.
Последними, толкаясь и негодуя, к кровати подошли два гнома с красновато-бурыми усами и бородами. Оба были одеты в коричневые длинные плащи, оба опирались на огромные топоры. Глаза сверлили Нила, как маленькие буравки. Веселое выражение лиц тотчас сменилось строгостью и внимательностью. Первый из них заговорил со стражником:
- Извини нас, сударь. Не подобает так вести себя гномам в приличном обществе, - извинился гном. – Дорун, сын Дартуна, гном из Эребора, к ва-шим услугам. Мой друг…
- Брод, сын Броада, оттуда же, к вашим услугам, - перебил его гном помоложе.
- Ладно тебе… Еще раз извиняюсь, Ниллион, сын Нианора, - со стыдом сказал первый. – Мы готовы идти с тобой куда угодно. Наши топоры за-щитят тебя от морийских орков и прочего ужаса.
- Постой… Ты тот самый Дорун, гном из Эребора, который спас Утора, моего ближайшего друга и товарища? – отозвался Нил, на что гном одобрительно кивнул. – Расскажи мне о том, что было после того, как упал Утор и был без сознания! Как меня лечили!
Утор знаком попросил всех остальных остаться, а не выходить из шатра. Уселись прямо на землю вкруг, посередине сидел Дорун, рядышком стояла кровать Нила. Даже простодушный Бри и рассерженный на него Сант вошли через вход и остались сидеть у порога. Только Пойл попытался протиснуться в круг, отчего получил крепкий подзатыльник.
Все стихли и прислушались к томному шуршанию листьев за стенками палатки и громким завыванием ветра. Несло холодом, хоть и был летний день. Пара крупных капель – и дело было бы довершено хорошей грозой. Но, благо, в такое раннее время лета гроз еще не намечается. А если бы они и были, то шатры являются надежным укрытием от очередного ненастья и волны природы.
Заговорил Дорун:
- Мы все понимаем, что настали для Средиземья нелегкие времена. Мы все знаем, что сейчас всю нашу силу в один большой кулак и направить эту силу на Властелина. Сейчас многое в наших руках. Мы идем к Голубым горам, потому что знаем – там, согласно преданиям древности, стоит старая заброшенная кузница, могучее которой не было на всем свете. Кузницу основал никто другой, как сам Черный Враг. Но не Саурон, нет; тот, кто был еще до Саурона, еще с давнишней древности кто существовал. Клянусь бородой Дьюрина!
- Минуту, - перебил его Нил. – Но почему мы так вот расселись для не-большого рассказа о том, что было со мной? Ведь это займет совсем немного времени, а вы так сели, будто мы сейчас будем обсуждать что-то по более моего…
- Так и есть, - ответил Дорун. – В половину второго дня, у нас намечается собрание по поводу похода к Голубым горам. Сейчас вот-вот должен прийти Алтанир.
Тихонько скрипнула занавеска у входа. Теперь сомнений не оставалось – в палатку вошел маг. Только теперь Утор и Нил смогли увидеть его в истинном и великом обличье: спина распрямилась, выражая вовсе не старость, а мудрость, уверенность и величавость. Широкополая синяя шляпа красовалась на голове. Вытянутое, красивое, но старое лицо выражало искреннюю доброту, любезность и справедливость. Не было ни нотки какого-либо замешательства, неуверенности или гнева: спокойные-преспокойные глаза томно смотрели на собравшихся в круг людей. Длинный деревянный посох с черным набалдашником держал в руках волшебник. Узоры на одеждах были четко видны, чему очень удивился Утор. Седая длинная борода и волосы при свете лампы казались желтоватыми.
- Вот мы и встретились, друзья-гномы, друзья-люди, друзья-хоббиты и друг-эльф. Здравствуйте, мои дорогие. Начнем, - он с разрешения Нила сел на пустевший рядом с кроватью стул. – Небогато тут у вас.
- Алтанир, - настойчиво произнес Дорун – ты обещал нам показать карту, где мы могли бы пройти. Что же теперь? Какими тропами мы будем добираться до леса а потом вниз? Ведь там есть разбойничьи шайки!
- Минуту, погодите! – встрял ничего не понявший Нил. – Я ведь даже не знаю, о чем идет речь.
- Да уж, давайте объясним нашему маленькому командиру всю обстановку, - маг опрокинулся на спинку стула, и та тяжело скрипнула.
- А что тут объяснять? – воскликнул Фтор. – Что тут объяснять? Мы идем в поход к Голубым горам, чтобы найти там тьму. Мы, понимаешь ли, на смерть идем. Будем там разыскивать нашу опасность, то, что нам мешает. Что еще непонятного? Да тут, вон, даже все видно! Видишь, линия к вон тому хребту на Западе? Вот туда мы и идем!..
- Постой, Фтор, - остановил его Алтанир. – Ты разве не видишь – наш маленький Нил ничегошеньки не понял от твоих рассуждений, ты ему еще и вагон и маленькую тележку пригнал! Он же не разобрался в твоим рассуждениях. Говори спокойней, тут ничего такого нет.
- О, ну опять, - приуныл молодой гном. – Опять слушать и ничего не де-лать…
При этих словах Нил понял, какой же все-таки удивительный народ – гномы. Что с ними только ни делай, о чем ни говори – всегда найдешь в них что-то, какую-то изюминку! И все время они хотят показать себя в обществе: ругаются, гордятся, разъясняют все маленьким непонятливым людям, таким, как он. Странно это все-таки! Вон, даже хоббиты – и те не так удивительны и задорны!
- Итак, Ниллион, сын Нианора, приходится нам с нашими людьми рассказать тебе о сложившейся на данный момент ситуации. А ситуация не проста – уж пойми; Фтор тебе немного поведал, но все же дал знать, что путь нелегкий. Тем более, он полон опасностей. Тебе никогда не приходилось сражаться, выходить из трудных ситуаций? Так знай, что там их будет много. Тебе придется идти с нами, куда пристанет. Не так легко там все будет, как ты, вероятно думаешь… Но мне сообщили, что ты вообще не уверен в себе. Так почему же?
Нил вдруг так вжался в свою постель, будто хотел спрятаться куда-нибудь подальше от пытливого взора спокойного Алтанира и непонятных, но полных интереса мутными взглядами всех, сидящих в кругу. Гномы забарабанили, защелкали пальцами, послышалось тихое вошканье и усмешка: гномы наверняка осознали неудобное положение Нила. Хоббиты замерли в ожидании; их глаза были направлены на маленького стражника, а тот так укрылся, что не стало видно даже тела, лишь голова боязливо выглядывала и щурилась от света лампы. Наконец Нил, тщательно осмотрев сидящих в кругу и поняв, что никто не мешает удобному моменту, тихонько произнес, запинаясь:
- Я… я не думаю, что… смогу дойти… осилить… - он начал заикаться. – Понять… принять на себя этот долг. Не смогу, не могу я… Ну, не полу-чится у меня. Что вы на меня все глядите? – он обвел взглядом с любопытством взирающих на него людей. – Вы, думаете, я не смогу? Не смогу, да? Так я не смогу…
- Ты сам себе противоречишь, - успокоил его Алтанир – уж выбери что-нибудь одно. Нельзя же все время вот так прятаться от нас. Почему ты не уверен в себе? Объясни. Не понимаю, что мешает тебе принять эту долж-ность. Ведь всеми нами уже давно было принято решение, что мы избираем главой похода тебя. Так почему ты не можешь, Нил?
В голосе мага слышалась грусть и скорбь, какие-то странные, доносящиеся до слуха маленького стражника вещи. Нила тотчас охватил странный страх, не страшный вовсе, но какой-то ощутимый, как поколебленная воля. Где-то в глубине его разума слышались голоса, но совсем не те, что прежде: те были темными, ужасными, мрачными; а эти – светлые, веселые, но не черные.
- Ну… я себя чувствую не в своей тарелке. И вообще я не хочу идти в поход. Зачем мне идти туда? Как вы вообще узнали, что я – настоящий избранник? Нет же у вас книг об избранниках! Как вы узнали, скажите мне, как?
Алтанир сокрушенно покачал головой и, словно сквозь мутный, мрачный и бессмысленный сон проговорил:
- Мы почувствовали это своим сердцем. А ты разве не чувствуешь, что избран высшими? – сопровождая слова легкой уверенностью, сказал маг. – И почему только не знаешь ты, ты это или не ты?
Слова Алтанира еще более запутали и без того растерявшегося Нила. Он уже и слова вымолвить не мог, лишь в упор глядел на всех. А вдруг сейчас что-нибудь произойдет?.. Ай, нет. Лишь гномы перестали хихикать и барабанить.
- Ладно, поговорим об этом завтра в походе, а мы выйдем завтра, ибо рана твоя уже почти прошла Все необходимое мы захватим с собой, и тебе тоже придется собирать рюкзачок. Выходим мы ранним утром, часов в шесть-семь. За день успеешь приготовить свои вещи?
- Разумеется, - ответил Нил, сам того не желая. Он чувствовал, что путе-шествовать не хочет, но знал – придется.
Молча он со вздохом слез с кровати и почувствовал, как левое плечо окаменело. Боль стала сильнее, кулак сжался. Пальцы дрожали от зыбкого покалывания около ключицы. Рука была будто парализована, кулак сжимался все сильнее и сильнее, а боль накатывалась мощными волнами, как кипящая вода.
Резко боль перешла в страх, а страх молча и неслышно давил душу, пронзая острием холодной немоты кожу. Рана начала расползаться по телу, и, казалось, все оплела своей чернотой. Нет, это необычный клинок – подумал Нил – это настоящий черный ужас, сметавший все на своем пути.
Для столь маленького человека вполне достойно столько времени дер-жаться и не кричать, как другим. Невозможно было терпеть этот дикий хо-лод, эту бешеную боль. Однако никакой мрак, никакая тьма не имела сейчас власти над маленьким стражником. Пока… И Нил сообразил, что делать сейчас, в эту минуту. Вот сейчас он закричит, все поймут, что он еще не вылечился, и он спокойно ляжет себе в постель, прикрывая теплым толстым одеялом голову и плечи и спокойно засыпая под звонкую трель травы за стенками шатра и грустного поскрипывания кровати, пронизанной прохладным ветерком…
- Ну чего ты? – прервал мысли один из гномов. – Давай уже собирайся, а то нам скоро уж в поход, а тебе сил надо набраться.
- Брод верно говорит, - подтвердил слова гнома Алтанир – тебе надо от-дохнуть. Завтра нам предстоит нелегкий день, так что лучше соберись с мыслями и давай отдыхай. Если мы тебе мешаем, мы может отойти в палатку Атонаса.
- Нет, что вы, говорите, - вежливо ответил Нил, усаживаясь обратно на постель и вороша одеяло. – Я ни в коем случае не позволю вам уходить из моего шатра. Оставайтесь, разговаривайте, если вам здесь удобно, а я так, сам как-нибудь полежу…
- Будь по-твоему, - проговорил маг.
И Нил лег на постель, завернувшись в одеяло с ног до головы. Ему так хотелось спать, что этого было не передать. Усталость одолела его, он не мог больше спокойно ходить… Слишком уж хочется поскорее уснуть и отдохнуть ото всей работы. Зачем он оставил их в своей палатке?.. Хотя, пусть говорят, уж не вежливость ли – признак хоббита?..
И маленький стражник крепко уснул под говор молодых и старых, гномов и эльфов, людей и хоббитов. И уснуть он пытался не напрасно. Сон затуманивал голову, как та тьма... Но не нужно вспоминать прошлое, это только ворошит историю.
Глава V. Тайное нападение:
На следующее утро Нил еле-еле протер глаза. Сон так убаюкал его, что тот даже не заметил, как прошла ночь; хотя чего было замечать, все равно спишь... Но на этот раз все пролетело в памяти, как видение. Его поднял трясущийся и волнующийся гном. Он старался как можно скорее разбу-дить незадачливого маленького стражника. Была еще совсем ночь, вряд ли даже шесть часов.
Наконец Нила окончательно поднял вид горящего огня, смертельного пламени. Он мигом вскочил на ноги, к сущему изумлению гнома. Но тот долго на месте не стоял: он принялся надевать Нилу на плечи походный рюкзак. Он был в одежде, потому что заснул, когда еще разговаривали. Вид его был бешеным и изумленным. Маленький стражник сразу ничего не понял, но быстро сообразил – надо бежать. Но он стоял, молча стоял, глядя на гнома. И только проткнувшая стенку шатра огненная стрела, разящая и сжигающая пламенем ткань, привела Нила в чувство.
- Что случилось?! – крикнул он без разбора, уже выбегая из палатки вместе с гномом, у которого глаза загорелись огнем.
- Что-то тут нечисто. На нас напали, мы не знаем кто, но знаем, что это люди, - он утер пот со лба. – Обычно так ведут себя кочевники, харадрим, жители Харада. Но эти какие-то совсем дикие. Мы уже потеряли добрую полусотню. Они хорошо владеют оружием, Нил, и это все!
- Но как они напали на нас? Разве стража не охраняет лагерь?! - возбуж-денно спрашивал маленький стражник.
- А что охрана? Их там раз-два и обчелся. Не то что у нас, гномов... Но сейчас не время на разборы и рассказы. Они приближаются, идут сюда. Весь отряд собран, мы почти добежали до места.
Внезапно путь им преградил рослый воин дикого вида. Железные наплечники и пластинчатая броня украшали его мощное тело. В руках был длинный, широкий кривой меч, обагренный кровью. Страшное лицо все было в царапина и порезах. Разбойник яростно кинулся на двоих, но взмах топора гнома преградил удар острого меча. Еще пара ударов – и противник был повален на землю.
- Мы должны спешить. Видишь ли, даже мы, гномы, не можем так раз – и справиться с ними. Они злые, как звери, и убивают всех на своем пути...
Но гном не успел окончить. Еще один дикий разбойник встал на их пути. Но удар – и меч со звоном отлетел в сторону. Однако враг достал еще кинжал из железных ножен и, размахивая им, как тонкой палочкой, он метнул его в Нила. Тот не успел бы, если бы не гном. Он схватил его за край рукава и потянул на себя, отклонив от удара. Кинжал рассек воздух, а разбойник упал наземь, пораженный острым клинком. Гном и Нил увидели молодого воина.
- Это я, Роднур, - прокричал воин. – Они повсюду, нет им числа. Бегите скорей за мною, в одиночку вы их не одолеете!
- Знаем, знаем, поэтому и спешим к вам, - ответил гном. – Побежали быстрее!
И лишь теперь Нил смог наглядно рассмотреть картину настоящего боя, которого он прежде никогда не видал. Настоящие мечи и кинжалы, настоя-щие стрелы, пылающие огнем. И людям не было числа. Падала палатка за палаткой. Вспыхивало сено, склады. Старый, наспех построенный амбар развалился от разящего и сжигающего все огня. Острия утыкали землю, а в земле были лужи, наполненные багровой водой.
- Давай скорее, я их один не удержу! – кричал Роднур, размахивая мечом и со звоном ударяя то по одному клинку, то по-другому.
Он сдерживал крупную группу врагов, напирающих на него спереди. Около десяти разъяренных дикарей устремили свои клинки на Роднура. Тот еле стоял на ногах, сдерживая натиск противника. Клинок работал быстро, но десять других ударяли чаще. В конце концов дунадану пришлось отступить.
Набрав и взяв с собой небольшое количество, всего около десятка, самых отчаянных и храбрых вояк, он пошел в наступление на врага. Тот не отступал, но и сражался отважно. Сверкали клинки, и раны, глубокие и не очень, сильные и нет, украсили бойцов.
И когда те все были перебиты – на тебе – появились другие воины. Но у тех не было простых разбойничьих одежд: их спины, груди, ноги и плечи украшали стальные латы. Грязная кольчуга виднелась из-под заостренных железных зубцов доспехов. Разные, большие и маленькие щиты защищали от стрел и мечей, шлем прикрывал голову. Тупые топоры и кривые ятаганы поблескивали на свету огней. Не было сомнения в том, что это за народ атаковал лагерь...
- Орки! – воскликнул Роднур и на мгновение, лишь на мгновение замер, словно ожидая чуда. Из палаток, из всех дыр, откуда только можно напи-рали длиннорукие, кривоногие, широкозадые орки. Коричнево-зеленые морды были усеяны шрамами, гнилые зубы оскалились, большие желтые глаза сверкали и смотрели на трех бойцов. Не меньше пятидесяти крупных орков напало на маленький отряд. Но те защищались, как могли. И чер-ная, густая, как чернила, кровь залила ложбинки, ямки и углубления. Мечи вмиг как будто скинули с себя багровые одежды, и засияла чистая сталь. А вороненые доспехи существ мрака принимали на себя все новые и новые разящие удары.
Отражая орков, между этих палаток копились все бойцы, которых только можно было собрать из этой части. А враги были самые разные: там были и иургвайт, и разбойники, и орки, и кочевники, и другие люди с неведомых земель. Роднуру даже показалось, что в строю он заметил нескольких гномов.
И вновь ударила вражеская пехота по отряду, и снова те ее отразили. А она все лилась и лилась, словно не было этому конца. А конец был – и его открыли бойцы-дунаданы. На поле лежали только тела противников, и больше никого. Ни одного воина не потеряли они в этом бою.
Но надо было спешить – в другой части лагеря орки и люди уже наверняка орудовали вовсю, разоряя все на своем пути. Каждая палатка теперь полыхала пламенем. Багрово-огненные языки съедали все новые и новые порции ткани, пока не уничтожили добрую сотню палаток. Только черный пепел тлел под ногами.
И тут Нил увидел еще и действующую мощь стрел. С воинственным сви-стом и скоростью, они пробивали любую ткань. От нескольких выстрелов валились наземь даже самые плотно вбитые кольями в землю шатры. Некоторые были даже намазаны маслом, а перед выстрелом они проходили через огонь, и наконечники становились еще более опасными.
Одна из таких стрел пролетела прямо перед глазами Нила и вонзилась в одного из дунадан. Тот с тяжким выходом упал на палатку, полыхающую огнем. Все повалилось, и ни следа не осталось от бывшей постройки – лишь пепел да сухие ветки потрескивали от языков пламени.
Они бежали между горящего огня. В воздухе носились стрелы, сопровождая и без того страшные наконечники жаром пыла. С гномом, Роднуром и Нилом было еще с десяток храбрых воинов, прикрывавших отряд со всех сторон. Очередное нападение двух-трех орков или людей длилось не более минуты, и снова они бежали с такой скоростью, с какой только могут чересчур перепуганные путешественники. Но в глазах дунэдайн горел огонек воинственности, и любого окованного в сталь и с кольчугой дикого воина они провожали блеском дунаданской и гномьей стали. Пылающие палатки, валившиеся наземь орки и люди, свист стрел, луки, арбалеты, мечи, топоры, воинский клич и дикие восклицания и призывы – все смешалось в одну догорающую вражеским огнем кучу. Страшные вопли слышались повсюду в лагере. Невозможно было сдерживать натиск. Воины-дунаданы валились один за другим, доблестно защищая маленького стражника и гнома.
Вскоре, когда их оказалось совсем уж немного – не больше четырех – на небольшой воинский отряд напал с десяток орков. Но эти были вовсе не такие, что Нил видел прежде: рослые, с железными щитами и шлемами, защищавшими всю голову, лишь с прорезями для глаз. Руки были не такие длинные, ноги вполне пропорциональны им и телу – совсем человеческая фигура. Но страшные морды и когтистые лапы давали понять, что это вовсе не так. Кроме того, вооружены они были не ятаганами – излюбленным оружием орков – а длинными, широкими мечами, и дрались куда отчаянней и смелей, чем другие. А на доспехах, щитах и шлемах красовалась причудливая эмблема – Белая Длань.
Воины принялись защищаться, но это было не так-то просто. Эта порода не убегала, как подлые горные или мордорские орки. Они отстаивали своих, как могли. Клинки сверкали, и очень редко удавалось что-то сделать против врагов – клинки ломались и застревали в покрывавшей все тело броне. Скоро один из защитников полег на поле боя с кровоточившей раной, потом и другой. А ни одного вражеского тела на земле между тем не было.
Нет, Нил не мог больше этого выдержать. Подняв с земли острый вороненый кинжал, он с ярость изготовился напасть на одного из противников. Тот, оскалив желтые клыки и навострив копье, хотел уже со спины покончить с третьим воином. Но маленький стражник вовремя успел – кинжал вонзился в коричневато-зеленую кожу, и здоровый орк отпрянул, бросив древко. С острия оружия Нила упало несколько черных капель.
Пораженный злобно взвыл, и Нил поспешил отпрыгнуть назад; и вовремя – другой чуть не пырнул его уже обагренным острым мечом. Скрывшись за спинами дунадан, он обернулся и увидел кое-что плохое. Сзади, нацелившись на одного из воинов, стоял лучник-иургвайт. Безмолвное лицо не выражало ни страха, ни сострадания, ни гнева. Но мысли его ясно угадывались – сослужить тому, кто дал денег. И он уже направил короткую, тонкую легкую стрелу на дунадана.
Нил, обнажив поднятый с земли кинжал, с криком накинулся на лучника. Тот с секунду в растерянности потоптался на месте, а потом перехватил удар. Главное было сделано – лук он отбросил, и опасность сзади воинам не грозит.
Однако не так-то легко далось Нилу это дело – обезоружить рослого воина. Рука его уже потянулась за мечом, без дела лежащим в ножнах. Ма-ленький стражник сразу понял ситуацию и не стал медлить. Его цепкие пальцы уже схватились за белую рукоятку и потянули на себя. Но лучник не вовремя успел вырвать клинок у Нила. Еще мгновение – и... Но мгновения не произошло. Лишь тело врага безжизненно упало на храброго избранника, придавив всей массой.
- Осторожней будь впредь с ними, не такой уж они и простой народ, сражаться умеют, - произнес голос за спиной убитого противника. И тут же Нил увидел гнома, и понял, кто с ним был все это время – Дорун!
- О Дорун, сын Дартуна, я благодарен тебе за мое спасение. Прости, что так бездумно я рванулся на поединок с врагом...
- Не стоит об это сейчас, - прервал его гном. – Не стоит. Надо идти дальше. С нами остался только Роднур, а противник напирает! Вставай, скорее же!
Он поднял тело лучника, и Нил увидел, что в действительности с теперь уже с пятью дюжими орками сражается один только Роднур. Отражая яростные удары всесокрушающего врага, он защищал двоих членов отряда и себя. Вскоре на земле стали отчетливо видны пять тел с пробитыми доспехами и порванными кольчугами.
Они побежали еще быстрее, ища спасение от мечей врага. Страшно сильные удары обрушивались на них огнем смерти, но все они стояли - стояли и бились. Даже Нил не вынимал из рук кинжал, раня орков и людей-варваров в уязвимые места. Те, с глубокими ранами, отставали и не могли бежать больше за путниками.
Вскоре им повстречались еще трое – Анордел и два гнома – Брод и Грон. Они принимали на себя натиск окруживших их врагов – не менее дюжины здоровых дикарей. Те, размахивая мечами, с каждым ударом чуть не задевали отчаянно сражавшихся троих воинов. К гномам и Анорделу присоединились еще трое, и сила стала сильнее.
Дикари начали помаленьку отступать. Минутное замешательство дало возможность уйти из окружения с победой. Растолкав противников, шесте-ро продвинулись вперед. Они пошли тесным строем, дабы кого-нибудь одного не схватили. Впереди шли Грон и Анордел, с боков – Дорун и Брод, посередине находился Нил, замыкал шествие Роднур, отбивая атаки сзади.
Несколько вражеских отрядов по четыре-пять человек или орков удавалось обить легко, и отряд проходил сквозь тесные ряды бойцов. Но встречались им большая порода орков – и тут было не выдержать. Анордел подстреливал врагов из лука, расчищая путь на многие метры, особенно нарывавшихся на близкое сражение добивали гномы. Меч Роднура отбивал натиск шедших позади врагов и гнавшихся за ними орков. Кинжал же Нила рубил все подряд, что только двигалось за пределами отряда.
Прокладывая путь сквозь толпы врагов, отряд наконец разыскал всех остальных. Фтор, Акт Манлэ, Анорэл, Утор, Сант и Бри отбивали удары напиравших на них, по счастью, только с одной стороны орков мелкой породы. Тут было не меньше пяти десятков. Подкрепление подошло вовремя, и дюжина воинов отразила удар орков. Те с воплями и криками скрылись меж палаток, унося с собой страх и гнев.
- А где Алтанир? – спросил Утор. – Вы его не видели?
- А вы видели? Где ж нам видеть, мы вот только к вам пришли! – ответил Дорун.
- Тогда где же он?
- Я не знаю. Мы пробивались через такое количество этих дикарей, что уже и забыли подсчитать их. А что до мага, так его мы и подавно не иска-ли. Нам надо было к вам пробиться. Мы свое дело сделали, можем теперь искать. Думаю, он сейчас где-нибудь в самой гуще битвы.
И ожидания его оправдались. Алтанир тем временем тоже не бездействовал, а сражался одесную Атонаса. Где? В сердце самой жаркой на данный момент в лагере схватке, между двух огней, где сражались дунэдайн на одной стороне и люди с орками на другой. Кипело грозное сражение. Орков было больше, но это не давало им преимущество. Дунэдайн лучше владели оружием. Однако там были не только орки: и пугливые разбойники, и злобные дикари, и дикие харадрим, и профессиональные наемники сражались на вражеской стороне. И даже новая порода орков, более крупная и сильная, была на стороне врага.
Грубые железные бесформенные щиты противника принимали на себя сокрушительные удары мечами и топорами. Копья зачастую пронзали дряблую кольчугу орков, и те больше не бились. Нанося удар по шлему, один дунадан зарубил орка, но к нему тут же подошел другой, и воин едва успел увернуться от удара ятагана. Третий встретил отчаянного бойца копьем, а четвертый всадил в спину короткую арбалетную стрелу – и не было этому конца.
Орки хлынули живым, ощетиненным копьями строем, волна пошла на ряды дунэдайн. Те держались, но орки с помощью своей хитрой тактики - захватывания врага молотом и наковальней – вытаскивали из строя по десяток или дюжину человек и добивали их, подавляя количеством. Люди же сформировали крепкий клин – такой мог пробить любые ряды обороны. Вонзившись в строй дунэдайн, они расчищали путь оркам со смертельной штурмовой задачей. Те удерживали других, пока клин вбивался в отряды воинов. А там уже начиналась схватка, и побеждал тот, кого больше и кто лучше вооружен.
Алтанир отошел правее своего места, с трудом пробиваясь через гущу врагов. Своим мечом он мог разрубить даже самый прочный щит, а с еще большей силой под холодной сталью плавилось железо. Обманными движениями и искусными познаниями в ближнем бою он мог обезоружить любого воина, оставалось только хорошенько ударить.
Пройдя с сотню футов, он остановился. Отбивая удары противника и от-ражая не отступающий натиск, он пробивался все дальше и дальше, и наконец нашел выход из этого побоища. Глубина вражеского строя в том месте не превышала десяти человек. У мага зародился план, и он поспешно начал пробиваться обратно, поступая к дунэдайн.
Оказавшись на своей стороне, он приказал завернуть строю вправо. Пройдя налево около тридцати футов, он перегнал дудэдайн с того участка на этот. Окружив барахтающихся орков и людей, воины начали стремительными движениями прорубать себе путь к остальным. Три ряда с трех сторон сжимались, захватывая все новых и новых дикарей. Сжав наконец клешню, бойцы не оставили свободного места между своими рядами. Потеряв не более десяти воинов, дунэдайн наголову разбили семь дюжин людей противника.
Наконец Алтанир вспомнил, что его ждут друзья. Что же это он к ним не пошел, а стоит тут – бьется? Надо бы уже поспевать, наверняка Нил и ос-тальные уже поджидают мага, а он тут возится с этой чернотой. Нет, надо было скорее идти.
И Алтанир постарался поскорее уйти, но так уж и быстро не получилось. Перебив с десяток дунадан, двадцать дюжих дикарей и больших, высокого роста орков помчались вслед за ним. Они бежали быстрее, и уже почти настигли мага, как тот к удаче завернул за одну из горящих палаток. Добрая половина пробежала мимо, но остальные обнажили длинные мечи и копья. И Алтанира спасло лишь одно – стрелы...
С диким свистом они вонзились в палатку и, полыхая огнем, подожгли ткань, вмиг установив свободное пространство между десятком воинов и магом. Тот не стал терять времени и поспешил к друзьям, пока пламя позади горело все сильнее.
Он шел между палаток, а от тех уже почти ничего не осталось – лишь пепел догорал под ногами, да противно хрустели красно-оранжевые язычки, ядовито съедая древесину и плавя железо. Стрелы проносились над его головой – и исчезали в сумраке ночи, хоть ночь и стала днем от пламени, а дым заслонял небеса и не давал глядеть вверх.
- Скорей бы уже рассвет... – прошептал по себя Алтанир.
Нил вонзил кинжал в бегущего за отрядом человека с длинным кривым мечом. Тот тяжко взвыл и отстал, споткнувшись о большой камень. Теперь их вроде никто не преследовал, за исключением нескольких особо настыр-ных орков, которых отгонял сзади Роднур. Кроме них да парочки дикарей на этом пустынном месте никого не было – только огонь сжигал шатре за шатром и перебрасывался с одной палатки на другую.
Наконец Анордел своим зорким глазом приметил вдалеке бегущую ма-ленькую фигурку в темных одеяниях и плащом. В руке он держал длинный меч, блиставший при свете пламени. Гномы и эльф зычно позвали фигуру, но она не откликнулась, а продолжала бежать.
- Догоним, - предложил Дорун.
И все вместе они погнались за фигурой, да так быстро, что орки на глазах у Нила растворялись в огне, спотыкаясь и пропадая один за другим. Уже не стало видно погони, лишь дым заслонял местность сзади. Вскоре и спереди не стало ничего видно – густой то ли туман, то ли газ застелил проход. Фигурка потерялась из виду, теперь даже Анордел ничего не мог заметить - настолько было темно.
Вдруг прямо перед носом Нила из тумана вынырнул то ли тролль, то ли орк, и взвыл, раскрыв пасть и показав длинные желтые клыки. Маленький стражник перепугался и отпрянул, но голова тут же вновь исчезла. Брод, шедший слева, заметил это и рубанул топором по воздуху – ничего.
Но вот он еще раз показался – теперь уже по-настоящему. Огромная пасть раскрылась пере Рондуром. Он ударил мечом по голове, но тот лишь отскочил, чуть не вывихнув дунадану руку. А тролле-орк продолжал рычать. Вот на него уже ополчился весь отряд, как он упал, как подкошенный, и то ли Нилу показалось, то ли это было на самом деле – враг их засветился голубым огнем. Он последний раз взвыл и скрылся в тумане.
И вдруг опять какое-то шуршанье сзади. Его услышал Роднур, навострили уши и другие члены отряда. И хоть в бесконечном шуме сражения где-то рядом нельзя было ничего понять, путникам ясно послышались шаги. И вот дунадан, стоявший сзади, направил меч сторону шума и грозно спросил:
- Кто там?
Ответа не донеслось, но шаги приближались, их было слышно. В звучном грохотании где-то со стороны они поняли, что оттуда и слышны шаги. Наконец, успокоив всех, голос мягко произнес:
- Вы уже поднялись, да? Наконец, я вас ждал. Пора нам уходить.
Из тумана вынырнул Алтанир. Изумленные путники глянули на него, но тотчас начали спрашивать наперебой про то, что сейчас делать. Наконец какой-то волшебной силой магу удалось всех заткнуть и вымолвить пару слов:
- Пора нам уходить, я уже сказал. Там, в шагах двухсот от нас, гремит битва. Не советую приближаться – я испытал все упоение сражения и зару-бил не меньше пятнадцати этих злобных орков и дикарей. Они прекрасно владеют оружием, мы вот так сейчас не сможет их одолеть. Надо скорей уходить, пока они еще не добрались до другого края лагеря – там более-менее спокойно; через него и выйдем.
- А как же Атонас? – спросил удивленный Нил. – мы его оставим?
- Да, он все равно не идет с нами. А ты хотел попрощаться? Время сейчас неспокойное. Там не меньше пяти сотен, если не тысячи воинов. Будьте осторожны. Как видите, лагерь теперь большей частью горит: они хитрые и целятся исключительно в людей, палатки и сено – все, что есть. Их стрелы намазаны маслом и горят, в руках факелы – в общем, огневой мощи хватает.
- Но ведь мы не можем вот так просто бросить других! – запротестовал было Бри.
- Опомнись! Нам сейчас не это важно. Вспомни, что ты сейчас не у себя дома, и не так спокойно попиваешь чаек за деревянным столиком да ешь баранину на тарелочке с золотой каемочкой! – отозвался Сант. – Сейчас нам куда нужнее бежать отсюда, да как можно скорее.
- Давайте, поторапливайтесь! – сказал Алтанир. – Скорее, а иначе за нами погонятся! Скоро рассвет! Мы должны выбраться, пока нас не заметили.
Тринадцать человек побежали со всех ног, проносясь со свистом между горящих палаток, огнем, мечом и стрелами. Изредка отряду встречались орки или прочие дикари, но те разом расчищали себе путь, прорываясь сквозь толпы орущих непонятно что людей с копьями, мечами, щитами и топорами. Как только кто-то близко подходил к пешему строю, кинжал Нила выплывал из тумана и разил врага, а тот яростно рычал, обдавая дикими возгласами пространство.
Вот уже и палатки стали редеть, воины больше не появлялись, огня не было. Лишь иногда стрелы проносились над головами да хрустели сучья. Даже дунадан не было в этом пустынном месте – все ушли на основной упор, оборонять лагерь с одной стороны.
- Наши враги могут обойти отряд дунадан и погнаться за нами! – говорил на ходу Алтанир. – Если мы не успеем вовремя скрыться за деревьями, до которых еще по меньшей мере двадцать минут ходу, они не отвяжутся и не закончат погоню раньше времени, если только всех не перебьют. Нам грозит большая опасность, сами посудите. Давайте-ка мы немного раздадимся в стороны. Анордел, Брод! – прокричал он эльфу и гному, стоящим слева. – Уходите назад, позади нас бегите. Твой зоркий глаз, эльф Лориэна, надеюсь, не пропустит ни одной стрелы. Твой же топор, Брод, сослужит нам верную службу, прорвись наш противник через ряды врагов к нам. Дорун, Грон! – крикнул он двум гномам. – Присмотрите за Нилом, чтоб не схватили его! Да осторожней, я вас знаю. Вы, гномы, может, перед врагами и не сломитесь, а перед речами хитрыми отступите.
- Плохо ты нас знаешь, Алтанир! – отозвались хором гномы. – Присмотрим, да еще так, что мимо нас мышка не проскочит, не один камешек ближе чем на лигу к Нилу не подкатит!
И тут раздался громкий свист, поскрипывание и звон тетивы. Метко пу-щенная короткая легкая стрела с тяжким глухим ударом вонзилась в кольчугу гнома, застряв между железными кольцами. Две дюжины глаз различили в сером тумане высокую фигуру с луком, уже натянутым для следующего выстрела. Анордел хотел было ответить тем же, но второй свист и звон задержали его – наконечник пролетел на палец от уха эльфа.
- На вашем месте я бы не рисковал, - прозвучал молодой, но гнусавый, тяжелый голос. – Что толку пусто стрелять, если вы меня и в тумане не ви-дите! Думали, глаз эльфа различит, где я? Интересно, очень интересно! С самого начала услужения господину не видывал таких олухов!
- Чего пристал-то? – бросил Фтор, поглаживая топорище. – Или не знаешь, что грозит тебе, прислуга? Готов поклясться бородой Дьюрина, что ты еще не видел на белом свете такого отчаянного гнома, как я! И такого меткого и зоркого! – он медленно поднял топор.
- И вы водитесь с этим подземным червем из Казад-Дума? Да я бы уже связал его и бросил где-нибудь на съедение зверям!
- Из Эребора! – прокричал рассерженный гном. – Плохо ты в нас разбираешься, отпрыск тьмы!
- И он мне еще указывает! – гневался человек, вновь натягивая упругую тетиву лука. – Да что ты мне – указ? Сиди в подземных чертогах и плюй в пол от страха, гном!
- Да как ты смеешь?! – вскричал Фтор и бросился на человека, он его тут же пресекла твердая рука Доруна и тонкая стрела в шлеме.
- Я промазал, - спокойно уточнил человек. – Не будь твои друзья такими многочисленными, сильными и рассудительными, тебя бы уже не было на этом свете! – он злобно сплюнул.
- Да что для тебя значит свет?! – прогневился Фтор. – Твоя черствая душа загнила во мраке! Какому господину ты служишь? Тому, который сидит на черной башне и командует злобными прислужниками тьмы?! Я бы не заключил сделку с дьяволом, продав себя и своих родичей за деньги, почет в аду и оружие! Алтанир, сделай что-нибудь.
- Я не могу, - ответил маг. – Я лишь наблюдаю. Сейчас он позовет остальных. Я просто надеюсь не на себя, а на других.
- Хорошая идея, старик! – отозвался человек. – Не помешало бы это! А что до денег – так каждый должен жить на этом свете, разве не так? Подумай, сколько живых существ заслужили смерти и еще живы, а сколько невиновных, но обреченных на это! Можешь себе представить? Тогда не спеши осуждать других, раз не ведаешь то число! А чтобы прожить, нужны деньги, власть и почет! Стремись в первую очередь жить сам, а потом уже заботься о других. А иначе у тебя ничего не останется, - он шмыгнул носом.
И как не горько было вникать в это, понимать всю скорбь и сожаление этого, и даже унижение, Фтор не мог осудить умное решение. Умное, но правильнее было бы сказать мудрое. Ведь многие люди, живущие сейчас, достойны смерти. Так зачем же обрекать их, если и так столько от нас уш-ло? Это было воистину мудро. А человек с луком лишь стоял и в упор смотрел на гнома, гордо подняв голову.
В этот миг мысли Алтанира появились наяву, причем довольно странным образом. За человеком вынырнула из тумана маленькая фигурка, совсем невысокого роста, с длинным клинком. Пока воин готовил новую стрелу и снова натягивал тетиву, он ощутил что-то холодное у горла. Он хотел повернуться, но чей-то голос не дал ему это сделать:
- Что, друзей моих обижаешь? Ай-ай-ай, неправильно это. Хотя ты наверняка не знаешь, что бывает с хоббитами, когда их друзей сильно обижают. Так вот, - язвительно продолжал голос – я не очень люблю, когда на мой отряд почему-то посягают. Почему я это не люблю? Да потому что я хоббит. А ты разве не знаешь, что когда хоббиты очень хитры, а такая способность у них почти у всех с рождения, то они свою хитрость не променивают. Она остается с ними на всю жизнь. Как и ловкость, незаметность и осторожность, - теперь перед всеми ясно предстало ухмыльнувшееся и чрезвычайно довольное собой лицо Бри.
- И все же хоббиты меня пугают и поражают одновременно, - спокойно, как будто ничего и не случилось, сказал Алтанир. – Я знал, что ты при-дешь. Да-да, именно ты, поскольку никто другой, даже Нил или Сант не смогли бы сделать это - у них не хватило бы смелости.
- Благодарю покорно, - ответил Бри. – Это было легко. Просто я не люблю, когда к моим друзьям пристают да вдобавок обзываются и тянут тетиву лука, особенно такого смертоносного, как у этого, - он ткнул пальцем в плечо человека, не отводя лезвие от шеи.
- Ну, что скажешь? – спросил пленника маг. – Я говорю прямо: что ска-жешь? Мы хотим знать все: и про хозяина, и про выгоду, и про все осталь-ное, что ты знаешь. Кто тебя сюда позвал? Как ты очутился в рядах этого отряда, что сейчас жжет шатры нашего лагеря?
Лицо лучника вмиг побледнело, посерело. Теперь он не выглядел таким уж страшным, каким был, когда направлял лук на отряд. Голова его сразу сжалась в плечи, руки бессильно опустились, бросив на землю лук. Он выхватил из ножен длинный кинжал и отбросил его тоже. Теперь его могли рассмотреть: это был высокий человек лет сорока-тридцати пяти, со смуглой кожей и короткими белыми волосами. Карие глаза без нотки какого-либо чувства глядели на Бри, но было ясно, что в глубине души воин затаил на хоббита ненависть.
- Ну что? Мы ждем, - нетерпеливо бормотал Бри. – Если бы не я со своей милостью, от моего страха ты бы сейчас лежал и не двигался. Знаешь, какие чувства бывают у хоббита, когда на его отряд хотят напасть? В его глазах загорается огонь отваги, и он идет, идет и разит своих противников. А, бывает, тихонько подкрадывается, и все планы врага рушатся, когда он осознает прикосновение холодной острой стали, - хоббит старался говорить как можно лучше.
- Да уж, вы, хоббиты, на такие речи не скупы, - заметил Алтанир. – Где бы мы были сейчас без вас?
- Где-нибудь подальше отсюда, - противно отозвался лучник. – Вы хотите знать про господина? Так я вам все расскажу. Небось, рассказ будет долгий, и вас уже настигнут к тому времени мои люди, - он презрительно фыркнул. – Никогда еще не видел таких отчаянных бойцов, как вы. Хотя нет, видел - себя. А что до тебя, - он указал на Алтанира – так я еще чуть не попал в тебя моей огненной, разящей все стрелой. Тебе повезло, что увернулся. Не то сейчас был бы где подальше отсюда – например, на том поле боя, где сражаемся мы и гибнете вы.
- Ты лучше нас не заговаривай, а давай-ка выкладывай все начистоту. А не то придется из тебя это выжать, - встал в разговор Акт Манлэ. – Ты виедь ургвайт, из моего народа, так?
- А ты видел еще кого, кто может так метко стрелять? – спросил лучник. – Видно, нет. Да, я из твоего, если ты хочешь так сказать, народа. Меня позвали вместе с доброй дюжиной наших воевать, обещали хорошие деньги – мы и пошли.
- Кто тебя звал? – поинтересовался Алтанир.
- За мной пришли орки, которых мы не любим. Мы приказали им убираться, и они ушли. А потом явились люди, и мы ответили на призыв. Говорили, что нас зовет честь и битва.
- Ты ведь не знаешь, кто тебя звал на самом деле? – вкрадчиво произнес маг. – Не знаешь?
- А какое мне дело? Мой долг – исполнять волю, если это приносит выгоду. Для меня выгода – деньги.
- Сколько тебе обещали?
- Два увесистых мешка золотом, - медленно, после паузы ответил лучник. – Да еще какого золота! Чистого, выкопанного из земли, из настоящих гор. Настоящие залежи драгоценного минерала! – восторгался иургвайт.
- Он врет! – вдруг рассердился Акт, приставляя к горлу меч. – Ему нельзя верить!
- Нет, Акт Манлэ, он говорит правду, - вздохнул Алтанир. – Ты не зна-ешь...
- Но откуда в Мордоре... золото? – со страхом проговорил Акт. – Ладно бы купили его, грязное, переходящее из рук в кури... Но не чистое золото! Не могли же построить в Мордоре шахты, невозможно такое! Мордор годами жил за счет гномов, людей, эльфов. Он ни разу не потрудился выкопать своими бесчисленными лопатами хоть один самоцвет – нет! Он не сумел поднять железа, которого сам наковал!
- Где же по-твоему берется оно? – продолжал спорить Алтанир, глядя в одну точку, в сумрак этой злой красной ночи.
- Для железа есть свои уделы! В Мордоре его и так полным-полно – что же до шлемов убитых на войне орков? Что до доспехов, которые тысячелетиями лежат без дела в старых кладовых Барад-Дура? Что до ятаганов, которые веками лежат в основании Черного Замка?! Но золото... Золота у них нет, не может быть!
- Может, - с грустью говорил маг – сейчас в Мордоре творится такое, чего мы и представить себе не можем. Саурон, Черный Властелин разросся до такой степени, что ему теперь и невозможное не в препятствия!
- Однако ты знаешь, Алтанир – не существует там шахт! Саурон не способен на такое. Ни один орк в Мордоре еще не трудился как следует. Все свое железо они плавят и плавят в кузнях Черной Башни, и нет этому конца. Тысячелетиями бескрайнее количество стали и огня передавалось из лап лапы, к одному орку от другого, и в результате мы потеряли счет их железу, Черный Властелин потерял счет!
Было тихо. Лишь огонь глухо потрескивал там, где еще не прошел разя-щий смертоносный след ядовитых стрел разбойников. Воздух уже наполнялся вкусом ржавой стали, все звуки перестали слышаться, только лязг и скрежет, лязг и скрежет мечей и копий. Свист тетивы, звон доспехов, звук вонзаемого в плоть наконечника, и без конца все это... Не видно границ грозному противостоянию двух сторон.
- К нам приближаются орки, еще один отряд! Если мы не ступим с места, нас могут заметить. Не тяните с ним, лучше бросьте или убейте – все равно тянуть не придется, - слышен был сквозь дым голос Анорэла.
- Ладно, - отступил Алтанир – нам действительно сейчас нехорошо будет тут задерживаться. Но надо выпытать у него еще кое-что, - он повернулся к лучнику. – Кто такой господин?
- Я знаю его. Он собрал нас воедино и вместе повел на вас, сражаться и поймать одного из вас. Он присылал за одним мальчишкой, - пленник скрипнул зубами – велел поймать его. Его зовут...
И тут раздался звук отпущенной тетивы. С противным звуком стрела вонзилась в правое плечо лучника, и тот злобно взвыл. Отряд теперь не сомневался – сюда движутся враги. Вот и слышен скрежет оружия, перестукивание топоров – несомненно, они шли сюда.
- Отвечай! Как его звали, как?! – вскричал в сердцах Алтанир, теребя лучника за шиворот.
- Его зовут... зовут его... Хра...
- Ну, ну, как его зовут?! – кричал маг. – Давай, шевелись! Отвечай!
- Его зовут... Хра... Его зовут Храд... нур его зовут... Храд... зовут... зовут, зовут... зов... зов... зовут.... – и лучник упал на камень, не в силах больше двигаться. Алтанир проверил – пленник не дышал.
- Уходим. Уходим, пока не поздно! – воскликнул маг, вытаскивая наконечник из тела. – Стрела отравлена, с ним уже ничего не поделаешь!
И тринадцать спин, высоких, прямых, не сгорбленных под тяжестью оружия и провизии скрылись за большими камнями. А перед ними предстала равнина, далекая равнина, полная опасностей... И позади скрипел огонь, глухо звучали мечи и хрустели сучья.
Наконец Нила окончательно поднял вид горящего огня, смертельного пламени. Он мигом вскочил на ноги, к сущему изумлению гнома. Но тот долго на месте не стоял: он принялся надевать Нилу на плечи походный рюкзак. Он был в одежде, потому что заснул, когда еще разговаривали. Вид его был бешеным и изумленным. Маленький стражник сразу ничего не понял, но быстро сообразил – надо бежать. Но он стоял, молча стоял, глядя на гнома. И только проткнувшая стенку шатра огненная стрела, разящая и сжигающая пламенем ткань, привела Нила в чувство.
- Что случилось?! – крикнул он без разбора, уже выбегая из палатки вместе с гномом, у которого глаза загорелись огнем.
- Что-то тут нечисто. На нас напали, мы не знаем кто, но знаем, что это люди, - он утер пот со лба. – Обычно так ведут себя кочевники, харадрим, жители Харада. Но эти какие-то совсем дикие. Мы уже потеряли добрую полусотню. Они хорошо владеют оружием, Нил, и это все!
- Но как они напали на нас? Разве стража не охраняет лагерь?! - возбуж-денно спрашивал маленький стражник.
- А что охрана? Их там раз-два и обчелся. Не то что у нас, гномов... Но сейчас не время на разборы и рассказы. Они приближаются, идут сюда. Весь отряд собран, мы почти добежали до места.
Внезапно путь им преградил рослый воин дикого вида. Железные наплечники и пластинчатая броня украшали его мощное тело. В руках был длинный, широкий кривой меч, обагренный кровью. Страшное лицо все было в царапина и порезах. Разбойник яростно кинулся на двоих, но взмах топора гнома преградил удар острого меча. Еще пара ударов – и противник был повален на землю.
- Мы должны спешить. Видишь ли, даже мы, гномы, не можем так раз – и справиться с ними. Они злые, как звери, и убивают всех на своем пути...
Но гном не успел окончить. Еще один дикий разбойник встал на их пути. Но удар – и меч со звоном отлетел в сторону. Однако враг достал еще кинжал из железных ножен и, размахивая им, как тонкой палочкой, он метнул его в Нила. Тот не успел бы, если бы не гном. Он схватил его за край рукава и потянул на себя, отклонив от удара. Кинжал рассек воздух, а разбойник упал наземь, пораженный острым клинком. Гном и Нил увидели молодого воина.
- Это я, Роднур, - прокричал воин. – Они повсюду, нет им числа. Бегите скорей за мною, в одиночку вы их не одолеете!
- Знаем, знаем, поэтому и спешим к вам, - ответил гном. – Побежали быстрее!
И лишь теперь Нил смог наглядно рассмотреть картину настоящего боя, которого он прежде никогда не видал. Настоящие мечи и кинжалы, настоя-щие стрелы, пылающие огнем. И людям не было числа. Падала палатка за палаткой. Вспыхивало сено, склады. Старый, наспех построенный амбар развалился от разящего и сжигающего все огня. Острия утыкали землю, а в земле были лужи, наполненные багровой водой.
- Давай скорее, я их один не удержу! – кричал Роднур, размахивая мечом и со звоном ударяя то по одному клинку, то по-другому.
Он сдерживал крупную группу врагов, напирающих на него спереди. Около десяти разъяренных дикарей устремили свои клинки на Роднура. Тот еле стоял на ногах, сдерживая натиск противника. Клинок работал быстро, но десять других ударяли чаще. В конце концов дунадану пришлось отступить.
Набрав и взяв с собой небольшое количество, всего около десятка, самых отчаянных и храбрых вояк, он пошел в наступление на врага. Тот не отступал, но и сражался отважно. Сверкали клинки, и раны, глубокие и не очень, сильные и нет, украсили бойцов.
И когда те все были перебиты – на тебе – появились другие воины. Но у тех не было простых разбойничьих одежд: их спины, груди, ноги и плечи украшали стальные латы. Грязная кольчуга виднелась из-под заостренных железных зубцов доспехов. Разные, большие и маленькие щиты защищали от стрел и мечей, шлем прикрывал голову. Тупые топоры и кривые ятаганы поблескивали на свету огней. Не было сомнения в том, что это за народ атаковал лагерь...
- Орки! – воскликнул Роднур и на мгновение, лишь на мгновение замер, словно ожидая чуда. Из палаток, из всех дыр, откуда только можно напи-рали длиннорукие, кривоногие, широкозадые орки. Коричнево-зеленые морды были усеяны шрамами, гнилые зубы оскалились, большие желтые глаза сверкали и смотрели на трех бойцов. Не меньше пятидесяти крупных орков напало на маленький отряд. Но те защищались, как могли. И чер-ная, густая, как чернила, кровь залила ложбинки, ямки и углубления. Мечи вмиг как будто скинули с себя багровые одежды, и засияла чистая сталь. А вороненые доспехи существ мрака принимали на себя все новые и новые разящие удары.
Отражая орков, между этих палаток копились все бойцы, которых только можно было собрать из этой части. А враги были самые разные: там были и иургвайт, и разбойники, и орки, и кочевники, и другие люди с неведомых земель. Роднуру даже показалось, что в строю он заметил нескольких гномов.
И вновь ударила вражеская пехота по отряду, и снова те ее отразили. А она все лилась и лилась, словно не было этому конца. А конец был – и его открыли бойцы-дунаданы. На поле лежали только тела противников, и больше никого. Ни одного воина не потеряли они в этом бою.
Но надо было спешить – в другой части лагеря орки и люди уже наверняка орудовали вовсю, разоряя все на своем пути. Каждая палатка теперь полыхала пламенем. Багрово-огненные языки съедали все новые и новые порции ткани, пока не уничтожили добрую сотню палаток. Только черный пепел тлел под ногами.
И тут Нил увидел еще и действующую мощь стрел. С воинственным сви-стом и скоростью, они пробивали любую ткань. От нескольких выстрелов валились наземь даже самые плотно вбитые кольями в землю шатры. Некоторые были даже намазаны маслом, а перед выстрелом они проходили через огонь, и наконечники становились еще более опасными.
Одна из таких стрел пролетела прямо перед глазами Нила и вонзилась в одного из дунадан. Тот с тяжким выходом упал на палатку, полыхающую огнем. Все повалилось, и ни следа не осталось от бывшей постройки – лишь пепел да сухие ветки потрескивали от языков пламени.
Они бежали между горящего огня. В воздухе носились стрелы, сопровождая и без того страшные наконечники жаром пыла. С гномом, Роднуром и Нилом было еще с десяток храбрых воинов, прикрывавших отряд со всех сторон. Очередное нападение двух-трех орков или людей длилось не более минуты, и снова они бежали с такой скоростью, с какой только могут чересчур перепуганные путешественники. Но в глазах дунэдайн горел огонек воинственности, и любого окованного в сталь и с кольчугой дикого воина они провожали блеском дунаданской и гномьей стали. Пылающие палатки, валившиеся наземь орки и люди, свист стрел, луки, арбалеты, мечи, топоры, воинский клич и дикие восклицания и призывы – все смешалось в одну догорающую вражеским огнем кучу. Страшные вопли слышались повсюду в лагере. Невозможно было сдерживать натиск. Воины-дунаданы валились один за другим, доблестно защищая маленького стражника и гнома.
Вскоре, когда их оказалось совсем уж немного – не больше четырех – на небольшой воинский отряд напал с десяток орков. Но эти были вовсе не такие, что Нил видел прежде: рослые, с железными щитами и шлемами, защищавшими всю голову, лишь с прорезями для глаз. Руки были не такие длинные, ноги вполне пропорциональны им и телу – совсем человеческая фигура. Но страшные морды и когтистые лапы давали понять, что это вовсе не так. Кроме того, вооружены они были не ятаганами – излюбленным оружием орков – а длинными, широкими мечами, и дрались куда отчаянней и смелей, чем другие. А на доспехах, щитах и шлемах красовалась причудливая эмблема – Белая Длань.
Воины принялись защищаться, но это было не так-то просто. Эта порода не убегала, как подлые горные или мордорские орки. Они отстаивали своих, как могли. Клинки сверкали, и очень редко удавалось что-то сделать против врагов – клинки ломались и застревали в покрывавшей все тело броне. Скоро один из защитников полег на поле боя с кровоточившей раной, потом и другой. А ни одного вражеского тела на земле между тем не было.
Нет, Нил не мог больше этого выдержать. Подняв с земли острый вороненый кинжал, он с ярость изготовился напасть на одного из противников. Тот, оскалив желтые клыки и навострив копье, хотел уже со спины покончить с третьим воином. Но маленький стражник вовремя успел – кинжал вонзился в коричневато-зеленую кожу, и здоровый орк отпрянул, бросив древко. С острия оружия Нила упало несколько черных капель.
Пораженный злобно взвыл, и Нил поспешил отпрыгнуть назад; и вовремя – другой чуть не пырнул его уже обагренным острым мечом. Скрывшись за спинами дунадан, он обернулся и увидел кое-что плохое. Сзади, нацелившись на одного из воинов, стоял лучник-иургвайт. Безмолвное лицо не выражало ни страха, ни сострадания, ни гнева. Но мысли его ясно угадывались – сослужить тому, кто дал денег. И он уже направил короткую, тонкую легкую стрелу на дунадана.
Нил, обнажив поднятый с земли кинжал, с криком накинулся на лучника. Тот с секунду в растерянности потоптался на месте, а потом перехватил удар. Главное было сделано – лук он отбросил, и опасность сзади воинам не грозит.
Однако не так-то легко далось Нилу это дело – обезоружить рослого воина. Рука его уже потянулась за мечом, без дела лежащим в ножнах. Ма-ленький стражник сразу понял ситуацию и не стал медлить. Его цепкие пальцы уже схватились за белую рукоятку и потянули на себя. Но лучник не вовремя успел вырвать клинок у Нила. Еще мгновение – и... Но мгновения не произошло. Лишь тело врага безжизненно упало на храброго избранника, придавив всей массой.
- Осторожней будь впредь с ними, не такой уж они и простой народ, сражаться умеют, - произнес голос за спиной убитого противника. И тут же Нил увидел гнома, и понял, кто с ним был все это время – Дорун!
- О Дорун, сын Дартуна, я благодарен тебе за мое спасение. Прости, что так бездумно я рванулся на поединок с врагом...
- Не стоит об это сейчас, - прервал его гном. – Не стоит. Надо идти дальше. С нами остался только Роднур, а противник напирает! Вставай, скорее же!
Он поднял тело лучника, и Нил увидел, что в действительности с теперь уже с пятью дюжими орками сражается один только Роднур. Отражая яростные удары всесокрушающего врага, он защищал двоих членов отряда и себя. Вскоре на земле стали отчетливо видны пять тел с пробитыми доспехами и порванными кольчугами.
Они побежали еще быстрее, ища спасение от мечей врага. Страшно сильные удары обрушивались на них огнем смерти, но все они стояли - стояли и бились. Даже Нил не вынимал из рук кинжал, раня орков и людей-варваров в уязвимые места. Те, с глубокими ранами, отставали и не могли бежать больше за путниками.
Вскоре им повстречались еще трое – Анордел и два гнома – Брод и Грон. Они принимали на себя натиск окруживших их врагов – не менее дюжины здоровых дикарей. Те, размахивая мечами, с каждым ударом чуть не задевали отчаянно сражавшихся троих воинов. К гномам и Анорделу присоединились еще трое, и сила стала сильнее.
Дикари начали помаленьку отступать. Минутное замешательство дало возможность уйти из окружения с победой. Растолкав противников, шесте-ро продвинулись вперед. Они пошли тесным строем, дабы кого-нибудь одного не схватили. Впереди шли Грон и Анордел, с боков – Дорун и Брод, посередине находился Нил, замыкал шествие Роднур, отбивая атаки сзади.
Несколько вражеских отрядов по четыре-пять человек или орков удавалось обить легко, и отряд проходил сквозь тесные ряды бойцов. Но встречались им большая порода орков – и тут было не выдержать. Анордел подстреливал врагов из лука, расчищая путь на многие метры, особенно нарывавшихся на близкое сражение добивали гномы. Меч Роднура отбивал натиск шедших позади врагов и гнавшихся за ними орков. Кинжал же Нила рубил все подряд, что только двигалось за пределами отряда.
Прокладывая путь сквозь толпы врагов, отряд наконец разыскал всех остальных. Фтор, Акт Манлэ, Анорэл, Утор, Сант и Бри отбивали удары напиравших на них, по счастью, только с одной стороны орков мелкой породы. Тут было не меньше пяти десятков. Подкрепление подошло вовремя, и дюжина воинов отразила удар орков. Те с воплями и криками скрылись меж палаток, унося с собой страх и гнев.
- А где Алтанир? – спросил Утор. – Вы его не видели?
- А вы видели? Где ж нам видеть, мы вот только к вам пришли! – ответил Дорун.
- Тогда где же он?
- Я не знаю. Мы пробивались через такое количество этих дикарей, что уже и забыли подсчитать их. А что до мага, так его мы и подавно не иска-ли. Нам надо было к вам пробиться. Мы свое дело сделали, можем теперь искать. Думаю, он сейчас где-нибудь в самой гуще битвы.
И ожидания его оправдались. Алтанир тем временем тоже не бездействовал, а сражался одесную Атонаса. Где? В сердце самой жаркой на данный момент в лагере схватке, между двух огней, где сражались дунэдайн на одной стороне и люди с орками на другой. Кипело грозное сражение. Орков было больше, но это не давало им преимущество. Дунэдайн лучше владели оружием. Однако там были не только орки: и пугливые разбойники, и злобные дикари, и дикие харадрим, и профессиональные наемники сражались на вражеской стороне. И даже новая порода орков, более крупная и сильная, была на стороне врага.
Грубые железные бесформенные щиты противника принимали на себя сокрушительные удары мечами и топорами. Копья зачастую пронзали дряблую кольчугу орков, и те больше не бились. Нанося удар по шлему, один дунадан зарубил орка, но к нему тут же подошел другой, и воин едва успел увернуться от удара ятагана. Третий встретил отчаянного бойца копьем, а четвертый всадил в спину короткую арбалетную стрелу – и не было этому конца.
Орки хлынули живым, ощетиненным копьями строем, волна пошла на ряды дунэдайн. Те держались, но орки с помощью своей хитрой тактики - захватывания врага молотом и наковальней – вытаскивали из строя по десяток или дюжину человек и добивали их, подавляя количеством. Люди же сформировали крепкий клин – такой мог пробить любые ряды обороны. Вонзившись в строй дунэдайн, они расчищали путь оркам со смертельной штурмовой задачей. Те удерживали других, пока клин вбивался в отряды воинов. А там уже начиналась схватка, и побеждал тот, кого больше и кто лучше вооружен.
Алтанир отошел правее своего места, с трудом пробиваясь через гущу врагов. Своим мечом он мог разрубить даже самый прочный щит, а с еще большей силой под холодной сталью плавилось железо. Обманными движениями и искусными познаниями в ближнем бою он мог обезоружить любого воина, оставалось только хорошенько ударить.
Пройдя с сотню футов, он остановился. Отбивая удары противника и от-ражая не отступающий натиск, он пробивался все дальше и дальше, и наконец нашел выход из этого побоища. Глубина вражеского строя в том месте не превышала десяти человек. У мага зародился план, и он поспешно начал пробиваться обратно, поступая к дунэдайн.
Оказавшись на своей стороне, он приказал завернуть строю вправо. Пройдя налево около тридцати футов, он перегнал дудэдайн с того участка на этот. Окружив барахтающихся орков и людей, воины начали стремительными движениями прорубать себе путь к остальным. Три ряда с трех сторон сжимались, захватывая все новых и новых дикарей. Сжав наконец клешню, бойцы не оставили свободного места между своими рядами. Потеряв не более десяти воинов, дунэдайн наголову разбили семь дюжин людей противника.
Наконец Алтанир вспомнил, что его ждут друзья. Что же это он к ним не пошел, а стоит тут – бьется? Надо бы уже поспевать, наверняка Нил и ос-тальные уже поджидают мага, а он тут возится с этой чернотой. Нет, надо было скорее идти.
И Алтанир постарался поскорее уйти, но так уж и быстро не получилось. Перебив с десяток дунадан, двадцать дюжих дикарей и больших, высокого роста орков помчались вслед за ним. Они бежали быстрее, и уже почти настигли мага, как тот к удаче завернул за одну из горящих палаток. Добрая половина пробежала мимо, но остальные обнажили длинные мечи и копья. И Алтанира спасло лишь одно – стрелы...
С диким свистом они вонзились в палатку и, полыхая огнем, подожгли ткань, вмиг установив свободное пространство между десятком воинов и магом. Тот не стал терять времени и поспешил к друзьям, пока пламя позади горело все сильнее.
Он шел между палаток, а от тех уже почти ничего не осталось – лишь пепел догорал под ногами, да противно хрустели красно-оранжевые язычки, ядовито съедая древесину и плавя железо. Стрелы проносились над его головой – и исчезали в сумраке ночи, хоть ночь и стала днем от пламени, а дым заслонял небеса и не давал глядеть вверх.
- Скорей бы уже рассвет... – прошептал по себя Алтанир.
Нил вонзил кинжал в бегущего за отрядом человека с длинным кривым мечом. Тот тяжко взвыл и отстал, споткнувшись о большой камень. Теперь их вроде никто не преследовал, за исключением нескольких особо настыр-ных орков, которых отгонял сзади Роднур. Кроме них да парочки дикарей на этом пустынном месте никого не было – только огонь сжигал шатре за шатром и перебрасывался с одной палатки на другую.
Наконец Анордел своим зорким глазом приметил вдалеке бегущую ма-ленькую фигурку в темных одеяниях и плащом. В руке он держал длинный меч, блиставший при свете пламени. Гномы и эльф зычно позвали фигуру, но она не откликнулась, а продолжала бежать.
- Догоним, - предложил Дорун.
И все вместе они погнались за фигурой, да так быстро, что орки на глазах у Нила растворялись в огне, спотыкаясь и пропадая один за другим. Уже не стало видно погони, лишь дым заслонял местность сзади. Вскоре и спереди не стало ничего видно – густой то ли туман, то ли газ застелил проход. Фигурка потерялась из виду, теперь даже Анордел ничего не мог заметить - настолько было темно.
Вдруг прямо перед носом Нила из тумана вынырнул то ли тролль, то ли орк, и взвыл, раскрыв пасть и показав длинные желтые клыки. Маленький стражник перепугался и отпрянул, но голова тут же вновь исчезла. Брод, шедший слева, заметил это и рубанул топором по воздуху – ничего.
Но вот он еще раз показался – теперь уже по-настоящему. Огромная пасть раскрылась пере Рондуром. Он ударил мечом по голове, но тот лишь отскочил, чуть не вывихнув дунадану руку. А тролле-орк продолжал рычать. Вот на него уже ополчился весь отряд, как он упал, как подкошенный, и то ли Нилу показалось, то ли это было на самом деле – враг их засветился голубым огнем. Он последний раз взвыл и скрылся в тумане.
И вдруг опять какое-то шуршанье сзади. Его услышал Роднур, навострили уши и другие члены отряда. И хоть в бесконечном шуме сражения где-то рядом нельзя было ничего понять, путникам ясно послышались шаги. И вот дунадан, стоявший сзади, направил меч сторону шума и грозно спросил:
- Кто там?
Ответа не донеслось, но шаги приближались, их было слышно. В звучном грохотании где-то со стороны они поняли, что оттуда и слышны шаги. Наконец, успокоив всех, голос мягко произнес:
- Вы уже поднялись, да? Наконец, я вас ждал. Пора нам уходить.
Из тумана вынырнул Алтанир. Изумленные путники глянули на него, но тотчас начали спрашивать наперебой про то, что сейчас делать. Наконец какой-то волшебной силой магу удалось всех заткнуть и вымолвить пару слов:
- Пора нам уходить, я уже сказал. Там, в шагах двухсот от нас, гремит битва. Не советую приближаться – я испытал все упоение сражения и зару-бил не меньше пятнадцати этих злобных орков и дикарей. Они прекрасно владеют оружием, мы вот так сейчас не сможет их одолеть. Надо скорей уходить, пока они еще не добрались до другого края лагеря – там более-менее спокойно; через него и выйдем.
- А как же Атонас? – спросил удивленный Нил. – мы его оставим?
- Да, он все равно не идет с нами. А ты хотел попрощаться? Время сейчас неспокойное. Там не меньше пяти сотен, если не тысячи воинов. Будьте осторожны. Как видите, лагерь теперь большей частью горит: они хитрые и целятся исключительно в людей, палатки и сено – все, что есть. Их стрелы намазаны маслом и горят, в руках факелы – в общем, огневой мощи хватает.
- Но ведь мы не можем вот так просто бросить других! – запротестовал было Бри.
- Опомнись! Нам сейчас не это важно. Вспомни, что ты сейчас не у себя дома, и не так спокойно попиваешь чаек за деревянным столиком да ешь баранину на тарелочке с золотой каемочкой! – отозвался Сант. – Сейчас нам куда нужнее бежать отсюда, да как можно скорее.
- Давайте, поторапливайтесь! – сказал Алтанир. – Скорее, а иначе за нами погонятся! Скоро рассвет! Мы должны выбраться, пока нас не заметили.
Тринадцать человек побежали со всех ног, проносясь со свистом между горящих палаток, огнем, мечом и стрелами. Изредка отряду встречались орки или прочие дикари, но те разом расчищали себе путь, прорываясь сквозь толпы орущих непонятно что людей с копьями, мечами, щитами и топорами. Как только кто-то близко подходил к пешему строю, кинжал Нила выплывал из тумана и разил врага, а тот яростно рычал, обдавая дикими возгласами пространство.
Вот уже и палатки стали редеть, воины больше не появлялись, огня не было. Лишь иногда стрелы проносились над головами да хрустели сучья. Даже дунадан не было в этом пустынном месте – все ушли на основной упор, оборонять лагерь с одной стороны.
- Наши враги могут обойти отряд дунадан и погнаться за нами! – говорил на ходу Алтанир. – Если мы не успеем вовремя скрыться за деревьями, до которых еще по меньшей мере двадцать минут ходу, они не отвяжутся и не закончат погоню раньше времени, если только всех не перебьют. Нам грозит большая опасность, сами посудите. Давайте-ка мы немного раздадимся в стороны. Анордел, Брод! – прокричал он эльфу и гному, стоящим слева. – Уходите назад, позади нас бегите. Твой зоркий глаз, эльф Лориэна, надеюсь, не пропустит ни одной стрелы. Твой же топор, Брод, сослужит нам верную службу, прорвись наш противник через ряды врагов к нам. Дорун, Грон! – крикнул он двум гномам. – Присмотрите за Нилом, чтоб не схватили его! Да осторожней, я вас знаю. Вы, гномы, может, перед врагами и не сломитесь, а перед речами хитрыми отступите.
- Плохо ты нас знаешь, Алтанир! – отозвались хором гномы. – Присмотрим, да еще так, что мимо нас мышка не проскочит, не один камешек ближе чем на лигу к Нилу не подкатит!
И тут раздался громкий свист, поскрипывание и звон тетивы. Метко пу-щенная короткая легкая стрела с тяжким глухим ударом вонзилась в кольчугу гнома, застряв между железными кольцами. Две дюжины глаз различили в сером тумане высокую фигуру с луком, уже натянутым для следующего выстрела. Анордел хотел было ответить тем же, но второй свист и звон задержали его – наконечник пролетел на палец от уха эльфа.
- На вашем месте я бы не рисковал, - прозвучал молодой, но гнусавый, тяжелый голос. – Что толку пусто стрелять, если вы меня и в тумане не ви-дите! Думали, глаз эльфа различит, где я? Интересно, очень интересно! С самого начала услужения господину не видывал таких олухов!
- Чего пристал-то? – бросил Фтор, поглаживая топорище. – Или не знаешь, что грозит тебе, прислуга? Готов поклясться бородой Дьюрина, что ты еще не видел на белом свете такого отчаянного гнома, как я! И такого меткого и зоркого! – он медленно поднял топор.
- И вы водитесь с этим подземным червем из Казад-Дума? Да я бы уже связал его и бросил где-нибудь на съедение зверям!
- Из Эребора! – прокричал рассерженный гном. – Плохо ты в нас разбираешься, отпрыск тьмы!
- И он мне еще указывает! – гневался человек, вновь натягивая упругую тетиву лука. – Да что ты мне – указ? Сиди в подземных чертогах и плюй в пол от страха, гном!
- Да как ты смеешь?! – вскричал Фтор и бросился на человека, он его тут же пресекла твердая рука Доруна и тонкая стрела в шлеме.
- Я промазал, - спокойно уточнил человек. – Не будь твои друзья такими многочисленными, сильными и рассудительными, тебя бы уже не было на этом свете! – он злобно сплюнул.
- Да что для тебя значит свет?! – прогневился Фтор. – Твоя черствая душа загнила во мраке! Какому господину ты служишь? Тому, который сидит на черной башне и командует злобными прислужниками тьмы?! Я бы не заключил сделку с дьяволом, продав себя и своих родичей за деньги, почет в аду и оружие! Алтанир, сделай что-нибудь.
- Я не могу, - ответил маг. – Я лишь наблюдаю. Сейчас он позовет остальных. Я просто надеюсь не на себя, а на других.
- Хорошая идея, старик! – отозвался человек. – Не помешало бы это! А что до денег – так каждый должен жить на этом свете, разве не так? Подумай, сколько живых существ заслужили смерти и еще живы, а сколько невиновных, но обреченных на это! Можешь себе представить? Тогда не спеши осуждать других, раз не ведаешь то число! А чтобы прожить, нужны деньги, власть и почет! Стремись в первую очередь жить сам, а потом уже заботься о других. А иначе у тебя ничего не останется, - он шмыгнул носом.
И как не горько было вникать в это, понимать всю скорбь и сожаление этого, и даже унижение, Фтор не мог осудить умное решение. Умное, но правильнее было бы сказать мудрое. Ведь многие люди, живущие сейчас, достойны смерти. Так зачем же обрекать их, если и так столько от нас уш-ло? Это было воистину мудро. А человек с луком лишь стоял и в упор смотрел на гнома, гордо подняв голову.
В этот миг мысли Алтанира появились наяву, причем довольно странным образом. За человеком вынырнула из тумана маленькая фигурка, совсем невысокого роста, с длинным клинком. Пока воин готовил новую стрелу и снова натягивал тетиву, он ощутил что-то холодное у горла. Он хотел повернуться, но чей-то голос не дал ему это сделать:
- Что, друзей моих обижаешь? Ай-ай-ай, неправильно это. Хотя ты наверняка не знаешь, что бывает с хоббитами, когда их друзей сильно обижают. Так вот, - язвительно продолжал голос – я не очень люблю, когда на мой отряд почему-то посягают. Почему я это не люблю? Да потому что я хоббит. А ты разве не знаешь, что когда хоббиты очень хитры, а такая способность у них почти у всех с рождения, то они свою хитрость не променивают. Она остается с ними на всю жизнь. Как и ловкость, незаметность и осторожность, - теперь перед всеми ясно предстало ухмыльнувшееся и чрезвычайно довольное собой лицо Бри.
- И все же хоббиты меня пугают и поражают одновременно, - спокойно, как будто ничего и не случилось, сказал Алтанир. – Я знал, что ты при-дешь. Да-да, именно ты, поскольку никто другой, даже Нил или Сант не смогли бы сделать это - у них не хватило бы смелости.
- Благодарю покорно, - ответил Бри. – Это было легко. Просто я не люблю, когда к моим друзьям пристают да вдобавок обзываются и тянут тетиву лука, особенно такого смертоносного, как у этого, - он ткнул пальцем в плечо человека, не отводя лезвие от шеи.
- Ну, что скажешь? – спросил пленника маг. – Я говорю прямо: что ска-жешь? Мы хотим знать все: и про хозяина, и про выгоду, и про все осталь-ное, что ты знаешь. Кто тебя сюда позвал? Как ты очутился в рядах этого отряда, что сейчас жжет шатры нашего лагеря?
Лицо лучника вмиг побледнело, посерело. Теперь он не выглядел таким уж страшным, каким был, когда направлял лук на отряд. Голова его сразу сжалась в плечи, руки бессильно опустились, бросив на землю лук. Он выхватил из ножен длинный кинжал и отбросил его тоже. Теперь его могли рассмотреть: это был высокий человек лет сорока-тридцати пяти, со смуглой кожей и короткими белыми волосами. Карие глаза без нотки какого-либо чувства глядели на Бри, но было ясно, что в глубине души воин затаил на хоббита ненависть.
- Ну что? Мы ждем, - нетерпеливо бормотал Бри. – Если бы не я со своей милостью, от моего страха ты бы сейчас лежал и не двигался. Знаешь, какие чувства бывают у хоббита, когда на его отряд хотят напасть? В его глазах загорается огонь отваги, и он идет, идет и разит своих противников. А, бывает, тихонько подкрадывается, и все планы врага рушатся, когда он осознает прикосновение холодной острой стали, - хоббит старался говорить как можно лучше.
- Да уж, вы, хоббиты, на такие речи не скупы, - заметил Алтанир. – Где бы мы были сейчас без вас?
- Где-нибудь подальше отсюда, - противно отозвался лучник. – Вы хотите знать про господина? Так я вам все расскажу. Небось, рассказ будет долгий, и вас уже настигнут к тому времени мои люди, - он презрительно фыркнул. – Никогда еще не видел таких отчаянных бойцов, как вы. Хотя нет, видел - себя. А что до тебя, - он указал на Алтанира – так я еще чуть не попал в тебя моей огненной, разящей все стрелой. Тебе повезло, что увернулся. Не то сейчас был бы где подальше отсюда – например, на том поле боя, где сражаемся мы и гибнете вы.
- Ты лучше нас не заговаривай, а давай-ка выкладывай все начистоту. А не то придется из тебя это выжать, - встал в разговор Акт Манлэ. – Ты виедь ургвайт, из моего народа, так?
- А ты видел еще кого, кто может так метко стрелять? – спросил лучник. – Видно, нет. Да, я из твоего, если ты хочешь так сказать, народа. Меня позвали вместе с доброй дюжиной наших воевать, обещали хорошие деньги – мы и пошли.
- Кто тебя звал? – поинтересовался Алтанир.
- За мной пришли орки, которых мы не любим. Мы приказали им убираться, и они ушли. А потом явились люди, и мы ответили на призыв. Говорили, что нас зовет честь и битва.
- Ты ведь не знаешь, кто тебя звал на самом деле? – вкрадчиво произнес маг. – Не знаешь?
- А какое мне дело? Мой долг – исполнять волю, если это приносит выгоду. Для меня выгода – деньги.
- Сколько тебе обещали?
- Два увесистых мешка золотом, - медленно, после паузы ответил лучник. – Да еще какого золота! Чистого, выкопанного из земли, из настоящих гор. Настоящие залежи драгоценного минерала! – восторгался иургвайт.
- Он врет! – вдруг рассердился Акт, приставляя к горлу меч. – Ему нельзя верить!
- Нет, Акт Манлэ, он говорит правду, - вздохнул Алтанир. – Ты не зна-ешь...
- Но откуда в Мордоре... золото? – со страхом проговорил Акт. – Ладно бы купили его, грязное, переходящее из рук в кури... Но не чистое золото! Не могли же построить в Мордоре шахты, невозможно такое! Мордор годами жил за счет гномов, людей, эльфов. Он ни разу не потрудился выкопать своими бесчисленными лопатами хоть один самоцвет – нет! Он не сумел поднять железа, которого сам наковал!
- Где же по-твоему берется оно? – продолжал спорить Алтанир, глядя в одну точку, в сумрак этой злой красной ночи.
- Для железа есть свои уделы! В Мордоре его и так полным-полно – что же до шлемов убитых на войне орков? Что до доспехов, которые тысячелетиями лежат без дела в старых кладовых Барад-Дура? Что до ятаганов, которые веками лежат в основании Черного Замка?! Но золото... Золота у них нет, не может быть!
- Может, - с грустью говорил маг – сейчас в Мордоре творится такое, чего мы и представить себе не можем. Саурон, Черный Властелин разросся до такой степени, что ему теперь и невозможное не в препятствия!
- Однако ты знаешь, Алтанир – не существует там шахт! Саурон не способен на такое. Ни один орк в Мордоре еще не трудился как следует. Все свое железо они плавят и плавят в кузнях Черной Башни, и нет этому конца. Тысячелетиями бескрайнее количество стали и огня передавалось из лап лапы, к одному орку от другого, и в результате мы потеряли счет их железу, Черный Властелин потерял счет!
Было тихо. Лишь огонь глухо потрескивал там, где еще не прошел разя-щий смертоносный след ядовитых стрел разбойников. Воздух уже наполнялся вкусом ржавой стали, все звуки перестали слышаться, только лязг и скрежет, лязг и скрежет мечей и копий. Свист тетивы, звон доспехов, звук вонзаемого в плоть наконечника, и без конца все это... Не видно границ грозному противостоянию двух сторон.
- К нам приближаются орки, еще один отряд! Если мы не ступим с места, нас могут заметить. Не тяните с ним, лучше бросьте или убейте – все равно тянуть не придется, - слышен был сквозь дым голос Анорэла.
- Ладно, - отступил Алтанир – нам действительно сейчас нехорошо будет тут задерживаться. Но надо выпытать у него еще кое-что, - он повернулся к лучнику. – Кто такой господин?
- Я знаю его. Он собрал нас воедино и вместе повел на вас, сражаться и поймать одного из вас. Он присылал за одним мальчишкой, - пленник скрипнул зубами – велел поймать его. Его зовут...
И тут раздался звук отпущенной тетивы. С противным звуком стрела вонзилась в правое плечо лучника, и тот злобно взвыл. Отряд теперь не сомневался – сюда движутся враги. Вот и слышен скрежет оружия, перестукивание топоров – несомненно, они шли сюда.
- Отвечай! Как его звали, как?! – вскричал в сердцах Алтанир, теребя лучника за шиворот.
- Его зовут... зовут его... Хра...
- Ну, ну, как его зовут?! – кричал маг. – Давай, шевелись! Отвечай!
- Его зовут... Хра... Его зовут Храд... нур его зовут... Храд... зовут... зовут, зовут... зов... зов... зовут.... – и лучник упал на камень, не в силах больше двигаться. Алтанир проверил – пленник не дышал.
- Уходим. Уходим, пока не поздно! – воскликнул маг, вытаскивая наконечник из тела. – Стрела отравлена, с ним уже ничего не поделаешь!
И тринадцать спин, высоких, прямых, не сгорбленных под тяжестью оружия и провизии скрылись за большими камнями. А перед ними предстала равнина, далекая равнина, полная опасностей... И позади скрипел огонь, глухо звучали мечи и хрустели сучья.
Глава VI. Пески и камни:
Путники прошли уже не меньше лиги, а огни огромного костра все по-трескивали и шумели. Орки сжигали все вокруг, уничтожали все. Дикие возгласы и странные слова на неизвестном наречии слышались позади отряда, грозно говоря: «готовьтесь к новой битве!». Лишь эти слова услышал Нил сквозь бесконечные вопли. А позади, верно, бился Атонас, защищая родной лагерь...
Перед путешественниками расстилалась обширная равнина, высохшая желтая трава, а на ней бесчисленные камни, голые камни. Лабиринт скал и холмов простирался от самого запада до самого востока. Казалось, нет конца бескрайним пустошам Глухоманья. И высокий лес сухих, тонких, будто сгоревших деревьев с черными листьями виднелся на востоке. На западе лишь пустынный горизонт, а за ним черная туча. И все знали, что под ней скрывается Черная Крепость Врага – Мрачный Дол-Гулдур. И с каждым приближением, с каждым шагом рана на левом плече Нила болела все сильнее. Вновь слышались призывные голоса, вновь онемела рука. Разум становился все темнее и темнее, чернота устилала глаза, а те сонно закрывались, поддаваясь чьей-то воле, словно кукла.
Не было под ногами ни одного растения, достаточно зеленого и насыщенного цветом и росой, чтобы принять его за настоящее – не было ни одного такого лепесточка, листочка – лишь только желтая, бесцветная скучная озябшая трава. Ни одного дерева не видно было, даже того самого бора, про который говорил Алтанир – и того никто не замечал. Потихоньку сам маг начал разочаровываться в своих предположениях. Впереди не было видно не единого деревца.
Под ногами стали появляться небольшие ручейки, текущие очень быстро и звонко переговаривающиеся. Нилу показалось, что это они так разговаривают; и действительно, было очень похоже: биль-буль, дзинь-дзынь. Их становилось все больше, а они не прекращали течь. Лишь иногда замедляли свой ход, переставали булькать и теперь шептались.
Ночь стала отступать, забрезжил рассвет. Вот уже первый лучик солнца выглянул из-за горизонта и осветил камни, траву, листья. И сразу все словно золотом налилось, так блестела и переливалась при свете дня природа. Блестящие листики мерцали, как странной формы звездочки. А где-то далеко за горизонтом, наверно, смутно покачивались деревья от хладного ветра.
Пройдя еще с полчаса, путники остановились оглядеться. Анордел влез на большой камень, приложил ладонь ко лбу и всмотрелся в даль, рассматривая лагерь, от которого они были уже по крайней мере на лигу-две. Свет мешал, но зоркие глаза не подводили эльфа, и он медленно начал говорить:
- Лагерь еще горит, к несчастью. Но видно, что орки начали отступать. Кажется, на них несется конница... да-да, именно конница. Странно, вроде мне не доводилось такого видеть у дунадан. Они предприняли контратаку, но их немного осталось. Судя по всему, противники убегают. Их сейчас числом шестьсот тридцать, где-то так. Наших не меньше семисот.
- За нами не гонятся? – спросил встревоженный Алтанир.
- Вроде, погони нет. Если только они не закутались в эльфийские плащи, не передвигаются тише мыши и прячутся за камнями.
- Может быть и то, и другое, и третье. Посмотри повнимательней, авось чего увидишь. Да смотри, как бы нас не заметили – уж тогда и худо будет. Их там не меньше десяти, раз уже погоню ведут. С ними-то мы, возможно, справимся, а вот если кто из них окажется проворней и сбежит в лес, когда мы до него дойдем, он обязательно приведет сюда орков. Как бы нас не настигли около Дол-Гулдура, в Лихолесье – там их кишмя кишит. Если кто-нибудь подло подзовет сюда отряд от силы в сто человек, нам не убежать.
- Сейчас погляжу, может, и вправду увижу! – отозвался Анордел. – А... нет, вроде не идут. Сейчас, еще погляжу... нет, точно нет.
Анордел повернулся и посмотрел на запад, стараясь увидеть хоть край леса; но ничего – лишь черная туча жгла небо над землей и расползалась все дальше и дальше от воображаемого Лихолесья, подходила все ближе и ближе к путникам и к востоку. Мрачные облака заслонили синюю гладь, затмили лучи и скрыли свет от отряда.
- Нам надо идти. Когда доберемся до леса, устроим привал, - командовал Алтанир. – Анордел, мы уходим. Давай слезай, и пошли! Идем, рассвет принесет нам удачу!
И отряд вновь зашагал по направлению к лесу, на запад.
Перевалило за полдень. Было нещадно жарко, чуть ни как в пустыне, как подумалось хоббитам. Солнце стояло высоко в небе. Ни один зверек, ни мышки не было видно в густой траве, желтой, высохшей. Недавно прошел дождь: размытые догори и зыбкая грязь часто попадались, а ноги прямо таки застревали в лужах. Изредка попадались неглубокие канавки с тонкой водной летной внизу и небольшие холмы, покрытые пышной травой, не такой скудной, как внизу. Редко начали попадаться невысокие грубые деревья, но леса по-прежнему не было видно.
Путешественники иногда переговаривались между собой, признавая всю безысходность положения. Тени почти не было, жара изматывала отряд. Путники остерегались нападения, поэтому шли осторожно и назначили до-зорных. Впереди шествовал Аноэл, за ним Алтанир с Утором. После шли гномы, окружавшие хоббитов и Нила. Справа шел Анордел, слева – Акт. Замыкал Роднур, всегда готовый схватиться за меч.
Время шло и шло, солнце уже начало опускаться, а путники все не видели леса. Через пять лиг решено было сделать привал, заночевать на какой-нибудь возвышенности либо холме среди бескрайних равнин. Со временем отряду начало казаться, что они вообще стоят на одном и том же месте и никуда не движутся, либо ходят кругами или не идут конкретно на запад. И предположение плавно переходило в убеждение.
- Мне кажется, мы вообще не той дорогой идем. Шли бы мы на запад – давным-давно были бы уже в лесу, - неуверенно заявил Бри. – Это несколько хуже, чем ходить по лесам да холмам Хоббитании. Чудесная это все-таки страна... А тут прямо залюбуешься: ручейки под ногами текут, песок, камень – и больше ничего.
- А тебе подавай лес? – неожиданно для всех отозвался Анордел. – Ты еще не видел настоящего путешествия, а уже думаешь, что такой несчастный. Погоди – увидишь ты еще настоящие трудности. Я вон половину Средиземья исходил, от Раздола до Рунных Гор. Ты еще, можно сказать, нигде не был. А я вот Лориэн вспоминаю... Ты не видел этот чудный лес. Там столько всего прекрасного, не отойдешь – будешь смотреть и смотреть на золотую листву. Я так и говорю – золотую – ибо листья там налиты блистающим на солнце цветом, а серебром наполнена кора деревьев. Тронешь веточку – и посыплется на тебя чистая бронза – вода от недавно прошедшего дождя. А вот заметишь проблеск света сквозь стволов и крон – удача тебе. Но света там не нужно, потому что все и так светится и сияет.
Но ты еще не видел-то даже самого Царства Эльфов. Я тебе рассказывал лишь про чудеса того леса – он окружает Священную Обитель, но само Великое Древо ты увидишь только если мы пойдем через север. Но сразу скажу - эльфы там страстно защищают свой лес, и чужаков не пускают, так что будьте осторожны, если попадете туда – не спит стража эльфов. Они отслеживают каждый твой шаг, не понравишься им – выведут из леса с завязанными глазами и больше не пустят. Не гости лишний раз у Владычицы Кветлориэна, а то нехорошее может случиться, - эльф со знающим и важным видом отвернулся, едва услышал тихий шум травы. – Но я отошел от разговора. Ты там что-то говорил про лес. Так вот: встретить его в ближайшие сутки не надейся, а лучше в неделю – сколько мы туда будем добираться, это надо только подумать. Надо бежать очень быстро, чтобы пройти это расстояние хотя бы за дней пять.
- Боже мой! – встревожился Бри. – Тогда не завидую тем, кто путешествует. Больно долго уж, - с огорчением признался он.
- Ничего; как я уже говорил, ты не видел настоящих приключений. Со временем тебе станет слишком интересно, - возразил эльф.
Тем временем другие уже стали замечать, что пустая земля не столь уж пустая – между голых камней начала появляться травка. Небольшие зеленые кустики высовывались из-под кусков известняка, придавленные листья вылезали на свет. Желтые иссохшие растения наполнялись свежестью и глубоким живым темным цветом. Вот и маленькие деревца стали часто попадаться, а через лигу перед отрядом вырос даже небольшой пролесок тоненьких лиственных стволов.
«Вот нам и удача привалила! – подумал про себя Сант. – Лес есть, еда есть – чего еще надо! Дошли наконец до этих долгожданных веточек, которых та ждал отряд. И чего это они так лесу прибились? Странно, странно. У нас в Хоббитании такого добра полно, не говоря уж о траве – мы по ней не ходим, если только дома или в воздухе. Хотя я все понимаю: тут каменистая равнина, вообще везде пусто, вот они и радуются».
Между тем Нил аккуратно взял листочек одного из растений и поглядел, на него рассматривая прожилки. Затем он положил руку на землю и прислушался, то и дело поговаривая «тише, тише», пока не встал наконец и не отряхнул землю с пальцев. Мрачно взглянув на путников, он вновь лег наземь и теперь уже прислонил ухо. Что-то его встревожило; он поспешно вспрыгнул и, не своим от испуга голосом, сказал:
- Сюда кто-то движется, примерно на полмили от нас. Если успеем скрыться, то, авось, пройдут мимо. Кто это?
- Орки, - ответил Роднур, подойдя к Нилу, и, вынув меч из ножен, забрался на большой камень и посмотрел вдаль. Но безуспешно – отряд застрял в довольно большой и глубокой ложбине.
- Не получится, - тревожно сообщил друзьям дунадан. – Мы находимся в ложбине, отсюда ничего не видно, а забираться на край я не стану – они могут нас заметить.
- Может, спрячемся уже? Мне как-то неудобно сидеть тут и ждать, пока до нас дойдут, - хмуро проговорил Нил.
Его поддержало большинство, и они укрылись между групп камней, которые надежно закрывали их со всех сторон. Таких мест было не больше двадцати, и все удачно расположились здесь. Прикрыв себя нарванной наспех травой и обнажив мечи и клинки, выставив их острием к траве, то есть к врагу, отряд скрылся среди валунов.
Наконец к скоплению пришла сотня крупных, пятифутовых воинов, вы-ставив копья наперевес и злобно размахивая воронеными ятаганами и большими факелами, шипастыми серпами и булавами. Сомнений в расе, принадлежащей отряду, не было – по уродству и вонючему смраду можно было и через стену узнать орков. Через узкие щели между камнями было видно по дюжине одетых в броню бойцов. Среди толпы слышались возгласы. Прямо перед собой Нил услышал:
- За албаи ша газат агх шара!
- Рихту, глоб агх бууб! Лат мат у гунд у гхаш! Хаи шара!.. Лат фаус! - прокричал другой более грубым голосом. Язык их невозможно было понять обычному человеку.
- Лата гунд гхаашум! Лата гунд гхаашум! – заорала в один голос толпа.
- Гос, лат хурбуб, дуг лата гунд гхаашум! Лат фаус?.. – пропищал один из орков.
- Скаи ор сках, снага! Лат дуумп урук мат! – после этого голос замолкнул и его обладатель прислушался. – Ага гимб! – наконец сказал он. Потом он пробормотал что-то еще, уже неслышное Нилу.
И сотня дюжих врагов народа помчалась по ложбине на запад, яростно крича что-то непонятное и уже неразличимое на своем языке. Топоры и копья были видны над черным отрядом, вздымалась серая пыль, и долго еще не стихал гул топота окованных железом сапог; а когда стих, путники еще недолго предпочли не вылезать из своих укрытий.
Первым по неосторожности выглянул, желая посмотреть, не прячется ли парочка особо ненасытных орков между камней, нетерпеливый Бри. осмотревшись и поняв, что сотни больше в ложбине нет, что все ушли. Он позвал других, и скоро весь отряд вышел на открытый воздух. Нилу не терпелось узнать побольше о тех, кто пробегал мимо. Но такие разговоры оставил на потом – сейчас надо было разобраться, откуда пришла сотня.
- Скорее всего – из Дол-Гулдура, - высказал, не выжидая, свое мнение Бри. – Откуда им еще взяться, как не из Черного Замка? Да и ушли они на запад, значит обратно идут.
- А хоббиты верно соображают, - отозвался Дорун. – Кто еще мог тут пробегать, да и откуда? Я за то, что они оттуда.
- А не может быть такого, чтобы орки пришли с севера? – задал неуместный вопрос Сант. – Может...
- И ты полагаешь, что племена диких необузданных воинов пришли с Серых гор, господин Санталок? – прервал его Брод.
- Ты слишком горяч, - сказал ему Грон. – У нас должно быть во всем со-гласие. Я думаю так: раз они идут на запад, к Лихолесью, да еще поблизости нет другой крепости, кроме Дол-Гулдура, то они оттуда. К тому же, одеты они как-то не по северному: такая броня обычно у мордорских орков, северяне же носят защитные щитки на плечах, коленях и локтях, а также шлемы; кольчуг же у них почти нет.
- Вот-вот, - поддержал его Бри. – Я же говорил...
- А теперь всем молчать. Кто за то, что отряд из Дол-Гулдура? А кто нет? Поднимаем руки!
Добрые три четверти отряда согласились с предположением, не приняли его лишь Сант, Фтор и Акт Манлэ. Все они держались против, но обычно побеждает подавляющее большинство, так что им пришлось отказаться от затеи несогласия. Все участвовали в этих «выборах»; лишь только Алтанир спокойно, не предпринимая никаких действий, смотрел на запад. К нему вскоре присоединился Нил.
- Тьма идет с Востока, - мрачно проговорил маг – и сгущается, не остывая ни на минуту. Что нам грозит – я не знаю. Но знаю, что сумрак заполонил землю, а людей затуманили темные предрассудки. Они думают, что надо начать войну первыми, воевать и сражаться. Я, конечно, не против отстаивания своей территории, но не побудит ли это их совершить поступки, еще более плохие, чем битвы и раздоры? – спросил он, ни к кому не обращаясь. – Стоит день, но я вижу, что приближается ночь. А туча все наплывает и наплывает, как вещий сон, забирает все новые и новые участки светлого былого неба... И не останется вскоре ни кусочка, если мы не будем защищать себя. Что будет, если мы не выполним свою миссию, если ты не выполнишь ее? – он повернулся к Нилу.
- Я выполню, если долг этого потребует, - ответил избранник. – Просто мне кажется, вы слишком преувеличиваете. Что может такого случиться? Зачем мы идем к Голубым горам? Почему?
- Я расскажу это позже. А сейчас нам надо спешить, - он обернулся и по-шел к отряду. – Вы готовы выходить сейчас? Нам надо торопиться, солнце скоро зайдет. Уже не четыре часа и не пять, так что уж лучше найти себе ночлег, чем потом мерзнуть под елками.
И путники двинулись вперед, продвинувшись еще лиги. Солнце, как и говорил Алтанир, уже начинало опускаться. У отряда было время в четыре часа, после уже ничего не будет видно. А они все шли и шли, и ветки хрустели под их ногами, подгибалась трава, и все чаще хлестали ветки все чаще появляющихся на дороге деревьев.
Наступал привычный для Глухоманья вечер. Поскрипывание ночных насекомых наполняло тихую природу веселыми звонкими звуками. Солнце уже ушло за черные тучи, отливавшие лунным блеском на западе, и звезды показались на небе. Треск насекомых умолкал, но как только они переставали играть, сразу же начинали звучать ручейки, протекая по песку и траве, и можно было сколько угодно слушать это звучание.
Отряд уходил все западнее, оставляя позади небольшие рощицы и переходя через кустарники. Скоро местность стала совсем лесистой, и, казалось, тут брало начало Лихолесье... Ай, нет! Это были лишь маленькие посадки и леса, а до Великого Бескрайнего Леса было еще далеко. И ходили слухи, что он поистине бескрайний, а населен гигантскими пауками и огромными хищными зверями. Но кто знает, о чем говорится в преданиях!..
Хоббиты исполняли веселую песенку, которую скоро подхватил Нил. Слова были где веселыми, а где грустными и унылыми, даже, можно сказать, сочувствующие. Но в общем-то она довольно располагала к настроению похода. Поя на легкий мотив, хоббиты заводили:
Закрой глаза, усни,
И песню ты услышишь,
Прекрасней чар лесных
Страну чудес увидишь.
Очнись – и пропадет
Все то, что представлял ты,
Но дальше сон пойдет,
Все дальше, дальше, дальше...
Увидишь ты леса,
И кроны тех деревьев
Услышишь голоса
Чудных и райских эльфов.
И будешь вспоминать,
Все то, что пережил ты,
Леса и голоса,
Чудесные тропинки.
И память не пройдет,
А будет жить навечно.
Сейчас в тебе живет,
И будет еще вечно.
Песенка была проста, но весела. Это несколько подбадривало совсем уж опечалившегося Бри, а также веселила и развлекала не унывающих Санта и Нила. Они радостно болтали вместе, как истые хоббиты, и даже вопросы, ответы и разговоры у них были одни и те же. Алтанир смотрел на них и все больше радовался, что трое невысоких парнишки сдружились вместе.
Гномы не менее весело обсуждали дела в нынешних Гномьих Царствах – Казад-Думе и Эреборе. Грон рассказывал о вестях из Мории, остальные же дружно сговорились на Королевстве Северном, откуда были родом. А говорили самое разное: и про новый клад, и про мифрил, и про набеги орков. Эребор, как стало известно, отогнал и не подпускал к себе не единой сотни. Мория же стала местом небезопасным, как поговаривал Грон.
Эльф и маг решили остановиться на том, как они будут переходить цепь Мглистых гор. Алтанир устоял на том, чтобы перейти Изен и пройти через надежный Изенгард. Анордел же настаивал на путь через Лориэн, по Андуину вверх, а потом через Верхний Проход. Но волшебник говорил, что в последнее время что-то не так стало с горами и Проходом: орки стали чаще перекрывать пути, а Нижний совсем уже закрыт. Через часть часа обсуждения договорились рассуждать об этом позже.
Дунаданы и люди в свою очередь прислушивались к любому шуму, издаваемому травой, листвой, деревьями. Они не хотели пропустить очередную толпу орков или попасть в засаду, так что обступили отряд и, на всякий случай схватившись за мечи, обследовали кусты. Анорэл и того больше – зашел футов на сотню вперед, осматривая окрестности.
Число же путешественников, ясно указывавших на привал и ночлег, росло с каждым часом. К шести был утомлен Грон, к восьми половина отряда запыхалась. В конце концов, несмотря на то, что прошли они меньше восьми лиг, было решено искать ночлег. Вперед отправили Роднура и Анорэла, искать место.
Через полчаса было доложено, что самый что ни на есть подходящий холмик выбран – до него оставалось меньше четверти лиги. Путники сильно утомились; за хоббитами последнее слово оставалось каждые полчаса – фляжки на расстроенных глазах Нила пустели.
Взяв в очередной раз бутылку с водой, хорошенько потряс ее и отпил добрую четверть Бри. Ни дать ни взять – унылый беспомощный маленький хоббит.
- Ну что это за припасы? – томно сказал Бри. – Я давно хотел походить по свету, но не ожидал такого: фляжки, значит, начинают пустеть. Это с какой-то стати я...
- Ты ведь сам отпил больше половины, Бри! – усмирял его Сант. – Ну что это такое? А про путешествие по свету я тебе говорил уже – никакого завтрака не будет. И про второй завтрак тоже не знают, полдник в свою очередь утонул в настроении похода. Думаешь, пройтись решил по лесу? Ан нет! Помнишь ведь, куда идем – к горам... Ах, как бы я хотел еще побывать в них.
- Еще успеешь, как пройдешь через Мглистый перевал, - вступил в разговор Алтанир. – Нам еще идти и идти до леса. Оставь свои шутки, хоббит – е такое сейчас настроение; у тебя еще будет время повеселиться на славу в чертогах... гор... А теперь идем, - бодро окончил он.
- Ну как можно вот так говорить хоббитам – не будет второго завтрака!
- Но ты ведь так бодро пел свою песенку, Бри! – появился из темноты Нил. – Как там? Закрой глаза, усни... Ведь тебе же весело было! Что ты тут вспомнил, тоже мне. Лучше б хоть воды принес из ручья, а то совсем пить нечего!
Бри смиренно замолчал, понимая, что вода действительно нужна. Они, к несчастью, стали все реже попадаться, а вот свежая зеленая трава все чаще, причем так и манила своим насыщенным цветом и стекавшими с тонких желобков маленькими, холодными капельками. Они будто напоминали хоббиту, что трава-то растет, вкусная, сочная. Но ему вовсе не хотелось травы – сейчас главное было найти где-нибудь поодаль или даже близко речушку-ручеек, и Бри ее искал.
Вот они подошли к плотной полосе зеленого леса из стройных высоких деревьев. Первый лес встретился им на пути, первый! И у всех забрало дыханье, потому что именно лес им надо было встретить, чтобы пополнить запасы свежей дичью, а зверьки тут, бесспорно, водились. Ряды тонких молодых сосен тянулись не менее, чем на мил. А такое место, будь добр, населено белками или ласками. Впрочем, всякий зверь может встретиться – два лука у путников точно было!
Пробурчав что-то невнятное, Брод первый зашел в лес. Пройдя несколько шагов и сказав: «можно идти, земля сухая», он повернулся к остальным и жестом позвал к себе. Дюжина бодро устремилась к веткам, дабы вдохнуть тот свежий воздух хвои. Иголки торчали во все стороны, поблескивая при свете луны.
И вдруг Бри заприметил какие-то звуки наподобие звучания то ли эльфийской трели, то ли бурной речки. Этот звук сразу показался ему живительным и теплым, и он прямо таки кинулся в лес, понимая, что неподалеку журчит ручей. Прибавив ходу, он и вправду увидел длинную синюю ленту, уходившую на запад. Она была в неглубоком овраге глубиной меньше десяти футов. Трели так тонко и красиво переливались с одной музыки в другую, так соблазняли, что хоббит тут же бросился вниз по склону и, приблизившись к воде, уже потянул руки, чтоб умыться и напиться. Но резкое движение и предупреждение сзади остановили его.
- Не пей эту воду, - послышался голос. – Она может быть нечистой. Кто его знает, какая нечисть тут бродит и загрязняет реки.
Бри краем глаза углядел плечо Утора, склонившегося над покосившейся короткой травой. Глаза его нервно бегали, смотря то на землю, то на хоббита. Казалось, он был чем-то взволнован, удивлен или же разочарован.
Внезапно он резко подался вперед и как рассерженный пес бросился на траву, ахнув от удивления. Рассматривая маленькие крупинки на земле, он тщательно обследовал каждую пядь. И вот наконец чуть заметная улыбка осветила его лицо, но тут же исчезла, в то время как завеса печали покрыла его.
- Алтанир! – зычно позвал он мага; через некоторое время, когда тот пришел, он не своим голосом начал. – Тут недавно проходили орки – видишь примятую траву? Такое не мог сделать никто, кроме них. И следы свежие, да-да, именно следы тяжелых кожаных сапог. Они уходят на юго-запад, вот что самое страшное.
Маг сурово присмотрелся к земле, не отрывая от нее взгляда. С каждым разом Бри становилось понятно, что что-то тут не так. Скоро пришел и Сант, за ним увязался Нил, а затем и остальные. Собравшись в круг около Утора и Алтанира, они молча поглядывали на траву. Лишь гномы переговаривались между собой, пытаясь понять, что же такого серьезного произошло.
- Ну, пришел тут отряд черномазых гадов, ну и что с этого? Пусть идут себе куда хотят нам-то какое дело! Пусть хоть в Дол-Гулдур мчатся, все равно не успеют. Да и что там говорить – нашли мне врагов, тоже мне! Была бы моя воля – я бы сейчас всех разгонял, всю сотню, если бы не Грон, впихнувший меня в тонюсенькую щель между камнями, - заворчал Фтор.
- Они могут позвать подмогу, и тогда нам не поздоровиться, - ответил Алтанир. – Скажи мне пожалуйста: а что, если их будет не сотня, а тысяча? Что мы будем делать, если на нас пойдут войной легионы орков? Да хоть полтысячи – все равно мы не справимся. Скажи, что могут сделать тринадцать, пусть и умней и расчетливей, путников против пятисот подготовленных боевых существ, закованных в броню?
- Но сейчас нам опасность никакая не грозит – значит можно ходить без устали туда-сюда, пока не доберемся до Лихолесья. А сделал дело – гуляй смело! Если на наш след нападет тысяча железных здоровяков, то мы смо-жем убежать от них на порядочное расстояние, а потом, если совсем выбьемся из сил - спрятаться, скрыться среди кустов. Не будут же они искать нас, когда мечется такая толпа!
- Обыкновенно, если захотят или хотя бы сообразят, - возразил маг. – Все очень просто: орки не выпускают добычи, раз уж схватили ее в клешни. Тем более, если даже нас и не догонят обычные орки, то догонят варги. Если не они, то атаку луков и арбалетов мы точно не выдержим.
- Была б на нас мифрильная кольчуга!.. – мечтательно подумал вслух Фтор. – Тогда бы мы не горевали так, и никакие ятаганы, стрелы или копья не пробили бы нашей брони. Еще б латы покрепче – и вообще стали бы неуязвимы!
- Такой роскоши, уж извини, нам увидеть не предвидится. К сожалению, на пути нашем лежат исключительно горы, и вряд ли мы зайдем в... Подземное Царство. Я слыхал – непорядок там, - лукаво произнес Алтанир.
- А вот про это ты лучше держи язык за зубами, маг, - немного неуважи-тельно прошипел гном. Он жестом приказал идти Алтаниру за собой, и, отсутствовав минут пять, они вновь явились и больше не уходили.
- Нам просто надо было отлучиться, - сообщил маг. – Ничего страшного. А теперь я предлагаю продолжить прерванную тему...
- Я бы не очень хотел говорить об отвратительных орках, - угрюмо внес свою лепту Бри.
После такого выступления, совсем некстати, путники разошлись, оставив на полянке одного только Утора с Бри. Они оба смутно глядели на траву, представляя себе картину: как орки гонятся за отрядом, как стрелы проносятся над головами, как ноги утопают в черной скверной грязи...
Хоббит внезапно очнулся и понял, что хочет пить. Но вспомнив, что говорил дунадан, когда он поднес руки к воде, он, набравшись смелости, решил спросить:
- А почему нельзя пить воду? Ты правда думаешь, что она отравлена? Откуда ты знаешь – ты же не можешь почувствовать это? – недоумевал он.
- Все очень просто. Приглядись – и поймешь, о чем я говорю, - ответил Утор.
Бри подошел к воде, думая, отчего все-таки может быть такая опаска. Может просто интуиция, может, он просто угадал? А, быть может, осторожность, ощущение опасности? Но в любом случае то, что хоббиту нельзя пить воду из ручья, для самого него было оскорбительно.
Он попытался увидеть что-нибудь особенное, пригляделся. Но ничего такого – только сучки плывут, листья... И тут Бри понял о чем идем речь, когда наконец внимательно посмотрел на речку. Там, среди глади голубой воды, среди чистой, омытой землей и текущей из вечных рудников, текли... черные струи!
Только через полминуты Бри понял, что это совсем не испортившаяся вода. Те мрачные потоки были куда гуще, были как краской намазаны на синюю ленту. Он узнал эту черную воду...
- А, ясно, - проговорил он. – Кровь орков. Недавно была битва.
Солнце уже давно село, было не меньше десяти часов. Хоббиты с Нилом уныло тащились за остальными, которые уже не больше и не меньше также утомились. Они все шли по лесу, не сворачивая с тропки, ведущей их к центру, хоть ее уже и не было видно. Бри попробовал сочинить какую песенку и тихонько, на хоббитский мотив спеть ее, но не получилось – слишком было то ли страшно, то ли томно.
Алтанир то и дело спрашивал, когда будет холм. Роднур с Анорэлом лишь спокойно отвечали, что еще совсем чуть-чуть осталось – и там будет возвышенность, огражденная скалами вроде небольших сталактитов.
- С одной стороны это будет хорошей защитой, - говорил Роднур – а с другой нам надо будет подумать, как туда забраться. Я вроде помню – был там один проход, совсем узкий, однако на нас хватит, в этом я уверен. Особенное такое место, сразу приметить могут, только вот через острые камни не переберутся!
Нилу вдруг стало страшно. А вдруг там их кто-то поджидает? Вдруг Роднур с Анорэлом даже и не посмотрели внутрь этого холма, не взошли на него? От таких мыслей стало тошно, и избранник попытался занять себя чем-нибудь другим.
- А какие ты еще песни знаешь? – сквозь зубы проговорил Нил, бросив взгляд на Бри.
- О, это ты ее не видел, сколько знаю! – повеселел хоббит. – На все тона и на все лады знаю. Ох, не видывал ты нашей хоббитской культуры! У нас там весело, а песни... песни – это не редкость и не какая-то там традиция; песни – это наша работа. Ни один хоббит в здравом уме не будет не петь песню. Уж кто-то, а я знаю их много. Сант, конечно, тоже их видел и пел, но чтоб так много, как я - это вряд ли. Он же Боббер, а Ббберы любят поесть всякой еды во всякий день и всякий час! – ехидничал Бри.
- Что он там про меня бормочет? Что-нибудь толковое? – отозвался подошедший к друзьям Сант.
- Да так, ничего особенного, кроме песен... – медленно отвечал Нил.
- Ох, не по-хоббитски же это – ночью гулять! Ночью все хоббиты ложатся постель и читают старые книжки, – говорил Бри. - Я не про себя – я весь день в работе. Ох, с утра до вечера хожу и работаю, хожу и работаю...
- ...Ходишь и гуляешь, - продолжил за него Сант. – Видел я, как ты потом обливаешься. По-твоему продавать репку - это занятие? Нет, ну ладно бы хоть пилил или строгал, или хотя бы по дому помогал... А то совсем ничего не делаешь! Сколько уже тебе?
- Ровно тридцать лет, - сказал Бри. – А тебе не какая разница?
Пока три путника весело болтали о том о сем, отряд уже подошел к холмику. Лес уже кончился, а хоббиты и не заметили, как прошло с полчаса. Они дружно остановились и поглядели на невысокую, но не меньше шести саженей возвышенность. Окруженная скалами, она стояла, будто на вершине высокой горы. И людям, как и гномам, действительно казалось, что они поднимаются в горку. Но раз уж так, то склон должен быть очень пологий... Никто в этом не сомневался.
На вершине холмика стояли, упершись друг в друга, как «шалаш» из трех веточек, три высоких камня, похожие на сталактиты. Они поднимались над землей, буквально вырастая из нее. Между ними была площадка диаметром примерно в сажень, не больше. Все единогласно приняли, что все туда не поместятся.
Еще немного, и Нил бы заснул. Он так утомился, что с трудом передвигал ноги. Ни руки, ни голова его не слушались. И хоть он старался хоть как-то развеселить себя и окружающих, все это в скором времени кончалось – и Нил чувствовал, что или никому не нужен, или он сам не хотел подпускать к себе никого. И чувство это было такое глубокое и трогательное, что он уже вспомнил рану, что была нанесена клинком в левое плечо. Она болела, точно, болела. И боль проходила по всему телу, как ток.
Неужто снова все это началось? Неужто осколок не потерял свою силу? Ох, ну и трудно же было сейчас идти и вообще о чем-то думать. Так странно это все было, и в то же время так знакомо, удивительно ощутимо... Ненависть и боль терзала его, а Нил все думал – где-то он уже встречал такое, где-то видел это место. Неужели вновь возвращается сила зла?..
- Идем, - вдруг прервал его мысли усталый голос. Это был Роднур, подзывающий к себе остановившегося на мгновение избранника.
Тот участил шаги и вскоре очутился возле черной преграды, пресекавшей путь к холмику. Анорэл жестом поманил Нила в сторону, и вскоре он увидел совсем узкий проход. Со всех сторон ощетинились скалы, и это тоже не было исключением – это было просто место, где скалы ниже и не такие острые.
- И это ты называешь проходом? – зевнул Бри, совсем уже ни в чем не разбираясь.
- Ну да. А что ты ожидал увидеть? Широкую дверку между камешками метровой величины с золотой ручкой? – поинтересовался Роднур, сузив усмешку.
Бри ничего не ответил и уныло побрел наверх по дорожке в гору; хотя он еле протиснулся в щель между валунами и все время настойчиво ворчал, что они идут среди ночи, других это не волновало – они последовали вслед за хоббитами и Нилом.
Стало совсем темно. Тусклые звезды поблескивали, луна выглядывала из больших черных туч, которые ветер рвал в пушистые темные клочья. Холод носился по ровной степи, и Бри с Сантом накинули на себя теплые длинные плащи. Ночь уже была на середине, и белый, иссиня белый светлый круг давал знать, что сегодня полнолуние. Туман медленно поднимался над землей, окутывал холм и завораживал путников...
***
Наступило холодное, промозглое утро. Слякоть так и норовилась запутать ноги тринадцати отчаянным путешественникам. Солнце еще не встало, даже первый лучик не выглядывал из-за горизонта. На востоке скопились черные тучи, а правее полыхал живой огонь Мордора.
Первым проснулся Бри. Он открыв слипшиеся глаза, начала осмотрелся. Нет, вроде все нормально – тринадцать человек, считая его, разлеглись на маленькой площадке холмика. Три скалы по-прежнему смыкались над самой головой хоббита – он выбрал себе самое укромное и теплое место, избрав центр. Ни одна капелька не попала бы на него, если бы был дождь, а ему так и казалось. Уж не прошел вчера ночью дождик?
Еще немного полежав на плаще и наломанных в лесу веток и сухостое, он встал и принялся будить других, в первую очередь Брода, который всю ночь дежурил, стоя на посту. Но сейчас он совсем не стоял, а сладко посапывал, опершись на топор и сидя на большом плоском камне. Он улыбался – видно, ему снилось что-то приятное.
Немного подергав гнома за плечи, Бри все-таки удалось окончательно разбудить тщетно пытавшегося заснуть с самого процесса пробуждения Брода. Тот все еще похлопывал веками, стараясь понять, кто это посмел вот так нежданно отобрать у него сон.
- Ты... ты? – медленно спросонок проговорил он. Различив наконец того, кто перед ним стоит, гном неуверенно покачнулся и мигом открыл веки, время от времени закрывавшиеся, как налитые свинцом. – Ты, что ли, Бри?
- Ну да, - ответил хоббит. –А почему ты не сторожишь нас, а мирно и беззаботно тут спишь под березкой? – назойливо спрашивал он.
- Что? Это я-то? У-у, да ты ошибаешься! Всю ночь я вас... – Брод зевнул – сторожил... – он сладко причмокнул. – С чего бы это я стал вот так вот бросать вас в самую ночь? Я сменил Фтора, а потом... – веки его опять закрылись.
- Что тут объяснять, ты заснул на посту! – рассердился Бри. – Что тут непонятного? Вот ты стоишь, вот ты сидишь, а вот ты спишь! Нет, ну как это понимать: мы все на тебя положились, а ты...
- Так, слушай, - вдруг строгим голосом ответил Брод, открыв глаза. – Вот что: не бывал в такой ситуации – лучше уж не кричи на меня, а садись и выслушай. И главное – никому не говори, понял?
- Нет-нет, я же друг. Судить над другим – так ладно, а вот разбалтывать всем, кому попало, даже может близким знакомым – это не по-дружески., - мягко сказал хоббит.
Тем временем проснулся Анорэл, поднял других, в том числе и Нила. Тот, еле открыв глаза, всматривался в ранний утренний сумрак. Что-то в нем было привлекательное, и избранник засмотрелся, глядя на раскинувшийся от меридиана к меридиану горизонт, на пушистые ветви небольшого елового бора, стоявшего неподалеку от холма, на большие острые и темные скалы, вылезавшие как из-под земли вверх, к небу...
Тут хоббиты немедленно высказали свое желание позавтракать. Разогрев на огне костра немного припасов и скромно позавтракав, отряд выдвинулся в путь. Солнце только-только было над высокими горами на востоке. Путники выспались и хорошенько отдохнули, теперь полностью готовые на что угодно, лишь бы полностью отречься от всяких передышек и всего прочего. Усталость ни на миг не брала над ними верх, и они все так же упорно продолжали идти по холодам. Туман покрывал близлежащие возвышенности и затемнял и без того зловещие глубокие овраги, теперь чаще встречавшееся на их пути. Совсем не было видно ни проблеска какого-либо цветущего леса, любого растения – вся бескрайняя пустошь слилась в высокие крутые скалы и пологие склоны холмов. Столь неровна была равнина, что все таки удивлялись – ведь много рассказывали про цветущие дивные сады этих мест, хоть они и не брезгали прохладой... Однако путникам такого не очень-то встречалось, и, понурив голову, они молча продолжали длинный путь к Голубым горам.
С каждым днем погода становилась все хуже и хуже. То был дождь, то ветра проскальзывали по неровной поверхности Глухоманья, то еще чего приключится – гроза или тому подобное. Лето все-таки, ничего не поделаешь – веет лета бывают разные: одни приветливо ласкаются теплым солнцем и желтыми лучами, нежной сочной зеленой травой и пышно пахнущими цветами; другие же скалятся грубыми ветрами, неприятными муссонами и дождями, высокими скалами, слякотью, грозами и унылостью, вышибавшей из путешественников волю. Но задачу свою они знали, и весьма хорошо знали – не в чету забывчивым пригорянским людишкам, о которых невольно то и дело заводился разговор.
Любое утро, когда его считаешь прекрасным и солнечным, выдается ту-манным и плохим, а путников такими частыми случаями не обделяли. Ино-гда нытье совершенно уставших и потерявших всякую надежду на спасение от сырости хоббитов превращалось и сливалось в единый чрезвычайно громкий хор отчаянных голосов и призывов к хорошему, доброму хоббитанскому лету, но небо отвечало лишь тем, что с него падали еще несколько крупных капель, и они умолкали. Вот бывает же, что идешь себе да идешь, и вдруг – бац – опять дождь. Всем без исключения это не нравилось, и многие норовили свернуть куда-нибудь в более укромное местечко между скалами. Однако маг заверял, что надо идти и идти – а иначе они потеряют направление и след и собьются с пути. Бри с Сантом, конечно, думали, что никуда он не собьется – тот ведь знает все дороги.
А между тем отряд даже не знал, куда идет, хотя они шли правильно – к Черной Туче, к Лихолесью и Дол-Гулдуру. Смутные очертания, блики безликого слепого страха держались поодаль от тринадцати, угрожая неведомым могучим острием смертоносного копья. Неощутимая грозная боль медленно пронзала волю, ослабляла ее. Если бы кто-то мог это почувствовать... А Зло приближалось, и ведь не просто ходили слухи о тайном черном могуществе Замка. Но сколько бы страха не чувствовалось в сердцах воинов, сколько бы вороненых орочьих ятаганов не просвечивалось в душе, они шли, все шли и шли, не уставая и не давая себе отдыха. Даже с пристрастиями Бри было покончено – по-новому набранная фляга тратилась очень медленно.
Большие глыбы серого бесцветного камня оставались позади, возвышаясь над травянистой землей и уступая место не просто холмам, а длинному, высокому, но тем не менее пологому склону, покрытому огромными, с хоббичью нору, выступающими из каменистой почвы утесами. Можно только подумать – лабиринт бесконечных, неведомых глазу камней. Грубая неотесанная поверхность покрывала мощные скалы. Неимоверно трудно было перебираться через громадины Глухоманья.
На четвертый день похода холода уступили место резкому и совсем не-кстати потеплению. Солнце теперь, как назло, грело очень сильно, и было настоящее хоббитанское лето, которого так хотели Сант и Бри. И во насту-пило оно: пересохшие от жары реки, духота в тесных промежутках между валунами, раскаленные от беспощадных лучей режущие края гранитных развалин.
Было бы это в его власти, Бри свернул бы назад, и с радостью. Много раз он признавался в этом Нилу, уговаривая хоть как-то его поддержать. Но тот чувствовал себя... странно, что ли. Не в своей тарелке находился избранник, да и избранник ли?.. Впечатления никогда, ни по ночам, ни по жарким дням не оставляли его, как и сомнения. Крутое ощущение ненужности, беспомощности... Его будто тащат на веревочке, как какую-нибудь игрушку, за собой, по горам и по лесам... Нужен ли он тут вообще? Ни с кем по-настоящему близко не знаком, ни с кем не рад и не счастлив. Жил бы себе да не тужил в башне, как самый обычный человек... Нет же, проперло его идти за ними! Сбежал бы, да и все, ан нет – иди-ка с двенадцатью людьми, хорошенько даже тебе не знакомыми! Весело, ничего не скажешь...
***
Как-то раз, сухим холодным вечером, на седьмой день похода, когда стали вновь видны деревца, Нил сидел на большом, последнем из всех камне и под двенадцать ночи глядел на горизонт. Как же было спокойно, умеренно и легко в такие минуты, когда ты, отрешенный от всех, погрузившийся в свои глубокие раздумья, сидишь на прохладном валуне, как на берегу бескрайнего моря, и вглядываешься в высокую траву, как в серебряные переливы дальней воды. Как хорошо становится на душе, когда ты не тревожишься прочими чужими словами и возгласами, когда тебя никто не спрашивает «а что», «а как». Когда ты, без устали и проблеска какого-либо чувства, никем незамеченный, проникаешь в глубины своей памяти, когда становится видно дно твоих мыслей...
Тишину прервал стальной, но мягкий и безучастный голос. Казалось, говоривший обращался сам к себе, но в то же время пытался что-то кому-то объяснить, хоть и тщетно. Мысленно, проникая взором своим в глубины разума и сосредоточившись, по какому-то наитию, Нилу удалось определить, кто хотел было открыть рот и что-то сказать, но не успел.
- Что ты хочешь от меня, Алтанир? – тихо произнес избранник, на мгновение обогнав мага.
- У тебя и впрямь чрезвычайно развито чувство ощущать подходящих к тебе, Нил, - ответил голос.
- Зачем я вам? – задал вопрос маленький стражник. – Зачем все это? Какой еще избранник? Я? Нет, это был не я, и вы сильно ошиблись. Тогда это был могучий воин, а теперь – никогда даже орков не видавший, всего ничего носивший кольчугу, усталый и беззащитный маленький чуть ли не хоббит, - сказал Нил. –И чего мне привелось идти с вами в такую даль, зачем? Если я и так не способен на все это. Сидел бы сейчас в башне да глядел в окно, разглядывая лужи после дождя... Зачем я вам, какая-такая надобность появилась во мне?
С минуту маг молчал. Казалось, что он испугался, но внутренним взглядом Нил видел, что тот ни на минуту не растерялся – он просто спокойно выжидал момент.
- Тебе этого не понять, - наконец ответил Алтанир. Сталь больше не звучала в его голосе, и мягкое, сочувственное проникновение заползло в душу. – Ты избран, избран Им, Тем, кого нельзя понять. Он действует как хочет, и Он знает, что делает.
- Но почему я? Почему никто другой? Почему я избран, видите ли, человек не от мира сего, идти к каким-то Голубым горам? Вы мне, кстати, так и не пояснили, зачем мы туда идем. Или великий маг запутался в своих деяниях?
Взгляд сзади впился в затылок Нила, прожигая его, как раскаленный мощный бурав, сверливший мысленный гранит.
- Потому что я почувствовал, что ты это – ты, и никто другой. Кто еще сражался бы так доблестно, как ты? Кто еще смог бы осознать, что не надо бежать оттуда, куда тебя похитили? Кто понял, что ты для чего-то нужен? – настаивал маг. – Больше нет таких, как ты. В скором времени ты сам поймешь, для чего нужен этому миру. Ты – его спасенье, и не взирай, не оглядывайся назад – там могут встретиться только ужас, а не сочувствие. Боль пожирает тебя. Я видел, что ты не спишь ночами, угнетая самого себя – так что же мешает поверить, что это на тебя направил свой взор Великий Враг? Ведь ты от него страдаешь, и никто другой. Не заставляй себя верить во что-то другое – в скором времени ты сам поймешь, как сильно ошибался когда-то.
- Но доселе я никогда еще не ощущал, чтобы меня охватывали какие-то настойчивые и уж прям до того страшные сомнения, чувства долга. Мне вполне комфортно, а то, что я ворочаюсь в постели – так это... мне снится плохой сон...
- Да ты не понимаешь, что тебя ждет! Великая судьба тебя ждем, как и меня. Но меня постигнет судьба, хоть и достойная меня, но не такая, как твоя. Твоя определится в скором будущем – ибо у тебя еще есть выбор: погибнуть, настойчиво возразив, что ты никому не нужен, но в таком случае надежда пропадет, либо пойти с нами до конца, куда бы ни пришлось. Ты ведь все понимаешь, Нил...
- Нет, в том-то и дело, что ничего не понимаю, - ответил он. – Ты ведь можешь просто мне сказать, зачем мы туда идем?
Алтанир наконец стал виден избраннику. Он стоял, ссутулившись и опустив плечи, не как маг, а как утомленный долгим путем старец. Белесые волосы скрывала шляпа, но она уже не была столь величественной и синей - ее полы в сумраке ночи казались серыми и поношенными, колпак же загнулся назад. Теперь можно было разглядеть на поясе ножны длинного меча. Висящий на шее кристалл светился голубоватым цветом.
- Мы идем туда, потому что там Враг запрятал свои кузни. Ты не знаешь всей этой истории, и я расскажу ее тебе с самого начала.
Давным-давно, еще десять лет назад, Совет Великих Магов, или Белый Совет, обнаружил появление в Мордоре, а именно в горах, неведомой силы, но очень мощной и способной. Это пребывание ощутил маг Курунир, или по-другому Саруман, тогда глава Совета. Неизвестно, откуда он прознал эту тайну, но на Собрании Майар сообщил, что в северных горах Страны Мрака появилось незыблемое, неощутимое, но сильное и могущественное.
Мы послали за ними разведчиков, дабы узнать, что замышляет проклятый Саурон. Им удалось забраться в самые недра Изгарного хребта, но, к сожалению, проникнуть в шахты не удалось. Застав на месте, их всех до одного убили. Мы не сумели проникнуть в Логово Черного Властелина, нам это не удалось. Я говорю «нам», но меня там не было. Ибо я не маг.
Но продолжим рассказ. Итак... После мы решили, что там кроется нечто стократ более страшное, чем бесчисленные мордорские легионы. Саурон, верно, вновь выкопал откуда-то что-то, имеющее силу. И тогда у всех зародилась мысль: а не может ли с помощью этого Враг выиграть войну, которая скоро наступит? О, мы недолго давали ответ на этот вопрос, ибо было очень просто решить, что сильное – значит непобедимое. Мы все опасались, и вот тогда Саруман, как его называют сейчас, и Олорин, или Гэндальф, остались наедине.
Они долго решали, что да как. Я слышал, что один настаивал на том, чтобы заглянуть в Мордор и узнать все через Зрячий Камень, другой же возражал. Я не знаю, кто как думал, но сам считаю, что именно Саруман хотел узнать замыслы Врага через палантир. Что такое палантир – это я тебе потом объясню. Гэндальф не знал, что у Сарумана есть Камень, и я тоже не знаю, есть ли он. Но существует версия, что именно через него Курунир узнает много нового...
Худо-бедно, но все же кое-что узнав, мы двинулись дальше. Белый Совет из Трех Магов держался в неизменном положении, и один твердил то, другой – это. Наконец они решили узнать, кто прав, по численности – на то их и было трое. Гэндальф предлагал отказаться от столь нежданного удара, обезопасив Средиземье от неизбежных последствий. «Если мы не будем подчиняться воле Врага и не допустим свое проникновение в его логово, то мы узнаем куда больше. Ведь есть же другие способы» - говорил он. Саруман же настаивал именно на этом, имея, кстати, что предложить, чего не мог сделать Олорин. Он думал, что если мы заглянем в Зрячие Камни, кои кроются неизвестно где, то можем узнать много, очень много. И вот остался третий маг - Радагаст, повелитель зверей и птиц. Но он больше был за Гэндальфа. Так как настаивал на миролюбии и спокойствии, а не чрезмерном желании... знать. Я же был за Сарумана, поскольку у него есть дар – соблазнять речами – но в глубине души я стал копией, точной копией Олорина, его, но не Гэндальфа. Тот слишком любит всех и вся...
С того момента Саруман затаил злость на двоих. Не знаю, за кого он был вообще, и сомневаюсь я в его такой уж доброй и знающей личности. И в разуме у меня не дает покоя мысль: «неужели Саруман Мудрый променял мудрость на безумство?». И не могу я спать ночами, пока вижу это...
Ощущение силы тем временем все ближе подбиралось к сознанию Совета Пяти Магов. И вот один раз никто не выдержал: гигантская волна непоколебимой воли покачнула Арду, и дрогнули маги перед Темной Силой. Теперь их всерьез заинтересовали планы Мордора, и из ворот Ортханка - Сарумановой Башни – вышел отряд в двадцать сотен гондорцев, арнорцев и эриадорцев. По дороге они подобрали еще триста конников Ристании.
Но неразумны и странны были намерения Курунира. Они шли прямо в Страну Мрака, к Изгарным Горам. Вместе с ними был друг и помощник Сарумана – Потол, человек из рода Гондора – а он мог ощущать эту силу. Добравшись наконец до предполагаемого места, они атаковали. Но не столь глупы были орки и еще кто-то, кто с ними работал. Источником силы оказались Бездонные Шахты, Драгтаур по-мордорски. Их встретила засада, куда более превышающая наши войска, да еще катапульты и метательные машины. Армия Сарумана была разбита, и никто не выжил, а те, кого захватили в плен, выдали Врагу все, что только можно. Благо, что они так много не знали. Что они нашли там – я не имею понятия.
Не знаю, поэтому ли, нет ли, но Саурон вывел себе новое оружие, причем куда более мощное, чем какая-нибудь осадная башня, стремительная катапульта или золотой дракон. Тебе, думаю, известно что-нибудь о Назгулах? – Нил ответил отрицанием, помотав головой и нахмурив брови. – Так вот, это – нечисть, причем это люди, загубившие себя собственной надменностью и властью и ставшие рабами Черного Владыки. Но то, что он породил из своей мощи, куда более велико и сильно. Это несет страх и смерть, ибо это – Умертвие, великая сила всех Девяти Назгулов, Кольца и Великой Силы Зла. Зло породило его, оно и заберет его душу; я говорю - «душу» - но ее у него нет, он – просто клочок Тьмы, без чувств или чего-либо другого. И я сочувствую, что на стороне Саурона такая мощь.
Я уже встречался с ним. Ты тоже с ними виделся, правда, не в очень бла-гоприятной для тебя ситуации – к сожалению, тебя тогда ранил. Рана до сих пор не зажила?.. Ну вот и хорошо – мы будем иметь связь с ним.
- Ты... ты про то, что было в лагере, той ночью? – опомнился Нил. – Так вот что, значит, направило тогда на меня свой клинок... Но тогда это должен быть Дель, то есть ужас... Дель...
- Делькор-Дур, - закончил за него Алтанир – Черный Ужас с синдарина. Да, так его назвали в недрах мордорских, когда Саурон создал его. Заковав в вороненую броню, он думает, что это теперь враг всего Средиземья, и я соглашусь с ним – Призрак является вторым по силе после Саурона.
- Когда ты узнал это? – недоумевая, спросил Нил.
- Вот уже прошло три дня, как я узнал это. Я не хотел тебе говорит, решил оставить на потом, - ответил Алтанир.
Голос Нила невольно пресекся, когда он пытался сказать что-то в ответ. Его вновь охватили странные мысли о том, что тогда произошло. Неужели до сих пор это действует?..
- Но меня теперь больше волнует не Делькор-Дур, Черный Страж, а нечто более страшное, что разбудили орки в своих подземельях. Ты, наверное, знаешь, что когда гномы из Мории, подземной страны, начали копать слишком глубоко, оттуда вылезло чудовище, единственный выживший после изгнания Моргота Барлог...
- И в Мордоре что-то, похожее на это, но только куда страшнее, верно? - подхватил Нил. – Но куда уж быть страшнее тому, кто подчинил себе Подземное Царство гномов, и кто властвует над огнем и пламенем?
- Так тебе известно? – перебил его Алтанир. – Значит, ты все знал, маленький прохвост! Ну да ладно, разыграть – дело немудреное. Самое главное то что не этот страх мира был самой главной причиной нашего беспокойства. Беда возникла такая: Лихо нашли-то в Мордоре, под землей, в шахтах, а того создал Саурон. Значит, Делькор-Дур – лишь копия Короля-Чародея Ангмара, а вот главная причина – клад Эред-Литуи. Один человек говорил, что там прячется тело умершего Мелькора, Древнего Врага Мира, его мертвая аватара, пригодная для возрождения. А вот возрождения – процедура замысловатая, и перед ней надо немножко потрудиться – для чего, собственно, Саурон и создал Черный Ужас. Он не только сеет страх в Средиземье – он еще и выполняет свою миссию, которая заключается в том, чтобы выковать клинок, способный возродить Лихо. Умно, и умнее не придумаешь – Враг догадался выковать его подальше от привычных земель, вовсе не в Мордоре, а в Голубых Горах. Там находятся давно заброшенные кузни эльфов, а они велики и велики. Там скоро вновь зазвучит горн призыва, который отдадут эхом горы, и начнется стук молота о плавленое железо, и будет выкован новый клинок, Клинок Делькор-Дура...
- Значит, из-за какого-то клинка мы туда идем, чтобы помешать этому делу? Хм, я начинаю вникать... Но как мы сможем остановить его? Ведь он силен, слишком по нашим меркам...
- Не отчаивайся, маленький избранник, скоро все станет на свои места. И ты поимеешь, что даже малые в силах изменить этот мир. У нас есть надежда. Во всяком случае, я так думаю...
Ничего не прерывало сумрачной вечерней тишины. Лишь ветер ласкал волосы.
Перед путешественниками расстилалась обширная равнина, высохшая желтая трава, а на ней бесчисленные камни, голые камни. Лабиринт скал и холмов простирался от самого запада до самого востока. Казалось, нет конца бескрайним пустошам Глухоманья. И высокий лес сухих, тонких, будто сгоревших деревьев с черными листьями виднелся на востоке. На западе лишь пустынный горизонт, а за ним черная туча. И все знали, что под ней скрывается Черная Крепость Врага – Мрачный Дол-Гулдур. И с каждым приближением, с каждым шагом рана на левом плече Нила болела все сильнее. Вновь слышались призывные голоса, вновь онемела рука. Разум становился все темнее и темнее, чернота устилала глаза, а те сонно закрывались, поддаваясь чьей-то воле, словно кукла.
Не было под ногами ни одного растения, достаточно зеленого и насыщенного цветом и росой, чтобы принять его за настоящее – не было ни одного такого лепесточка, листочка – лишь только желтая, бесцветная скучная озябшая трава. Ни одного дерева не видно было, даже того самого бора, про который говорил Алтанир – и того никто не замечал. Потихоньку сам маг начал разочаровываться в своих предположениях. Впереди не было видно не единого деревца.
Под ногами стали появляться небольшие ручейки, текущие очень быстро и звонко переговаривающиеся. Нилу показалось, что это они так разговаривают; и действительно, было очень похоже: биль-буль, дзинь-дзынь. Их становилось все больше, а они не прекращали течь. Лишь иногда замедляли свой ход, переставали булькать и теперь шептались.
Ночь стала отступать, забрезжил рассвет. Вот уже первый лучик солнца выглянул из-за горизонта и осветил камни, траву, листья. И сразу все словно золотом налилось, так блестела и переливалась при свете дня природа. Блестящие листики мерцали, как странной формы звездочки. А где-то далеко за горизонтом, наверно, смутно покачивались деревья от хладного ветра.
Пройдя еще с полчаса, путники остановились оглядеться. Анордел влез на большой камень, приложил ладонь ко лбу и всмотрелся в даль, рассматривая лагерь, от которого они были уже по крайней мере на лигу-две. Свет мешал, но зоркие глаза не подводили эльфа, и он медленно начал говорить:
- Лагерь еще горит, к несчастью. Но видно, что орки начали отступать. Кажется, на них несется конница... да-да, именно конница. Странно, вроде мне не доводилось такого видеть у дунадан. Они предприняли контратаку, но их немного осталось. Судя по всему, противники убегают. Их сейчас числом шестьсот тридцать, где-то так. Наших не меньше семисот.
- За нами не гонятся? – спросил встревоженный Алтанир.
- Вроде, погони нет. Если только они не закутались в эльфийские плащи, не передвигаются тише мыши и прячутся за камнями.
- Может быть и то, и другое, и третье. Посмотри повнимательней, авось чего увидишь. Да смотри, как бы нас не заметили – уж тогда и худо будет. Их там не меньше десяти, раз уже погоню ведут. С ними-то мы, возможно, справимся, а вот если кто из них окажется проворней и сбежит в лес, когда мы до него дойдем, он обязательно приведет сюда орков. Как бы нас не настигли около Дол-Гулдура, в Лихолесье – там их кишмя кишит. Если кто-нибудь подло подзовет сюда отряд от силы в сто человек, нам не убежать.
- Сейчас погляжу, может, и вправду увижу! – отозвался Анордел. – А... нет, вроде не идут. Сейчас, еще погляжу... нет, точно нет.
Анордел повернулся и посмотрел на запад, стараясь увидеть хоть край леса; но ничего – лишь черная туча жгла небо над землей и расползалась все дальше и дальше от воображаемого Лихолесья, подходила все ближе и ближе к путникам и к востоку. Мрачные облака заслонили синюю гладь, затмили лучи и скрыли свет от отряда.
- Нам надо идти. Когда доберемся до леса, устроим привал, - командовал Алтанир. – Анордел, мы уходим. Давай слезай, и пошли! Идем, рассвет принесет нам удачу!
И отряд вновь зашагал по направлению к лесу, на запад.
Перевалило за полдень. Было нещадно жарко, чуть ни как в пустыне, как подумалось хоббитам. Солнце стояло высоко в небе. Ни один зверек, ни мышки не было видно в густой траве, желтой, высохшей. Недавно прошел дождь: размытые догори и зыбкая грязь часто попадались, а ноги прямо таки застревали в лужах. Изредка попадались неглубокие канавки с тонкой водной летной внизу и небольшие холмы, покрытые пышной травой, не такой скудной, как внизу. Редко начали попадаться невысокие грубые деревья, но леса по-прежнему не было видно.
Путешественники иногда переговаривались между собой, признавая всю безысходность положения. Тени почти не было, жара изматывала отряд. Путники остерегались нападения, поэтому шли осторожно и назначили до-зорных. Впереди шествовал Аноэл, за ним Алтанир с Утором. После шли гномы, окружавшие хоббитов и Нила. Справа шел Анордел, слева – Акт. Замыкал Роднур, всегда готовый схватиться за меч.
Время шло и шло, солнце уже начало опускаться, а путники все не видели леса. Через пять лиг решено было сделать привал, заночевать на какой-нибудь возвышенности либо холме среди бескрайних равнин. Со временем отряду начало казаться, что они вообще стоят на одном и том же месте и никуда не движутся, либо ходят кругами или не идут конкретно на запад. И предположение плавно переходило в убеждение.
- Мне кажется, мы вообще не той дорогой идем. Шли бы мы на запад – давным-давно были бы уже в лесу, - неуверенно заявил Бри. – Это несколько хуже, чем ходить по лесам да холмам Хоббитании. Чудесная это все-таки страна... А тут прямо залюбуешься: ручейки под ногами текут, песок, камень – и больше ничего.
- А тебе подавай лес? – неожиданно для всех отозвался Анордел. – Ты еще не видел настоящего путешествия, а уже думаешь, что такой несчастный. Погоди – увидишь ты еще настоящие трудности. Я вон половину Средиземья исходил, от Раздола до Рунных Гор. Ты еще, можно сказать, нигде не был. А я вот Лориэн вспоминаю... Ты не видел этот чудный лес. Там столько всего прекрасного, не отойдешь – будешь смотреть и смотреть на золотую листву. Я так и говорю – золотую – ибо листья там налиты блистающим на солнце цветом, а серебром наполнена кора деревьев. Тронешь веточку – и посыплется на тебя чистая бронза – вода от недавно прошедшего дождя. А вот заметишь проблеск света сквозь стволов и крон – удача тебе. Но света там не нужно, потому что все и так светится и сияет.
Но ты еще не видел-то даже самого Царства Эльфов. Я тебе рассказывал лишь про чудеса того леса – он окружает Священную Обитель, но само Великое Древо ты увидишь только если мы пойдем через север. Но сразу скажу - эльфы там страстно защищают свой лес, и чужаков не пускают, так что будьте осторожны, если попадете туда – не спит стража эльфов. Они отслеживают каждый твой шаг, не понравишься им – выведут из леса с завязанными глазами и больше не пустят. Не гости лишний раз у Владычицы Кветлориэна, а то нехорошее может случиться, - эльф со знающим и важным видом отвернулся, едва услышал тихий шум травы. – Но я отошел от разговора. Ты там что-то говорил про лес. Так вот: встретить его в ближайшие сутки не надейся, а лучше в неделю – сколько мы туда будем добираться, это надо только подумать. Надо бежать очень быстро, чтобы пройти это расстояние хотя бы за дней пять.
- Боже мой! – встревожился Бри. – Тогда не завидую тем, кто путешествует. Больно долго уж, - с огорчением признался он.
- Ничего; как я уже говорил, ты не видел настоящих приключений. Со временем тебе станет слишком интересно, - возразил эльф.
Тем временем другие уже стали замечать, что пустая земля не столь уж пустая – между голых камней начала появляться травка. Небольшие зеленые кустики высовывались из-под кусков известняка, придавленные листья вылезали на свет. Желтые иссохшие растения наполнялись свежестью и глубоким живым темным цветом. Вот и маленькие деревца стали часто попадаться, а через лигу перед отрядом вырос даже небольшой пролесок тоненьких лиственных стволов.
«Вот нам и удача привалила! – подумал про себя Сант. – Лес есть, еда есть – чего еще надо! Дошли наконец до этих долгожданных веточек, которых та ждал отряд. И чего это они так лесу прибились? Странно, странно. У нас в Хоббитании такого добра полно, не говоря уж о траве – мы по ней не ходим, если только дома или в воздухе. Хотя я все понимаю: тут каменистая равнина, вообще везде пусто, вот они и радуются».
Между тем Нил аккуратно взял листочек одного из растений и поглядел, на него рассматривая прожилки. Затем он положил руку на землю и прислушался, то и дело поговаривая «тише, тише», пока не встал наконец и не отряхнул землю с пальцев. Мрачно взглянув на путников, он вновь лег наземь и теперь уже прислонил ухо. Что-то его встревожило; он поспешно вспрыгнул и, не своим от испуга голосом, сказал:
- Сюда кто-то движется, примерно на полмили от нас. Если успеем скрыться, то, авось, пройдут мимо. Кто это?
- Орки, - ответил Роднур, подойдя к Нилу, и, вынув меч из ножен, забрался на большой камень и посмотрел вдаль. Но безуспешно – отряд застрял в довольно большой и глубокой ложбине.
- Не получится, - тревожно сообщил друзьям дунадан. – Мы находимся в ложбине, отсюда ничего не видно, а забираться на край я не стану – они могут нас заметить.
- Может, спрячемся уже? Мне как-то неудобно сидеть тут и ждать, пока до нас дойдут, - хмуро проговорил Нил.
Его поддержало большинство, и они укрылись между групп камней, которые надежно закрывали их со всех сторон. Таких мест было не больше двадцати, и все удачно расположились здесь. Прикрыв себя нарванной наспех травой и обнажив мечи и клинки, выставив их острием к траве, то есть к врагу, отряд скрылся среди валунов.
Наконец к скоплению пришла сотня крупных, пятифутовых воинов, вы-ставив копья наперевес и злобно размахивая воронеными ятаганами и большими факелами, шипастыми серпами и булавами. Сомнений в расе, принадлежащей отряду, не было – по уродству и вонючему смраду можно было и через стену узнать орков. Через узкие щели между камнями было видно по дюжине одетых в броню бойцов. Среди толпы слышались возгласы. Прямо перед собой Нил услышал:
- За албаи ша газат агх шара!
- Рихту, глоб агх бууб! Лат мат у гунд у гхаш! Хаи шара!.. Лат фаус! - прокричал другой более грубым голосом. Язык их невозможно было понять обычному человеку.
- Лата гунд гхаашум! Лата гунд гхаашум! – заорала в один голос толпа.
- Гос, лат хурбуб, дуг лата гунд гхаашум! Лат фаус?.. – пропищал один из орков.
- Скаи ор сках, снага! Лат дуумп урук мат! – после этого голос замолкнул и его обладатель прислушался. – Ага гимб! – наконец сказал он. Потом он пробормотал что-то еще, уже неслышное Нилу.
И сотня дюжих врагов народа помчалась по ложбине на запад, яростно крича что-то непонятное и уже неразличимое на своем языке. Топоры и копья были видны над черным отрядом, вздымалась серая пыль, и долго еще не стихал гул топота окованных железом сапог; а когда стих, путники еще недолго предпочли не вылезать из своих укрытий.
Первым по неосторожности выглянул, желая посмотреть, не прячется ли парочка особо ненасытных орков между камней, нетерпеливый Бри. осмотревшись и поняв, что сотни больше в ложбине нет, что все ушли. Он позвал других, и скоро весь отряд вышел на открытый воздух. Нилу не терпелось узнать побольше о тех, кто пробегал мимо. Но такие разговоры оставил на потом – сейчас надо было разобраться, откуда пришла сотня.
- Скорее всего – из Дол-Гулдура, - высказал, не выжидая, свое мнение Бри. – Откуда им еще взяться, как не из Черного Замка? Да и ушли они на запад, значит обратно идут.
- А хоббиты верно соображают, - отозвался Дорун. – Кто еще мог тут пробегать, да и откуда? Я за то, что они оттуда.
- А не может быть такого, чтобы орки пришли с севера? – задал неуместный вопрос Сант. – Может...
- И ты полагаешь, что племена диких необузданных воинов пришли с Серых гор, господин Санталок? – прервал его Брод.
- Ты слишком горяч, - сказал ему Грон. – У нас должно быть во всем со-гласие. Я думаю так: раз они идут на запад, к Лихолесью, да еще поблизости нет другой крепости, кроме Дол-Гулдура, то они оттуда. К тому же, одеты они как-то не по северному: такая броня обычно у мордорских орков, северяне же носят защитные щитки на плечах, коленях и локтях, а также шлемы; кольчуг же у них почти нет.
- Вот-вот, - поддержал его Бри. – Я же говорил...
- А теперь всем молчать. Кто за то, что отряд из Дол-Гулдура? А кто нет? Поднимаем руки!
Добрые три четверти отряда согласились с предположением, не приняли его лишь Сант, Фтор и Акт Манлэ. Все они держались против, но обычно побеждает подавляющее большинство, так что им пришлось отказаться от затеи несогласия. Все участвовали в этих «выборах»; лишь только Алтанир спокойно, не предпринимая никаких действий, смотрел на запад. К нему вскоре присоединился Нил.
- Тьма идет с Востока, - мрачно проговорил маг – и сгущается, не остывая ни на минуту. Что нам грозит – я не знаю. Но знаю, что сумрак заполонил землю, а людей затуманили темные предрассудки. Они думают, что надо начать войну первыми, воевать и сражаться. Я, конечно, не против отстаивания своей территории, но не побудит ли это их совершить поступки, еще более плохие, чем битвы и раздоры? – спросил он, ни к кому не обращаясь. – Стоит день, но я вижу, что приближается ночь. А туча все наплывает и наплывает, как вещий сон, забирает все новые и новые участки светлого былого неба... И не останется вскоре ни кусочка, если мы не будем защищать себя. Что будет, если мы не выполним свою миссию, если ты не выполнишь ее? – он повернулся к Нилу.
- Я выполню, если долг этого потребует, - ответил избранник. – Просто мне кажется, вы слишком преувеличиваете. Что может такого случиться? Зачем мы идем к Голубым горам? Почему?
- Я расскажу это позже. А сейчас нам надо спешить, - он обернулся и по-шел к отряду. – Вы готовы выходить сейчас? Нам надо торопиться, солнце скоро зайдет. Уже не четыре часа и не пять, так что уж лучше найти себе ночлег, чем потом мерзнуть под елками.
И путники двинулись вперед, продвинувшись еще лиги. Солнце, как и говорил Алтанир, уже начинало опускаться. У отряда было время в четыре часа, после уже ничего не будет видно. А они все шли и шли, и ветки хрустели под их ногами, подгибалась трава, и все чаще хлестали ветки все чаще появляющихся на дороге деревьев.
Наступал привычный для Глухоманья вечер. Поскрипывание ночных насекомых наполняло тихую природу веселыми звонкими звуками. Солнце уже ушло за черные тучи, отливавшие лунным блеском на западе, и звезды показались на небе. Треск насекомых умолкал, но как только они переставали играть, сразу же начинали звучать ручейки, протекая по песку и траве, и можно было сколько угодно слушать это звучание.
Отряд уходил все западнее, оставляя позади небольшие рощицы и переходя через кустарники. Скоро местность стала совсем лесистой, и, казалось, тут брало начало Лихолесье... Ай, нет! Это были лишь маленькие посадки и леса, а до Великого Бескрайнего Леса было еще далеко. И ходили слухи, что он поистине бескрайний, а населен гигантскими пауками и огромными хищными зверями. Но кто знает, о чем говорится в преданиях!..
Хоббиты исполняли веселую песенку, которую скоро подхватил Нил. Слова были где веселыми, а где грустными и унылыми, даже, можно сказать, сочувствующие. Но в общем-то она довольно располагала к настроению похода. Поя на легкий мотив, хоббиты заводили:
Закрой глаза, усни,
И песню ты услышишь,
Прекрасней чар лесных
Страну чудес увидишь.
Очнись – и пропадет
Все то, что представлял ты,
Но дальше сон пойдет,
Все дальше, дальше, дальше...
Увидишь ты леса,
И кроны тех деревьев
Услышишь голоса
Чудных и райских эльфов.
И будешь вспоминать,
Все то, что пережил ты,
Леса и голоса,
Чудесные тропинки.
И память не пройдет,
А будет жить навечно.
Сейчас в тебе живет,
И будет еще вечно.
Песенка была проста, но весела. Это несколько подбадривало совсем уж опечалившегося Бри, а также веселила и развлекала не унывающих Санта и Нила. Они радостно болтали вместе, как истые хоббиты, и даже вопросы, ответы и разговоры у них были одни и те же. Алтанир смотрел на них и все больше радовался, что трое невысоких парнишки сдружились вместе.
Гномы не менее весело обсуждали дела в нынешних Гномьих Царствах – Казад-Думе и Эреборе. Грон рассказывал о вестях из Мории, остальные же дружно сговорились на Королевстве Северном, откуда были родом. А говорили самое разное: и про новый клад, и про мифрил, и про набеги орков. Эребор, как стало известно, отогнал и не подпускал к себе не единой сотни. Мория же стала местом небезопасным, как поговаривал Грон.
Эльф и маг решили остановиться на том, как они будут переходить цепь Мглистых гор. Алтанир устоял на том, чтобы перейти Изен и пройти через надежный Изенгард. Анордел же настаивал на путь через Лориэн, по Андуину вверх, а потом через Верхний Проход. Но волшебник говорил, что в последнее время что-то не так стало с горами и Проходом: орки стали чаще перекрывать пути, а Нижний совсем уже закрыт. Через часть часа обсуждения договорились рассуждать об этом позже.
Дунаданы и люди в свою очередь прислушивались к любому шуму, издаваемому травой, листвой, деревьями. Они не хотели пропустить очередную толпу орков или попасть в засаду, так что обступили отряд и, на всякий случай схватившись за мечи, обследовали кусты. Анорэл и того больше – зашел футов на сотню вперед, осматривая окрестности.
Число же путешественников, ясно указывавших на привал и ночлег, росло с каждым часом. К шести был утомлен Грон, к восьми половина отряда запыхалась. В конце концов, несмотря на то, что прошли они меньше восьми лиг, было решено искать ночлег. Вперед отправили Роднура и Анорэла, искать место.
Через полчаса было доложено, что самый что ни на есть подходящий холмик выбран – до него оставалось меньше четверти лиги. Путники сильно утомились; за хоббитами последнее слово оставалось каждые полчаса – фляжки на расстроенных глазах Нила пустели.
Взяв в очередной раз бутылку с водой, хорошенько потряс ее и отпил добрую четверть Бри. Ни дать ни взять – унылый беспомощный маленький хоббит.
- Ну что это за припасы? – томно сказал Бри. – Я давно хотел походить по свету, но не ожидал такого: фляжки, значит, начинают пустеть. Это с какой-то стати я...
- Ты ведь сам отпил больше половины, Бри! – усмирял его Сант. – Ну что это такое? А про путешествие по свету я тебе говорил уже – никакого завтрака не будет. И про второй завтрак тоже не знают, полдник в свою очередь утонул в настроении похода. Думаешь, пройтись решил по лесу? Ан нет! Помнишь ведь, куда идем – к горам... Ах, как бы я хотел еще побывать в них.
- Еще успеешь, как пройдешь через Мглистый перевал, - вступил в разговор Алтанир. – Нам еще идти и идти до леса. Оставь свои шутки, хоббит – е такое сейчас настроение; у тебя еще будет время повеселиться на славу в чертогах... гор... А теперь идем, - бодро окончил он.
- Ну как можно вот так говорить хоббитам – не будет второго завтрака!
- Но ты ведь так бодро пел свою песенку, Бри! – появился из темноты Нил. – Как там? Закрой глаза, усни... Ведь тебе же весело было! Что ты тут вспомнил, тоже мне. Лучше б хоть воды принес из ручья, а то совсем пить нечего!
Бри смиренно замолчал, понимая, что вода действительно нужна. Они, к несчастью, стали все реже попадаться, а вот свежая зеленая трава все чаще, причем так и манила своим насыщенным цветом и стекавшими с тонких желобков маленькими, холодными капельками. Они будто напоминали хоббиту, что трава-то растет, вкусная, сочная. Но ему вовсе не хотелось травы – сейчас главное было найти где-нибудь поодаль или даже близко речушку-ручеек, и Бри ее искал.
Вот они подошли к плотной полосе зеленого леса из стройных высоких деревьев. Первый лес встретился им на пути, первый! И у всех забрало дыханье, потому что именно лес им надо было встретить, чтобы пополнить запасы свежей дичью, а зверьки тут, бесспорно, водились. Ряды тонких молодых сосен тянулись не менее, чем на мил. А такое место, будь добр, населено белками или ласками. Впрочем, всякий зверь может встретиться – два лука у путников точно было!
Пробурчав что-то невнятное, Брод первый зашел в лес. Пройдя несколько шагов и сказав: «можно идти, земля сухая», он повернулся к остальным и жестом позвал к себе. Дюжина бодро устремилась к веткам, дабы вдохнуть тот свежий воздух хвои. Иголки торчали во все стороны, поблескивая при свете луны.
И вдруг Бри заприметил какие-то звуки наподобие звучания то ли эльфийской трели, то ли бурной речки. Этот звук сразу показался ему живительным и теплым, и он прямо таки кинулся в лес, понимая, что неподалеку журчит ручей. Прибавив ходу, он и вправду увидел длинную синюю ленту, уходившую на запад. Она была в неглубоком овраге глубиной меньше десяти футов. Трели так тонко и красиво переливались с одной музыки в другую, так соблазняли, что хоббит тут же бросился вниз по склону и, приблизившись к воде, уже потянул руки, чтоб умыться и напиться. Но резкое движение и предупреждение сзади остановили его.
- Не пей эту воду, - послышался голос. – Она может быть нечистой. Кто его знает, какая нечисть тут бродит и загрязняет реки.
Бри краем глаза углядел плечо Утора, склонившегося над покосившейся короткой травой. Глаза его нервно бегали, смотря то на землю, то на хоббита. Казалось, он был чем-то взволнован, удивлен или же разочарован.
Внезапно он резко подался вперед и как рассерженный пес бросился на траву, ахнув от удивления. Рассматривая маленькие крупинки на земле, он тщательно обследовал каждую пядь. И вот наконец чуть заметная улыбка осветила его лицо, но тут же исчезла, в то время как завеса печали покрыла его.
- Алтанир! – зычно позвал он мага; через некоторое время, когда тот пришел, он не своим голосом начал. – Тут недавно проходили орки – видишь примятую траву? Такое не мог сделать никто, кроме них. И следы свежие, да-да, именно следы тяжелых кожаных сапог. Они уходят на юго-запад, вот что самое страшное.
Маг сурово присмотрелся к земле, не отрывая от нее взгляда. С каждым разом Бри становилось понятно, что что-то тут не так. Скоро пришел и Сант, за ним увязался Нил, а затем и остальные. Собравшись в круг около Утора и Алтанира, они молча поглядывали на траву. Лишь гномы переговаривались между собой, пытаясь понять, что же такого серьезного произошло.
- Ну, пришел тут отряд черномазых гадов, ну и что с этого? Пусть идут себе куда хотят нам-то какое дело! Пусть хоть в Дол-Гулдур мчатся, все равно не успеют. Да и что там говорить – нашли мне врагов, тоже мне! Была бы моя воля – я бы сейчас всех разгонял, всю сотню, если бы не Грон, впихнувший меня в тонюсенькую щель между камнями, - заворчал Фтор.
- Они могут позвать подмогу, и тогда нам не поздоровиться, - ответил Алтанир. – Скажи мне пожалуйста: а что, если их будет не сотня, а тысяча? Что мы будем делать, если на нас пойдут войной легионы орков? Да хоть полтысячи – все равно мы не справимся. Скажи, что могут сделать тринадцать, пусть и умней и расчетливей, путников против пятисот подготовленных боевых существ, закованных в броню?
- Но сейчас нам опасность никакая не грозит – значит можно ходить без устали туда-сюда, пока не доберемся до Лихолесья. А сделал дело – гуляй смело! Если на наш след нападет тысяча железных здоровяков, то мы смо-жем убежать от них на порядочное расстояние, а потом, если совсем выбьемся из сил - спрятаться, скрыться среди кустов. Не будут же они искать нас, когда мечется такая толпа!
- Обыкновенно, если захотят или хотя бы сообразят, - возразил маг. – Все очень просто: орки не выпускают добычи, раз уж схватили ее в клешни. Тем более, если даже нас и не догонят обычные орки, то догонят варги. Если не они, то атаку луков и арбалетов мы точно не выдержим.
- Была б на нас мифрильная кольчуга!.. – мечтательно подумал вслух Фтор. – Тогда бы мы не горевали так, и никакие ятаганы, стрелы или копья не пробили бы нашей брони. Еще б латы покрепче – и вообще стали бы неуязвимы!
- Такой роскоши, уж извини, нам увидеть не предвидится. К сожалению, на пути нашем лежат исключительно горы, и вряд ли мы зайдем в... Подземное Царство. Я слыхал – непорядок там, - лукаво произнес Алтанир.
- А вот про это ты лучше держи язык за зубами, маг, - немного неуважи-тельно прошипел гном. Он жестом приказал идти Алтаниру за собой, и, отсутствовав минут пять, они вновь явились и больше не уходили.
- Нам просто надо было отлучиться, - сообщил маг. – Ничего страшного. А теперь я предлагаю продолжить прерванную тему...
- Я бы не очень хотел говорить об отвратительных орках, - угрюмо внес свою лепту Бри.
После такого выступления, совсем некстати, путники разошлись, оставив на полянке одного только Утора с Бри. Они оба смутно глядели на траву, представляя себе картину: как орки гонятся за отрядом, как стрелы проносятся над головами, как ноги утопают в черной скверной грязи...
Хоббит внезапно очнулся и понял, что хочет пить. Но вспомнив, что говорил дунадан, когда он поднес руки к воде, он, набравшись смелости, решил спросить:
- А почему нельзя пить воду? Ты правда думаешь, что она отравлена? Откуда ты знаешь – ты же не можешь почувствовать это? – недоумевал он.
- Все очень просто. Приглядись – и поймешь, о чем я говорю, - ответил Утор.
Бри подошел к воде, думая, отчего все-таки может быть такая опаска. Может просто интуиция, может, он просто угадал? А, быть может, осторожность, ощущение опасности? Но в любом случае то, что хоббиту нельзя пить воду из ручья, для самого него было оскорбительно.
Он попытался увидеть что-нибудь особенное, пригляделся. Но ничего такого – только сучки плывут, листья... И тут Бри понял о чем идем речь, когда наконец внимательно посмотрел на речку. Там, среди глади голубой воды, среди чистой, омытой землей и текущей из вечных рудников, текли... черные струи!
Только через полминуты Бри понял, что это совсем не испортившаяся вода. Те мрачные потоки были куда гуще, были как краской намазаны на синюю ленту. Он узнал эту черную воду...
- А, ясно, - проговорил он. – Кровь орков. Недавно была битва.
Солнце уже давно село, было не меньше десяти часов. Хоббиты с Нилом уныло тащились за остальными, которые уже не больше и не меньше также утомились. Они все шли по лесу, не сворачивая с тропки, ведущей их к центру, хоть ее уже и не было видно. Бри попробовал сочинить какую песенку и тихонько, на хоббитский мотив спеть ее, но не получилось – слишком было то ли страшно, то ли томно.
Алтанир то и дело спрашивал, когда будет холм. Роднур с Анорэлом лишь спокойно отвечали, что еще совсем чуть-чуть осталось – и там будет возвышенность, огражденная скалами вроде небольших сталактитов.
- С одной стороны это будет хорошей защитой, - говорил Роднур – а с другой нам надо будет подумать, как туда забраться. Я вроде помню – был там один проход, совсем узкий, однако на нас хватит, в этом я уверен. Особенное такое место, сразу приметить могут, только вот через острые камни не переберутся!
Нилу вдруг стало страшно. А вдруг там их кто-то поджидает? Вдруг Роднур с Анорэлом даже и не посмотрели внутрь этого холма, не взошли на него? От таких мыслей стало тошно, и избранник попытался занять себя чем-нибудь другим.
- А какие ты еще песни знаешь? – сквозь зубы проговорил Нил, бросив взгляд на Бри.
- О, это ты ее не видел, сколько знаю! – повеселел хоббит. – На все тона и на все лады знаю. Ох, не видывал ты нашей хоббитской культуры! У нас там весело, а песни... песни – это не редкость и не какая-то там традиция; песни – это наша работа. Ни один хоббит в здравом уме не будет не петь песню. Уж кто-то, а я знаю их много. Сант, конечно, тоже их видел и пел, но чтоб так много, как я - это вряд ли. Он же Боббер, а Ббберы любят поесть всякой еды во всякий день и всякий час! – ехидничал Бри.
- Что он там про меня бормочет? Что-нибудь толковое? – отозвался подошедший к друзьям Сант.
- Да так, ничего особенного, кроме песен... – медленно отвечал Нил.
- Ох, не по-хоббитски же это – ночью гулять! Ночью все хоббиты ложатся постель и читают старые книжки, – говорил Бри. - Я не про себя – я весь день в работе. Ох, с утра до вечера хожу и работаю, хожу и работаю...
- ...Ходишь и гуляешь, - продолжил за него Сант. – Видел я, как ты потом обливаешься. По-твоему продавать репку - это занятие? Нет, ну ладно бы хоть пилил или строгал, или хотя бы по дому помогал... А то совсем ничего не делаешь! Сколько уже тебе?
- Ровно тридцать лет, - сказал Бри. – А тебе не какая разница?
Пока три путника весело болтали о том о сем, отряд уже подошел к холмику. Лес уже кончился, а хоббиты и не заметили, как прошло с полчаса. Они дружно остановились и поглядели на невысокую, но не меньше шести саженей возвышенность. Окруженная скалами, она стояла, будто на вершине высокой горы. И людям, как и гномам, действительно казалось, что они поднимаются в горку. Но раз уж так, то склон должен быть очень пологий... Никто в этом не сомневался.
На вершине холмика стояли, упершись друг в друга, как «шалаш» из трех веточек, три высоких камня, похожие на сталактиты. Они поднимались над землей, буквально вырастая из нее. Между ними была площадка диаметром примерно в сажень, не больше. Все единогласно приняли, что все туда не поместятся.
Еще немного, и Нил бы заснул. Он так утомился, что с трудом передвигал ноги. Ни руки, ни голова его не слушались. И хоть он старался хоть как-то развеселить себя и окружающих, все это в скором времени кончалось – и Нил чувствовал, что или никому не нужен, или он сам не хотел подпускать к себе никого. И чувство это было такое глубокое и трогательное, что он уже вспомнил рану, что была нанесена клинком в левое плечо. Она болела, точно, болела. И боль проходила по всему телу, как ток.
Неужто снова все это началось? Неужто осколок не потерял свою силу? Ох, ну и трудно же было сейчас идти и вообще о чем-то думать. Так странно это все было, и в то же время так знакомо, удивительно ощутимо... Ненависть и боль терзала его, а Нил все думал – где-то он уже встречал такое, где-то видел это место. Неужели вновь возвращается сила зла?..
- Идем, - вдруг прервал его мысли усталый голос. Это был Роднур, подзывающий к себе остановившегося на мгновение избранника.
Тот участил шаги и вскоре очутился возле черной преграды, пресекавшей путь к холмику. Анорэл жестом поманил Нила в сторону, и вскоре он увидел совсем узкий проход. Со всех сторон ощетинились скалы, и это тоже не было исключением – это было просто место, где скалы ниже и не такие острые.
- И это ты называешь проходом? – зевнул Бри, совсем уже ни в чем не разбираясь.
- Ну да. А что ты ожидал увидеть? Широкую дверку между камешками метровой величины с золотой ручкой? – поинтересовался Роднур, сузив усмешку.
Бри ничего не ответил и уныло побрел наверх по дорожке в гору; хотя он еле протиснулся в щель между валунами и все время настойчиво ворчал, что они идут среди ночи, других это не волновало – они последовали вслед за хоббитами и Нилом.
Стало совсем темно. Тусклые звезды поблескивали, луна выглядывала из больших черных туч, которые ветер рвал в пушистые темные клочья. Холод носился по ровной степи, и Бри с Сантом накинули на себя теплые длинные плащи. Ночь уже была на середине, и белый, иссиня белый светлый круг давал знать, что сегодня полнолуние. Туман медленно поднимался над землей, окутывал холм и завораживал путников...
***
Наступило холодное, промозглое утро. Слякоть так и норовилась запутать ноги тринадцати отчаянным путешественникам. Солнце еще не встало, даже первый лучик не выглядывал из-за горизонта. На востоке скопились черные тучи, а правее полыхал живой огонь Мордора.
Первым проснулся Бри. Он открыв слипшиеся глаза, начала осмотрелся. Нет, вроде все нормально – тринадцать человек, считая его, разлеглись на маленькой площадке холмика. Три скалы по-прежнему смыкались над самой головой хоббита – он выбрал себе самое укромное и теплое место, избрав центр. Ни одна капелька не попала бы на него, если бы был дождь, а ему так и казалось. Уж не прошел вчера ночью дождик?
Еще немного полежав на плаще и наломанных в лесу веток и сухостое, он встал и принялся будить других, в первую очередь Брода, который всю ночь дежурил, стоя на посту. Но сейчас он совсем не стоял, а сладко посапывал, опершись на топор и сидя на большом плоском камне. Он улыбался – видно, ему снилось что-то приятное.
Немного подергав гнома за плечи, Бри все-таки удалось окончательно разбудить тщетно пытавшегося заснуть с самого процесса пробуждения Брода. Тот все еще похлопывал веками, стараясь понять, кто это посмел вот так нежданно отобрать у него сон.
- Ты... ты? – медленно спросонок проговорил он. Различив наконец того, кто перед ним стоит, гном неуверенно покачнулся и мигом открыл веки, время от времени закрывавшиеся, как налитые свинцом. – Ты, что ли, Бри?
- Ну да, - ответил хоббит. –А почему ты не сторожишь нас, а мирно и беззаботно тут спишь под березкой? – назойливо спрашивал он.
- Что? Это я-то? У-у, да ты ошибаешься! Всю ночь я вас... – Брод зевнул – сторожил... – он сладко причмокнул. – С чего бы это я стал вот так вот бросать вас в самую ночь? Я сменил Фтора, а потом... – веки его опять закрылись.
- Что тут объяснять, ты заснул на посту! – рассердился Бри. – Что тут непонятного? Вот ты стоишь, вот ты сидишь, а вот ты спишь! Нет, ну как это понимать: мы все на тебя положились, а ты...
- Так, слушай, - вдруг строгим голосом ответил Брод, открыв глаза. – Вот что: не бывал в такой ситуации – лучше уж не кричи на меня, а садись и выслушай. И главное – никому не говори, понял?
- Нет-нет, я же друг. Судить над другим – так ладно, а вот разбалтывать всем, кому попало, даже может близким знакомым – это не по-дружески., - мягко сказал хоббит.
Тем временем проснулся Анорэл, поднял других, в том числе и Нила. Тот, еле открыв глаза, всматривался в ранний утренний сумрак. Что-то в нем было привлекательное, и избранник засмотрелся, глядя на раскинувшийся от меридиана к меридиану горизонт, на пушистые ветви небольшого елового бора, стоявшего неподалеку от холма, на большие острые и темные скалы, вылезавшие как из-под земли вверх, к небу...
Тут хоббиты немедленно высказали свое желание позавтракать. Разогрев на огне костра немного припасов и скромно позавтракав, отряд выдвинулся в путь. Солнце только-только было над высокими горами на востоке. Путники выспались и хорошенько отдохнули, теперь полностью готовые на что угодно, лишь бы полностью отречься от всяких передышек и всего прочего. Усталость ни на миг не брала над ними верх, и они все так же упорно продолжали идти по холодам. Туман покрывал близлежащие возвышенности и затемнял и без того зловещие глубокие овраги, теперь чаще встречавшееся на их пути. Совсем не было видно ни проблеска какого-либо цветущего леса, любого растения – вся бескрайняя пустошь слилась в высокие крутые скалы и пологие склоны холмов. Столь неровна была равнина, что все таки удивлялись – ведь много рассказывали про цветущие дивные сады этих мест, хоть они и не брезгали прохладой... Однако путникам такого не очень-то встречалось, и, понурив голову, они молча продолжали длинный путь к Голубым горам.
С каждым днем погода становилась все хуже и хуже. То был дождь, то ветра проскальзывали по неровной поверхности Глухоманья, то еще чего приключится – гроза или тому подобное. Лето все-таки, ничего не поделаешь – веет лета бывают разные: одни приветливо ласкаются теплым солнцем и желтыми лучами, нежной сочной зеленой травой и пышно пахнущими цветами; другие же скалятся грубыми ветрами, неприятными муссонами и дождями, высокими скалами, слякотью, грозами и унылостью, вышибавшей из путешественников волю. Но задачу свою они знали, и весьма хорошо знали – не в чету забывчивым пригорянским людишкам, о которых невольно то и дело заводился разговор.
Любое утро, когда его считаешь прекрасным и солнечным, выдается ту-манным и плохим, а путников такими частыми случаями не обделяли. Ино-гда нытье совершенно уставших и потерявших всякую надежду на спасение от сырости хоббитов превращалось и сливалось в единый чрезвычайно громкий хор отчаянных голосов и призывов к хорошему, доброму хоббитанскому лету, но небо отвечало лишь тем, что с него падали еще несколько крупных капель, и они умолкали. Вот бывает же, что идешь себе да идешь, и вдруг – бац – опять дождь. Всем без исключения это не нравилось, и многие норовили свернуть куда-нибудь в более укромное местечко между скалами. Однако маг заверял, что надо идти и идти – а иначе они потеряют направление и след и собьются с пути. Бри с Сантом, конечно, думали, что никуда он не собьется – тот ведь знает все дороги.
А между тем отряд даже не знал, куда идет, хотя они шли правильно – к Черной Туче, к Лихолесью и Дол-Гулдуру. Смутные очертания, блики безликого слепого страха держались поодаль от тринадцати, угрожая неведомым могучим острием смертоносного копья. Неощутимая грозная боль медленно пронзала волю, ослабляла ее. Если бы кто-то мог это почувствовать... А Зло приближалось, и ведь не просто ходили слухи о тайном черном могуществе Замка. Но сколько бы страха не чувствовалось в сердцах воинов, сколько бы вороненых орочьих ятаганов не просвечивалось в душе, они шли, все шли и шли, не уставая и не давая себе отдыха. Даже с пристрастиями Бри было покончено – по-новому набранная фляга тратилась очень медленно.
Большие глыбы серого бесцветного камня оставались позади, возвышаясь над травянистой землей и уступая место не просто холмам, а длинному, высокому, но тем не менее пологому склону, покрытому огромными, с хоббичью нору, выступающими из каменистой почвы утесами. Можно только подумать – лабиринт бесконечных, неведомых глазу камней. Грубая неотесанная поверхность покрывала мощные скалы. Неимоверно трудно было перебираться через громадины Глухоманья.
На четвертый день похода холода уступили место резкому и совсем не-кстати потеплению. Солнце теперь, как назло, грело очень сильно, и было настоящее хоббитанское лето, которого так хотели Сант и Бри. И во насту-пило оно: пересохшие от жары реки, духота в тесных промежутках между валунами, раскаленные от беспощадных лучей режущие края гранитных развалин.
Было бы это в его власти, Бри свернул бы назад, и с радостью. Много раз он признавался в этом Нилу, уговаривая хоть как-то его поддержать. Но тот чувствовал себя... странно, что ли. Не в своей тарелке находился избранник, да и избранник ли?.. Впечатления никогда, ни по ночам, ни по жарким дням не оставляли его, как и сомнения. Крутое ощущение ненужности, беспомощности... Его будто тащат на веревочке, как какую-нибудь игрушку, за собой, по горам и по лесам... Нужен ли он тут вообще? Ни с кем по-настоящему близко не знаком, ни с кем не рад и не счастлив. Жил бы себе да не тужил в башне, как самый обычный человек... Нет же, проперло его идти за ними! Сбежал бы, да и все, ан нет – иди-ка с двенадцатью людьми, хорошенько даже тебе не знакомыми! Весело, ничего не скажешь...
***
Как-то раз, сухим холодным вечером, на седьмой день похода, когда стали вновь видны деревца, Нил сидел на большом, последнем из всех камне и под двенадцать ночи глядел на горизонт. Как же было спокойно, умеренно и легко в такие минуты, когда ты, отрешенный от всех, погрузившийся в свои глубокие раздумья, сидишь на прохладном валуне, как на берегу бескрайнего моря, и вглядываешься в высокую траву, как в серебряные переливы дальней воды. Как хорошо становится на душе, когда ты не тревожишься прочими чужими словами и возгласами, когда тебя никто не спрашивает «а что», «а как». Когда ты, без устали и проблеска какого-либо чувства, никем незамеченный, проникаешь в глубины своей памяти, когда становится видно дно твоих мыслей...
Тишину прервал стальной, но мягкий и безучастный голос. Казалось, говоривший обращался сам к себе, но в то же время пытался что-то кому-то объяснить, хоть и тщетно. Мысленно, проникая взором своим в глубины разума и сосредоточившись, по какому-то наитию, Нилу удалось определить, кто хотел было открыть рот и что-то сказать, но не успел.
- Что ты хочешь от меня, Алтанир? – тихо произнес избранник, на мгновение обогнав мага.
- У тебя и впрямь чрезвычайно развито чувство ощущать подходящих к тебе, Нил, - ответил голос.
- Зачем я вам? – задал вопрос маленький стражник. – Зачем все это? Какой еще избранник? Я? Нет, это был не я, и вы сильно ошиблись. Тогда это был могучий воин, а теперь – никогда даже орков не видавший, всего ничего носивший кольчугу, усталый и беззащитный маленький чуть ли не хоббит, - сказал Нил. –И чего мне привелось идти с вами в такую даль, зачем? Если я и так не способен на все это. Сидел бы сейчас в башне да глядел в окно, разглядывая лужи после дождя... Зачем я вам, какая-такая надобность появилась во мне?
С минуту маг молчал. Казалось, что он испугался, но внутренним взглядом Нил видел, что тот ни на минуту не растерялся – он просто спокойно выжидал момент.
- Тебе этого не понять, - наконец ответил Алтанир. Сталь больше не звучала в его голосе, и мягкое, сочувственное проникновение заползло в душу. – Ты избран, избран Им, Тем, кого нельзя понять. Он действует как хочет, и Он знает, что делает.
- Но почему я? Почему никто другой? Почему я избран, видите ли, человек не от мира сего, идти к каким-то Голубым горам? Вы мне, кстати, так и не пояснили, зачем мы туда идем. Или великий маг запутался в своих деяниях?
Взгляд сзади впился в затылок Нила, прожигая его, как раскаленный мощный бурав, сверливший мысленный гранит.
- Потому что я почувствовал, что ты это – ты, и никто другой. Кто еще сражался бы так доблестно, как ты? Кто еще смог бы осознать, что не надо бежать оттуда, куда тебя похитили? Кто понял, что ты для чего-то нужен? – настаивал маг. – Больше нет таких, как ты. В скором времени ты сам поймешь, для чего нужен этому миру. Ты – его спасенье, и не взирай, не оглядывайся назад – там могут встретиться только ужас, а не сочувствие. Боль пожирает тебя. Я видел, что ты не спишь ночами, угнетая самого себя – так что же мешает поверить, что это на тебя направил свой взор Великий Враг? Ведь ты от него страдаешь, и никто другой. Не заставляй себя верить во что-то другое – в скором времени ты сам поймешь, как сильно ошибался когда-то.
- Но доселе я никогда еще не ощущал, чтобы меня охватывали какие-то настойчивые и уж прям до того страшные сомнения, чувства долга. Мне вполне комфортно, а то, что я ворочаюсь в постели – так это... мне снится плохой сон...
- Да ты не понимаешь, что тебя ждет! Великая судьба тебя ждем, как и меня. Но меня постигнет судьба, хоть и достойная меня, но не такая, как твоя. Твоя определится в скором будущем – ибо у тебя еще есть выбор: погибнуть, настойчиво возразив, что ты никому не нужен, но в таком случае надежда пропадет, либо пойти с нами до конца, куда бы ни пришлось. Ты ведь все понимаешь, Нил...
- Нет, в том-то и дело, что ничего не понимаю, - ответил он. – Ты ведь можешь просто мне сказать, зачем мы туда идем?
Алтанир наконец стал виден избраннику. Он стоял, ссутулившись и опустив плечи, не как маг, а как утомленный долгим путем старец. Белесые волосы скрывала шляпа, но она уже не была столь величественной и синей - ее полы в сумраке ночи казались серыми и поношенными, колпак же загнулся назад. Теперь можно было разглядеть на поясе ножны длинного меча. Висящий на шее кристалл светился голубоватым цветом.
- Мы идем туда, потому что там Враг запрятал свои кузни. Ты не знаешь всей этой истории, и я расскажу ее тебе с самого начала.
Давным-давно, еще десять лет назад, Совет Великих Магов, или Белый Совет, обнаружил появление в Мордоре, а именно в горах, неведомой силы, но очень мощной и способной. Это пребывание ощутил маг Курунир, или по-другому Саруман, тогда глава Совета. Неизвестно, откуда он прознал эту тайну, но на Собрании Майар сообщил, что в северных горах Страны Мрака появилось незыблемое, неощутимое, но сильное и могущественное.
Мы послали за ними разведчиков, дабы узнать, что замышляет проклятый Саурон. Им удалось забраться в самые недра Изгарного хребта, но, к сожалению, проникнуть в шахты не удалось. Застав на месте, их всех до одного убили. Мы не сумели проникнуть в Логово Черного Властелина, нам это не удалось. Я говорю «нам», но меня там не было. Ибо я не маг.
Но продолжим рассказ. Итак... После мы решили, что там кроется нечто стократ более страшное, чем бесчисленные мордорские легионы. Саурон, верно, вновь выкопал откуда-то что-то, имеющее силу. И тогда у всех зародилась мысль: а не может ли с помощью этого Враг выиграть войну, которая скоро наступит? О, мы недолго давали ответ на этот вопрос, ибо было очень просто решить, что сильное – значит непобедимое. Мы все опасались, и вот тогда Саруман, как его называют сейчас, и Олорин, или Гэндальф, остались наедине.
Они долго решали, что да как. Я слышал, что один настаивал на том, чтобы заглянуть в Мордор и узнать все через Зрячий Камень, другой же возражал. Я не знаю, кто как думал, но сам считаю, что именно Саруман хотел узнать замыслы Врага через палантир. Что такое палантир – это я тебе потом объясню. Гэндальф не знал, что у Сарумана есть Камень, и я тоже не знаю, есть ли он. Но существует версия, что именно через него Курунир узнает много нового...
Худо-бедно, но все же кое-что узнав, мы двинулись дальше. Белый Совет из Трех Магов держался в неизменном положении, и один твердил то, другой – это. Наконец они решили узнать, кто прав, по численности – на то их и было трое. Гэндальф предлагал отказаться от столь нежданного удара, обезопасив Средиземье от неизбежных последствий. «Если мы не будем подчиняться воле Врага и не допустим свое проникновение в его логово, то мы узнаем куда больше. Ведь есть же другие способы» - говорил он. Саруман же настаивал именно на этом, имея, кстати, что предложить, чего не мог сделать Олорин. Он думал, что если мы заглянем в Зрячие Камни, кои кроются неизвестно где, то можем узнать много, очень много. И вот остался третий маг - Радагаст, повелитель зверей и птиц. Но он больше был за Гэндальфа. Так как настаивал на миролюбии и спокойствии, а не чрезмерном желании... знать. Я же был за Сарумана, поскольку у него есть дар – соблазнять речами – но в глубине души я стал копией, точной копией Олорина, его, но не Гэндальфа. Тот слишком любит всех и вся...
С того момента Саруман затаил злость на двоих. Не знаю, за кого он был вообще, и сомневаюсь я в его такой уж доброй и знающей личности. И в разуме у меня не дает покоя мысль: «неужели Саруман Мудрый променял мудрость на безумство?». И не могу я спать ночами, пока вижу это...
Ощущение силы тем временем все ближе подбиралось к сознанию Совета Пяти Магов. И вот один раз никто не выдержал: гигантская волна непоколебимой воли покачнула Арду, и дрогнули маги перед Темной Силой. Теперь их всерьез заинтересовали планы Мордора, и из ворот Ортханка - Сарумановой Башни – вышел отряд в двадцать сотен гондорцев, арнорцев и эриадорцев. По дороге они подобрали еще триста конников Ристании.
Но неразумны и странны были намерения Курунира. Они шли прямо в Страну Мрака, к Изгарным Горам. Вместе с ними был друг и помощник Сарумана – Потол, человек из рода Гондора – а он мог ощущать эту силу. Добравшись наконец до предполагаемого места, они атаковали. Но не столь глупы были орки и еще кто-то, кто с ними работал. Источником силы оказались Бездонные Шахты, Драгтаур по-мордорски. Их встретила засада, куда более превышающая наши войска, да еще катапульты и метательные машины. Армия Сарумана была разбита, и никто не выжил, а те, кого захватили в плен, выдали Врагу все, что только можно. Благо, что они так много не знали. Что они нашли там – я не имею понятия.
Не знаю, поэтому ли, нет ли, но Саурон вывел себе новое оружие, причем куда более мощное, чем какая-нибудь осадная башня, стремительная катапульта или золотой дракон. Тебе, думаю, известно что-нибудь о Назгулах? – Нил ответил отрицанием, помотав головой и нахмурив брови. – Так вот, это – нечисть, причем это люди, загубившие себя собственной надменностью и властью и ставшие рабами Черного Владыки. Но то, что он породил из своей мощи, куда более велико и сильно. Это несет страх и смерть, ибо это – Умертвие, великая сила всех Девяти Назгулов, Кольца и Великой Силы Зла. Зло породило его, оно и заберет его душу; я говорю - «душу» - но ее у него нет, он – просто клочок Тьмы, без чувств или чего-либо другого. И я сочувствую, что на стороне Саурона такая мощь.
Я уже встречался с ним. Ты тоже с ними виделся, правда, не в очень бла-гоприятной для тебя ситуации – к сожалению, тебя тогда ранил. Рана до сих пор не зажила?.. Ну вот и хорошо – мы будем иметь связь с ним.
- Ты... ты про то, что было в лагере, той ночью? – опомнился Нил. – Так вот что, значит, направило тогда на меня свой клинок... Но тогда это должен быть Дель, то есть ужас... Дель...
- Делькор-Дур, - закончил за него Алтанир – Черный Ужас с синдарина. Да, так его назвали в недрах мордорских, когда Саурон создал его. Заковав в вороненую броню, он думает, что это теперь враг всего Средиземья, и я соглашусь с ним – Призрак является вторым по силе после Саурона.
- Когда ты узнал это? – недоумевая, спросил Нил.
- Вот уже прошло три дня, как я узнал это. Я не хотел тебе говорит, решил оставить на потом, - ответил Алтанир.
Голос Нила невольно пресекся, когда он пытался сказать что-то в ответ. Его вновь охватили странные мысли о том, что тогда произошло. Неужели до сих пор это действует?..
- Но меня теперь больше волнует не Делькор-Дур, Черный Страж, а нечто более страшное, что разбудили орки в своих подземельях. Ты, наверное, знаешь, что когда гномы из Мории, подземной страны, начали копать слишком глубоко, оттуда вылезло чудовище, единственный выживший после изгнания Моргота Барлог...
- И в Мордоре что-то, похожее на это, но только куда страшнее, верно? - подхватил Нил. – Но куда уж быть страшнее тому, кто подчинил себе Подземное Царство гномов, и кто властвует над огнем и пламенем?
- Так тебе известно? – перебил его Алтанир. – Значит, ты все знал, маленький прохвост! Ну да ладно, разыграть – дело немудреное. Самое главное то что не этот страх мира был самой главной причиной нашего беспокойства. Беда возникла такая: Лихо нашли-то в Мордоре, под землей, в шахтах, а того создал Саурон. Значит, Делькор-Дур – лишь копия Короля-Чародея Ангмара, а вот главная причина – клад Эред-Литуи. Один человек говорил, что там прячется тело умершего Мелькора, Древнего Врага Мира, его мертвая аватара, пригодная для возрождения. А вот возрождения – процедура замысловатая, и перед ней надо немножко потрудиться – для чего, собственно, Саурон и создал Черный Ужас. Он не только сеет страх в Средиземье – он еще и выполняет свою миссию, которая заключается в том, чтобы выковать клинок, способный возродить Лихо. Умно, и умнее не придумаешь – Враг догадался выковать его подальше от привычных земель, вовсе не в Мордоре, а в Голубых Горах. Там находятся давно заброшенные кузни эльфов, а они велики и велики. Там скоро вновь зазвучит горн призыва, который отдадут эхом горы, и начнется стук молота о плавленое железо, и будет выкован новый клинок, Клинок Делькор-Дура...
- Значит, из-за какого-то клинка мы туда идем, чтобы помешать этому делу? Хм, я начинаю вникать... Но как мы сможем остановить его? Ведь он силен, слишком по нашим меркам...
- Не отчаивайся, маленький избранник, скоро все станет на свои места. И ты поимеешь, что даже малые в силах изменить этот мир. У нас есть надежда. Во всяком случае, я так думаю...
Ничего не прерывало сумрачной вечерней тишины. Лишь ветер ласкал волосы.
Глава VII. Лихолесье:
Наконец Анордел своими зоркими глазами увидал тонкую полосу темного леса. Радости путников не было предела – они дошли таки до леса, и все живые! И хоть на путь потратилось не меньше месяца, пусть даже больше – увиденное шокировало их, причем довольно приятно. Моно только подумать – сколько дней они шли, не теряя воли, и дошли наконец, пришли все-таки в Лихолесье. Недели пути по Глухоманью заняли много сил, и никто не противился желанию отдохнуть. Под сенью тенистых деревьев решено было устроить привал.
Солнце стояло в зените, припекая желтыми лучами. Воткнутое в землю копье не отдавало тени, лишь короткая, с палец, маленькая черная полоска виднелась у присыпанной у древка горки из сухого рассыпчатого песка. Наконечник блестел, сверху поглядывая отблеском стали на рассевшихся у стволов деревьев путников.
Хорошенько отдохнув и преспокойно поев, путники вошли вглубь леса. Тот оказался будто опутан злыми чарами; хоббиты почувствовали опасность, а ни такое умеют. Что же до Нила – то он ощутил былое странное прикосновение к ране. Левое плечо вдруг больно заныло, неудержимо начало разносить покалывание на руку, и вскоре предплечье снова было парализовано. Не обращая внимание на все прочее, он старался пересилить боль, но ничего не выходило – багровый огонек где-то в глубине души так и полыхал, чадил, заполняя дымом свободное пространство для мыслей. Чудесное видение, еще недавно представшее перед его глазами, расплылось в страшную картину, и избранник чувствовал в ней картину, но она ли это была – лишь плотный, сгустившийся перед глазами черный туман. И вновь проблеск света – такого же невыносимо мрачного, покрытого чернотой, как в прошлый раз, злого и страшного, давно забытого и прошедшего – но опять ощутимого и такого реального, настоящего. Рана болела все больше и больше, ему хотелось вскрикнуть – но язык присох к небу.
Ему вдруг очень захотелось вскрикнуть, сообщить всем, что тут кто-то есть. И так тяжко было все это переносить, ощущать приближение Врага, чувствовать его, знать, что сейчас будет... и терпеть, терпеть, превозмогая боль и страх, идти дальше, не страшась того, что ждет тебя впереди, не от-чаиваться, а пробиваться вперед... И, наконец, окончить путь, пройти сквозь Грань, понять, что тебя могло настигнуть тогда, когда ты шел...
Дрожь охватила избранника, сдавливая его со всех сторон. Он внезапно заметил присутствие чей-то силы, но силы не мощной, нет – просто грязи, вязкой, вонючей грязи. Пакостная, неприятная мощь ощущалась где-то по-близости. Отвращение сдавило горло, и Нил с трудом вздохнул, ибо по грязному запаху можно было безошибочно догадаться обо всем.
- Орки, орки Лихолесья! – испуганно воскликнул он, сам не понимая, что делает. С трудом сглотнув, он судорожно повернулся к остальным.
- Ты уверен, что так и есть? – через несколько секунд проговорил Анорэл, с сомнением глядя на прокричавшего такую чушь.
- Опять они, и опять из Дол-Гулдура! – мрачно произнес Нил, в упор смотря на дунадана. – Я ощутил их пребывание, ощутил собственным чувством, интуицией! Они стремительно движутся сюда, и их достаточно много! Не верите – сами прислушайтесь к земле, раз так хорошо умеете это делать! - заключил он.
- Он прав, - вмешался Алтанир. – Я давно понял, что у него есть такой дар – видеть то, что за спиной, знать то, что незнаемо. И опасность нам как-никак угрожает, – он посмотрел на свой камень на шее, который – как странно! – сменил свой цвет с приятного и спокойного голубого на яркий и предупреждающий багрово-красный; края его блистали холодным белым. – Мы должны немедленно найти укрытие, а иначе будет слишком поздно!
Но они опоздали – сзади громко шевельнулись кусты, покачнулись деревья, треснули частые ветки, и из стены леса, как из темного непрозрачного омута, вынырнул головной отряд в несколько крупных, вооруженных длинными кривыми ятаганами орков. Взоры желтых глаз сразу же устремились на отряд. Роднур и Анорэл первыми обнажили мечи, Акт наложил тетиву на лук.
Первый, с большущим топором в руке, рухнул со стрелой в горле. Остальные злобно прокричали что-то и, что было мочи, побежали вперед, навострив короткие копья с плохими воронеными наконечниками. Передовой удар взяли на себя дунэдайн, остальные, успев вынуть из ножен клинки, приготовились к дальнейшей схватке. Ударом тяжелого кистеня Грона был повален один орк, по два подстрелили эльф и иургвайт, трех сразили Анорэл и Роднур. Прочие невольно попятились назад, бормоча что-то нескладное.
И вот из кустов показалась вся истая мощь большого дол-гулдурского отряда. Выпрыгивая и налетая на воинов, из зарослей появлялись все новые и новые бойцы с шипастыми булавами, кинжалами и небольшими секирами. В кору дерева, за два пальца от Нила, вонзился тупой топор. Он вынул его и, нацелившись на одного, особо крупного, который собирался метнуть копье в кого-то из путников, воина, кинул в него оружие. То прошло сквозь негустые ряды орков и с хрустом попало в шею противнику. Тот заорал от боли, дико искажая лицо в страшной агонии.
Гномы уже успели прикрыть своими секирами отряд левее, дунэдайн би-лись прямо перед напирающими врагами, лучники стояли немного дальше от всех, стреляя по шеренгам, хоббиты под прикрытием Алтанира стояли справа, храбро отражая нападения копейщиков. Подставив под удар свои основным силы, орки успели кое-как перекрыть пространство между стрелками и прочими путешественниками, и теперь между бойцами оказалось не меньше дюжины злобных дол-гулдурцев.
Лязг оружия приглушал все остальные звуки в лесу – даже шелест травы приумолкли перед гнусным скрежетом доспехов и кольчуг, треском разрубаемых ветвей. Мечи ударялись о мечи, шлемы стучали о шлемы, щиты о щиты. Нет, это была не та тонкая и злая сила, что ощутил Нил – это всего лишь напросто грубая корявая сила, направленная исключительно на разрушение.
Двое лучников попытались кое-как отбиться, и перед воинами лежало уже больше десяти закованных в броню тел, но орки не ослабляли натиск, и атака продолжалась. Между стволов скопилось уже не меньше двухсот воинов, а те все продолжали выскакивать из кустов. Нил разглядел их предводителя – это был необычайно высокий, футов пять, широкоплечий, с плохо сделанной кольчугой до бедер, латными наплечниками и большим шлемом. Он держал в двух руках нечто, похожее то ли на длинную палку с наконечниками, то ли на копье. На одном ремне то и дело волочился по земле острый меч, как ни удивительно, но прямой, лишь с зазубринами на конце. Командир повернулся к Анорделу и Акту и, выждав момент, сквозь ряды направился к ним, угрожая острым копьем. Нил стоял в центре и думал – что делать?
Наконец он нашелся. Не без труда преодолев расстояние между путниками и стрелками, оббежав толпу мечущихся туда-сюда орков, он присоединился к ним, встав чуть правее. Глаза его нашли в мельтешащих головах нужную, руки, как по наитию, взяли один из длинных кинжалов, лежащих на земле без дела, и с необычной для него ловкостью метнули во врага. Ему сопутствовала удача – острие вошло точно в левое плечо. Изнывая от боли и, как в тумане, отыскивая руками вонзившийся в него нож, он что-то прокричал на противном своем наречии, и группа в десяток плечистых мечников кинулась на Нила.
Тот на миг растерялся, но лишь на миг. Попавшая в глаза горсть песка не пропала даром – враги помедлили, а двое из них и вовсе присоединились к общему отряду, или войску, как удобнее было называть эту ораву. Отбежав на порядочное расстояние, он скрылся в кустах елового лапника, и орки последовали за ним. Ринувшись через кусты, Нил потом недолго думал, куда бежать. «Спрячусь за деревья, авось не заметят» подумал он про себя.
И этот прием вышел – семеро кряжистых латников пробежали мимо, и краем глаза не заметив обнажившего кинжал избранника. Тот поспешил вернуться в общий строй, но было поздно – обстановка была против них. Отряд окружен.
Немного замешкавшись, он наконец решил что-то предпринять, и не важно, что, главное – отвлечь воинов на себя. Быстро сообразив, что надо делать, он, предприняв самый простой и находчивый план, закричал так, что шишки на соснах дрогнули.
- Эй, вы там! А я здесь, а я здесь – догоните скорей! Небось, давненько не бегали вы за людьми-то – попробуйте теперь! Только давайте скорей, а то я вас всех облапошу на скорую руку! – орал он, поднимая руки вверх и маша остолбеневшим оркам.
Десяток растянувшейся цепочкой кинулся за Нилом. Отряд дал себе по-блажку лишь на миг, но и этого хватило, чтобы воины проделали брешь в рядах дол-гулдурцев. Дальше действовали мечи; без труда разрубив три кольца орков. Но спереди напирали новые отряды, и теперь не меньше, чем триста-четыреста воинов были против отряда.
- Пора делать ноги! – давал голос сквозь толпы врагов Алтанир. - Мы не выберемся отсюда живыми, приняв бой, а только обречем себя на вольную смерть. Что могут сделать десять... двенадцать... стойте, а где же Нил?
А тот бежал и бежал, цепляясь ногами за коряги и корни деревьев, разрубая попавшимся под руку клинком загораживающие путь ветки, то и дело задевая особо упругие травинки и сучки, норовившие вцепиться своими колючками в него. За ним гналась свора орков, двое из которых были вооружены луками. Стрелы свистели над самой головой, проносясь и втыкаясь в плотную почву. Ятаганы блестели мертвенным блеском, сзади звякнула сталь о сталь. Нилу вдруг стало страшно – вдруг догонят?
И тут у него внезапно прибавилось решимости. Резко обернувшись назад, он увидел остановившуюся перед ним дюжину воинов с копьями наперевес – видно, к ним подошел кто-то еще. Они не решались подойти ближе, что-то заставляло их не начинать первыми.
И тогда уже Нил придумал, и гениально придумал. Постояв немного, он бысро прыгнул на ветку стоящего справа дерева. Ловко перебравшись с нее на следующую, выше, он смог наконец залезть на довольно большую высоту, из густоты еловых ветвей поглядывая на разбившийся отряд.
Сгрудившись внизу и решав, что делать, один из лучников стал стрелять в крону дерева, наугад. Наконечники проносились мимо, впивались в плотную коричневую кору. Ни одна не задела Нила, но то и дело свист их обрывал одни только мысли: как выбраться? А если бросят, уйдут без него? Что тогда делать в огромном лесу, да еще когда вокруг шныряют отряды орков? У избранника помутилось в голове, и он бледными руками еле держался за толстую ветку.
Тут вдруг внизу послышался лязг железа. «Хоббит» не решался вылезти, осторожно поглядывая на шелестящие листья. Стрел больше не было, и создавалось впечатление, что внизу кто-то все-таки дерется.
«А если это орки таким хитрым способом решили меня отсюда выма-нить? – со страхом в душе подумал он. - Нет уж, лучше тут посижу, и слезать не буду. Мало ли кто там хочет меня подстрелить – пусть дальше разит!».
Но вот послышался яростный крик, принадлежавший человеку, несомненно человеку. Вглядевшись в просветы между листвой, Нил уловил короткое движение длинного меча, а потом показался Анорэл, отчаянно сражавшийся с семью орками – пять уже лежали на земле и не двигались.
Он осторожно слез с дерева, так, что его не заметили, и принялся бежать, бежать, что было сил, со всей скорости. Деревья проносились с невообразимой быстротой, все сливалось в один громкий и совсем не загадочный шум – Нил уже понял, что выручать его пока никто, кроме Анорэла не собирается. Он бежал как мог, туда, откуда когда-то выпрыгнул из кустов. Надеялся, что туда бежал...
Справа и слева выскакивали разъяренные орки, рубя своими топорами, все, что только встречалось на их пути. Бежавший избранник тоже не оказался исключением – пару раз пришлось пригнуться, дабы увернуться от разившего оружия. А тот все бежал, совсем потеряв голову и мечтая как можно скорей прийти к друзьям. Он знал, он надеялся, что они отразили атаку...
Сдерживать натиск больше не могли. Даже собравшись все вместе, они не смогли отбить мечом ятаган, но не вышло – сзади наступали новые отряды. Пять сотен скопилось на поляне, и ждать было нельзя – а иначе всех бы разметали или привели в Черный Замок.
Отдав приказ об отступлении, Алтанир повернул назад и сказал Нилу сделать то же самое. Лишь Роднур отбивал частые удары, наносившиеся от сотни цепких рук, лучники стреляли из-за спин других. А орки наступали, шли без конца.
Оборона превратилась в отступление, отступление – в бегство. Утор был слегка ранен, на плече Анорэла проломилась броня. Однако орки не то что бы бежали за ними, но будто отгоняли от себя – растянувшись и расстроив ряды, они грудой шли на отряд. Пришлось бежать со всех ног, чтобы не попасть под обстрел лучников и метателей копий.
Но тут они увидели и услышали звонкие трели утренней росы, ключевых вод и родниковых притоков, что сливалось в одно единое звучание беглой речки. Она прямо-таки лилась со всей скоростью, и по звукам можно было определить, что малая накатная рябь разбивается о большие громады, то ли о камни, то ли о стоящие в воде деревья. Шепот дальнего моря припомнился нескольким спутникам, и они благополучно, ободряемые такими веселыми переливами, понеслись вперед еще быстрее – а куда уж воинам, закованным в броню, угнаться за столь проворными путешественниками?
Стрелы еще долго летали и вонзались в землю, но тщетно – путники на-дежно укрылись среди высокой травы и кое-где поросшего здесь камыша рядом с берегом реки. Тринадцать воинов уже отошли на порядочное расстояние, так что можно было смело переходить ручей. Вот тут-то и встала проблема – как?
Река была синяя, иссиня синяя, не такая, как другие в Лихолесье – живая, подвижная, не безмолвная. Потоки ее переплетались, образуя вместе сложный узор из тонких струек воды. Из реки, ширина которой была больше тридцати шагов, и которая находилась в своеобразном овраге, поднимались вверх острые скалы, будто сталактиты. Через такие камни невозможно было перейти, а река глубокая, как понял Дорун, бросив туда камень. Толкьо вплавь можно было ее миновать, да и то довольно трудно – течение было очень сильное. Чувствовалась эльфийская красота.
- Надо перебраться! – завопил Бри, бегаю туда-сюда на краю крутого склона. – Что мы стоим?
- Потому что ты бегаешь, - спокойно, с усмешкой ответил Утор, вынимая из ножен длинный, уже обагренный черной кровью меч.
- Плавать тут не получится – гляньте, как вода несет! – тревожился Анордел. – Давайте-ка лучше мы отобьем первый удар! Все равно сейчас не получится, а думать надо, да и жить тоже!
- Может, нам перейти по бревну? – скромно заявил Нил. – А то по-другому не получиться! Они идут сюда, и лучники стоят в авангарде! – при этом Акт и эльф наложили стрелы на тетивы.
Вот и головной отряд орков появился – навострили острые копья, обнажили кривые мечи. Один из орков выстрелил, и попал прямо под ноги незадачливому Нилу, в то время поднимавшему с земли кинжал. Но прозвучал тонкий звук, и другая, оперенная белым эльфийская, длинным острым наконечником вонзилась в большую низколобую голову. Все расступились, и обмякшее тело с глухим всплеском упало в реку, тотчас смывшую орка к острым скалам.
Следующим грозила такая же участь – всех до одного пять бойцов скинуло в роковую речушку. Проткнутые остриями камней и обреченные на смерть, орки упорно наступали, будто во что-то веря, и было во что – отряд оказывался в практически безвыходном положении.
Решили в конце концов перебраться через реку по веревке. Сант нашел у себя в сумке одну, так как был запаслив и весьма «универсален». Бросив крюк, Роднур с Анорэлом тяжело вздохнули.
- Не долетел, - взволновался Нил. – Теперь давайте еще, только точнее! Да смотрите, чтоб в скалы не попал – не вытянешь потом.
Двое еще раз забросили веревку. Та, со свистом пролетая добрые пятьдесят шагов, глухо ударилась о землю. Теперь оставалось только подумать, как бы зацепить крюк, да так, чтоб не сорвался нечаянно. Тут Нил и приметил на другом берегу маленький выступи из земли, камешек, но недвижный и острый.
- Попробуйте забросить рядом с вон тем камушком! – указал он, пока очередной орк сваливался в воду со стоном; посмотрев на него, он добавил. – И давайте живей – а то головной отряд уже наступает, - и при этих словах из зарослей вынырнул добрый десяток воинов, потом еще десяток, еще дюжина. Все они были хорошо вооружены, закованы. С сотню отряду удалось завалить – но теперь было видно, что противостоящие им сотни пребывали часто, и их было много.
- Давай, давайте! – отчаянно кричал Нил с каждым – и вновь неудачным – броском. – Верьте, что получится! Осторожно, никуда больше не попадите!
Наконец, с шестого броска, крюк хорошенько зацепился за камень, выступающий из почвы. Неизвестно, что за неудача сопутствовала двух дунаданам, отлично умеющим бросать веревку с крючком-кошкой и мастерски быстро завязывать ее на другом конце. Но авангард подступал, и места для тринадцати человек становилось все меньше и меньше.
- Завязывай тут! Не тяните, времени в обрез! – раздавался звонкий, ног грустный и отчаянный голос Нила.
В ответ на это послышался еще один всплеск, лязг стали – бессильное те-ло орка в длинной кольчуге свалилось в воду. Мечи уже стучали во всю, и добрых полсотни противников буквально-таки давили отряд. Подавшийся вперед Утор сделал выпад, и, проткнутый прямым длинным клинком, упал на острые камни. Еще двоих прикончил Роднур, трех – Анордел и Акт, Анорэл скатил вниз здоровяка с топором, Алтанир оглушил одного посохом, Бри и Сант подставили под удар другого. Орки качнулись, отступили, и утт же вновь прыгнули – сзади была еще сотня. Стали мелькать в траве лучники.
И вот, наконец, спасительный скрежет натягиваемой и завязываемой ве-ревки – «мост» готов. Он тянулся на много саженей, и прямо под ним, в двух локтях, возвышался высокий зубчатый пик.
Первым полезли Бри и Сант. Перегоняя друг друга, они, крепко держась за длинный толстый канат, они медленно двигались вперед. Осторожно, подгибая ноги, хоббиты перелезали реку. Несколько стрел впустую было потрачено на сбивание двух невысокликов – они ловко уворачивались. Зацепившись за небольшой камешек, они выбрались с каната на тот берег, и, известив, чтот там никого нет и все в порядке, подняли по два увесистых камня и со всего маху угодили в шлемы незадачливых бойцов.
После перебирались по очереди, кто слабее – первый. Лучники, незаменимые на дальних расстояниях, перебрались после Санта и его друга. Затем перешли реку, правда, чуть не зацепившись за скалу, Нил и Анорэл. Роднур еще недолго держался, но затем тоже последовал за ними. Утор перелез по канату еще позже, успев, однако, сбросить в реку с десяток орков. Последними решил лезть Алтанир, а затем уж и гномы.
И вот когда почти все были на том берегу, стрелы тщетно вонзались в землю, а гномы перелезали – случилось несчастье. При первой же попытке канат стал резко тянуться вниз, как под очень тяжелым грузом. Четверо ничего не могли с этим поделать; даже выбрав среди себя самого легкого – Фтора – у них не получалось. Веревку держал отряд и один гном, один старался забраться, а двое отбивали частые атаки уже не сотни – двух сотен орков.
Сказав наконец, что они больше не могут махать топорами против превосходящих их в сотню раз врагов, они приняли решение: надо завязать две веревки. Но так как гномы были не очень хорошими метателями канатов с крюками, остальные обещали помочь в этом деле.
Две попытки прошли напрасно – в обоих случаях был недолет, будто они боялись, что забросят слишком далеко. Орки подступали, и выдерживать долго не могли. Враги так и рвались сами залезть на канат и перебраться через гибельную багровую воду, и отовсюду слышались возгласы и на орочьем, и на всеобщем языке: «каменистая речка, каменистая речка!». Третья попытка увенчалась успехом – кошка была зацеплена за тот же камень, веревка завязана, неизвестно какая по счету атака отбита.
- Тяни, влезай, тащи! - слышались крики с противоположного четверым берега. И они полезли.
Вначале, для проверки, перешел реку Фтор. Канат выдержал, но слегка покачнулся и дернулся – пара сплетенных ниток отлетело. Близ камня канат заметно утончился. Затем перелез Брод, потом Дорун. Обоих выдержали веревки, но легкий разрыв тоже был – теперь на стороне одинокого Грона, отбивавшего сыпавшееся на него со всех сторон удары. И вот тут-то стало худо – цепкие руки орков зацепились за канат.
Гном и дюжина противников ползли чуть ли не кто быстрее. Лезшие за ним по пятам противники, к счастью, только и успевали хватать веревку из под самых ног Грона. Удача сопутствовала подземному жителю на поверхности, два каната будто сами тащили его к другому берегу. А орки – нет-нет да срывались в овраг на острый высокий пик камня.
Наконец гном перелез на другой берег, встреченный похлопыванием по плечу и лязгом обнажаемых мечей и топоров наготове. Первых двух врагов они убили сами, дальше орки таки повалились, своими телами запружая реку и стягивая тела на роковую для многих скалу.
Вскоре, понеся большие потери, последний дол-гулдурец скрылся в противоположных зарослях высокой травы. Канаты обрубили, остатки взяли с собой, дабы не оставить следов. Умелый узел, завязанный Гроном, сам при помощи небольшого конца развязался и упал в реку, быстро уносясь течением. Теперь можно было надеяться, что их не преследуют по следам пребывания отряды врагов.
- Фух, - стер пот со лба Фтор – спаслись!
***
- Я слышу какой-то... то ли шорох, то ли вой, то ли чей-то громкий шаг, - вдруг буркнул Нил, пристально вглядываясь куда-то в землю.
Деревья сомкнули кроны над их головами. Непроглядная темень настоя-щего Лихолесья затянула тот солнечный свет, что давало солнце – затянуло плотным черным туманом, наглухо закрывшим пение птиц, журчанье ручьев и привычный бег Каменистой речки. А хруст, шорох и будто топот был слышен очень близко, не меньше, чем в двухстах шагах от места, где находились путники. Благо, что лес там был густой, и они успели хорошо спрятаться.
Сквозь ветви укрывшийся Нил увидел расчищенную местность, потом, в шагах пятидесяти, дорогу. Она была шириной так, что могли разъехаться три телеги. Справа и слева возвышались холмы, на одной из которых и расположился отряд. Тропа была песочная, не земляная, будто кто-то нарочно ее посыпал песчинками.
Вдруг он приметил одну фигурку, другую. Скоро показался небольшой отряд человек в десять, а потом и стройные ряды с луками наготове. Это был народ людей. Одеты они были по-простому: железный шлем, пластинчатая броня, большие сапоги. На поясе у каждого висело по топору, кинжалу и мечу, за спиной – колчан со стрелами. Некоторые из них были уже наложены на тетивы. Как определил на глаз Утор, их было, по меньшей мере, две тысячи, а может больше. Они так долго шли, что у Нила уже зарябило в глазах от количества разноцветных одежд на лучниках. А те все шли и шли, не замечая притаившихся среди кустов тринадцати человек.
Наконец армия прошла, лишь несколько десятков воинов осталось позади, поспевая за основным строем. В конце все-таки они увидели меченосцев и воинов с топорами. Они, размахивая ими, гордо шли по широкой тропке. густые темные волосы развевались на легком прохладном ветерку, суровые лица были полны готовности к войне... К войне ли?
- Ну, что вы об этом всем думаете? - нетерпеливо спросил Брод, сразу же после происшествия. Губы его нервно сжались, глаза потускнели, брови сдвинулись.
- Что тут думать – армия каких-то стрелков из Лихолесья! – беспечно бросил Фтор. – Как обычно: есть хорошие, а есть плохие. Так вот это – армия.. кого-то там. Они отсюда, это я понял – тем более двигаются на запад. Неужели уже война? И кто собирает эти полчища?
- Дол-Гулдур, - мрачно отозвался Алтанир, опершись на посох и смотря вниз. – Нет, тут что-то нечисто. Раз уж Саурон приманил на свою сторону такие войска, то что же будет потом? Они ведь уже изготовлены к битвам, полностью. Наверняка поспеет сотня сотен орков из Черного Замка – и тогда придет конец. В Мордоре и без того хватает бойцов, а Дол-Гулдур желает ударить по дунэдайн, и по Северной Башне в том числе. – Нил слегка дрогнул при этих словах. - Уж не станет ли он собирать рати с Севера?
- Думаю, что нет, - ответил Грон. – Северные орки и гоблины слишком самолюбивы. У них есть свой предводитель – потомок Больга – И они не отступят даже перед столь мощным государством, как Страна Мрака. Что там говорить – у них есть свои войска – а в родных пещерах и высоких горах они наголову разобьют десятикратно превосходящую армию!
- Желал бы Враг развязать войну сейчас – он бы уже развязал, - сказал маг – но что-то ему мешает. Идет 3017 год Третьей Эпохи, а он до сих пор собирает силы. Мордор становится сильнее, это видно на глазах – Черная Туча над Ородруином расползается все дальше. Увидим ли мы конец, нет ли – не наше дело, но мы должны этому помешать, в любом случае. Саурон готовит силы, и ударит, как только соберет достаточно, чтобы быть полностью уверенным в своей победе. Он не обратится в бегство и не отступит – знайте это.
- Но надо же нам как-нибудь его опрокинуть, вывести из перевеса! – встрял в разговор, сам себе удивляясь, Нил. – А не то он обратит поля в пустые черные пустыни!
- Эй, не надо так драматично – не до такой степени силен Саурон, - оста-новил его Утор. – Мы еще можем продержаться, не знаю только, продержатся ли все... – неуверенно заявил он.
- Мы вряд ли одни отобьем натиск Саурона, - молвил Анордел. – Он на-правит первый удар на Раздол, а стражу поставит в Лориэне. Скорее всего, он с помощью Назгулов уже испепелил Обитель – гляньте на лес! – и он обвел рукой вокруг себя, указывая на иссохшие, серые деревья.
- Вряд ли... И вряд ли мы сейчас не привлечем к себе внимание, находясь в окраинах Черного Замка... – вполголоса отозвался Утор. – Откуда эти лучники? Ты не знаешь, Алтанир?
- Думаю, из Дэйла – откуда им еще взяться! – ответил маг. – Более близких поселений людей тут нет, на дунэдайн они не похожи. Скорее всего из северных участков Рованиона – Эсгарот, Долгое Озеро, тот же Дэйл. Неоткуда им больше взяться. С Запада? – но где там найдутся такие лучники? Разве что в Арноре, но там те силы не действуют, а переход через горы слишком сложный. С Востока? – но сколько стоит пойти такой долгий путь! Они пошли бы на соединение с Мордором, никак иначе. С Севера? – но откуда там взяться людям? Разве что это разбойники, проживавшие в Ангмаре, однако те сами ударили по Эриадору, надеясь, что численность их войск превышает арнорские…
- И все же ты допускаешь, что они были оттуда? – с хитринкой спросил Фтор. – Или нет? Нет ведь гарантии, что они не переправились через перевал Келед-Амбор и не направились к Дол-Гулдуру…
- А смысл? – перебил его Роднур.
- Очень просто: один Ангмар Арнор не одолеет, и они прекрасно знают это. Нанеси они удар – арнорцы с легкостью отразили бы его, и битва была бы проиграна. Нет, тут кое-что другое – и я, кажись, догадываюсь, что, - гном сделал ударение на последнем слове – они хотят присоединиться к Черному Замку для уничтожения дунэдайн. Не легче ли утихомирить врагов и поднять Восток, а позже нанести сокрушительный удар по врагу?
Алтанир нахмурил брови, глаза недобро блеснули.
- Возможен и тот, и другой вариант, - спокойно проговорил маг. – И мы не можем предполагать, какой из них правдив. Но в любом случае мы должны быть готовы к бою – и мы обязаны прошмыгнуть незамеченными.
***
Путники продолжили путь. Высокие ствол, но черные, как ночь, возвышались над головами. Уже не та была одежда, что прежде: вновь желтые, узкие промозглые листья виднелись на ветвистых, но пустых деревцах. Ничто не нарушало лиственный покой, ни один звук, раздававшийся где поблизости – они уже на порядочное расстояние отошли от места встречи с войсками лучников из Дэйла.
Осторожность отряда возросла. Теперь они остерегались очередной встречи со смертельными сотнями бороздивших Лихолесье орков и шествием тысяч врагов, вооруженных до зубов. Они старались не перегонять и не пересекать путь лучников – иначе пришлось бы худо. Ни разу странники не натыкались на внезапно расположенный лагерь войск, никогда еще не видели ровными рядами расставленные вражеские палатки. Вот и не пришлось – к великому счастью и облегчению всех участников похода.
Погода уже хуже не становилась. Жара сменилась мелкой прохладой, стало немного холодно по ночам – зато днем вполне пригодная для ходьбы температура. Света было в убытке – высокие выжженные деревья своими негустыми листьями перекрывали тому проход.
Многодневный переход по лесу довольно-таки хорошо утомлял путников. Совсем забыв о пути, они настойчиво просили делать отдышку каждый час. Фляги пустели, мешки с провизией начали показывать дно. Хватило бы еще на недели две, не больше. Все страстно желали найти выход из этой чащобы, непроходимой лесной глуши. Темень была непроглядная, ничего не помогало, никакой огонь. Ночами вообще было хуже, чем зимой, а вечера были как раз ночами.
Порой путники слышали громкий отчаянный вой, раздававшийся где-то поблизости от отряда. В таких случаях они шли тише, заранее набирали веток с дровами и высекали огонь, чтобы при случае отпугнуть кого. Как ни странно, в Лихолесье им ни кто не попался, даже гибельные пауки, о которых рассказывал когда-то Бильбо Торбинс. Необычайно тихо было в Великом Лесу…
Должно это было когда-нибудь прекратиться. И ан этот раз не паук, варг или орк спугнул тринадцать воинов, а нечто более страшное, как подумалось некоторым – их засек дозор лучников из Дэйла.
Это случилось одной ночью, когда мешки с провизией у хоббитов начали кончаться. Тогда они были очень съестные, и быстренько прибрали к рукам свою пищу, данную в поход. Бри совершенно забыл о наставлении других, дочиста обчистил флягу и съел больше пяти шестых всей еды в почти опустевшем рюкзаке. Всего неделю назад он, может, был экономным, но теперь…
Отряд заметили утром девятого дня со входа в лес. Они вошли в большую ложбину, вокруг которой вздымались возвышенности. Алтанир поначалу прислушался, но потом сомнения отмело, как большой рукой. Тринадцать путников зашли в самый центр седловины между холмами. Тут лучники и выстрелили.
Стрелы не попали в цель, но дали всем понять, что поблизости враг. Скрежет вынимаемых из ножен мечей, топоров, кинжалов, накладки на тетиву. Из кустов на высоте показался один стрелок, потом другой, потом еще пара – и вновь четыре наконечника вонзились в землю – все успели увернуться. Но выстрел – и один из воинов в плотно сшитой кожаной рубашке с железными пластинами и кольчуге упал замертво. Однако его место заняли еще четыре, и путешественники поняли, что надо сматываться.
Лучники били с большими промахами, но стрела нет-нет и проносилась возле уха, носа, глаз. Некоторых спасали доспехи и кольчуги, но стрелы дэйловцев имели мощную убойную силу, которой, к счастью, не хватало для пробивания брони, и все, в кого попали, даже пусть и не ранили, прямо таки отлетали на сажень, ненадолго оглушенные сильным ударом.
Один стрелок падал, но на его месте тут же вырастал другой. Они появлялись, как из-под земли, две дюжины скопилось в ложбине, стреляя по усталым путникам. Однако мечи отбивали удары, броня держалась, щиты, правда, немногие, принимали удар на себя.
Отряд уже вырвался из седловины, но лучники продолжали погоню. Справа и слева мелькали фигурки, то и дело выскакивавшие из кустов, бравшие прицел и стрелявшие. Их было немного, не больше сотни, но это уже превосходило и отряд по численности, и орков по качественности и подготовленности.
Прошло всего каких-то пять минут, и, к несчастью, один из воинов, невысокий, плечистый, с луком в руках, догнал последних людей. Вытащив из ножен длинный двуручный клинок, он приблизился к арьергарду. Но там стояли гномы, которые тоже не остались в долгу: сверкнули топоры, и век дэйловца оборвался.
Однако на месте погибшего вмиг возникли еще трое. К счастью, Грон и Фтор успели вовремя покончить с ними: пара ударов, лязг железа – и все уже лежали под ногами у бойцов. Связывающим звеном между двумя гномами и основным отрядом был Дорун; Брод же рвался вперед, расчищая дорогу.
Так прошло минут десять. Стрелки гнались, мечники отбивались, волна вновь накатывалась – и снова начиналась резня. Уже десять противников были сражены тринадцатью воинами, но и этого было недостаточно - заметивший их дозор пер во всю, не отставая.
Перед ними возникло еще два лучника. Наложив стрелы на тетивы, они поднял вверх грозной, разящее на расстоянии оружие. Но оба тут же упали с вылезшими из горла наконечниками, пущенными Актом и Анорделом. Хотя те тоже без дела не пропали – древко с белым оперением вонзилось в правое плечо эльфа. Благо, что его закрывала броня.
И вдруг среди прятавшихся врагов вдруг прозвучал клич, похожий на крик «Вождь, вождь!». И из ряда обезумевших от восторга или радости лучников, преследовавших отряд, вышел высокий, смуглый воин. На нем был шелм без забрала, закрывающий все. Кроме, непосредственно, лица. За спиной торчал красный колчан, туго набитый стрелами. Длинный меч был на поясе, кинжал в ножнах с золотой обновой блестел при тусклом свете солнца. Большой, с человека, лук был в изготовленном положении. Кольчуга скрывала таз, из-под нее виднелась белая тряпица. Зеленые штаны, высокие сапоги и темно-синяя рубаха или что-то еще делали его еще более цветастым. На вид он не отличался от других, только у него были наплечники и крест на броневой куртке.
- Я вышел на переговоры, - сказал незнакомец с некоторым акцентом. – У меня есть предложение, и такое, что мы сможем разойтись практически без потерь. Только моя сторона их понесла, но зато я атаковал первым.
- Позволь узнать твое имя, незнакомец, и я назову свое, - проговорил Дорун, сощурив и без того маленькие глаза.
- Тойлэн, сын Аройлэна, уроженец Дэйла, военачальник армии Государства близ Долгого Озера, наследник короля, принц Севера Лихолесья и союзник армии Дол-Гулдура, - ответил он довольно длительной речью.
- Дэйла, значит… Но Дэйла не существует. Он был уничтожен Смогом, Драконом Одинокой Горы, разрушителем Эсгарота и Эребора. Как ты это объяснишь, уроженец из несуществующего города?
- Я знаю, что его нет, - ответил Тойлэн. – Но и мы не собирались сдаваться без боя. Выйдя из ворот города, мы храбро встретили Смога со всем своим войском, которое только смогли собрать – пять тысяч воинов с севера Лихолесья. Мы атаковали первыми, но что до нас было Дракону – он рушил деревни, палил колодцы. Мы не могли долго держаться без пропитания, засев в городе. Тот горел, а мы… а что мы? Мы не смогли отразить его удар. Вторую атаку он повел ночью, и мы были наголову разбиты на второй день, с остатками войска уйдя из потерянного города… но не страны. Я знал, что мы еще сможем отстоять нашу крепость, но… к сожалению, я не мог ничего сделать – меня еще и не было-то. Про трагедию мне рассказали позже, когда я подрос, но я до сих пор, будто из прошлой жизни, помню этот день, когда наше воинство пало… и ушло, разбредшись по лесам. Моему отцу удалось вновь собрать их. Как только мы набрали людей, то сразу же подумали что все – страна отстроена, город вновь существует. Но это было лишь пустыми мыслями, витавшими в пустой голове… Хоть они и обрели дом в сердцах многих наших людей, и в моей с моим отцом тоже. Он провозгласил себя королем, а я – наследником… Все остальное население, мирное, живет сейчас в Озерном Городе. Вот и вся история Дэйла. Она печальна, но правдива… Впрочем, хватит об этом. А вы кто такие?
- Вольный отряд, путешествующий по Лихолесью, идущий в… Ристанию, страну неподалеку от Андуина, - произнес опередивший всех остальных Фтор.
- Что вам понадобилось в Ристании? – все с тем же упором и одновременно легкостью расспрашивал Тойлэн.
- Не твое это дело, сын Аройлэна, - вмешался Бри.
Военачальник нахмурил брови. Он уже хотел что-то сказать, но раньше начал Анорэл:
- Так значит, мы имеем честь говорить с самим командиром строя лучников, который мы недавно видели? Но вы идете на соединение с дол-гулдурскими орками, ведь верно?
- А что в этом необычного? – спросил Тойлэн. – Все мы должны время от времени вступать под знамена тех, кто сильнее, кто ищет свободу, - заявил Тойлэн, сохраняя спокойствие. – Вы разве не на их стороне?
- Мы еще не выбрали сторону. Мы сами по себе, - поспешно проговорил Грон. – Мы не ищем места в армии, мы путешествуем. Кстати: раз мы имеем дело с самим принцем Дэйла, то где же роскошные одеяния, подобающие такой знати? – схитрил гном.
- Я поставлен сотником, дабы не вызвать подозрений, - ответил Тойлэн. – Мой отец – король – управляет армией, но его вы тоже не заметили – он шел в простых доспехах в авангарде. Но довольно о нас: кто вы такие, чего здесь ищите и почему идете к Дол-Гулдуру?
Сознание Нила ненадолго притупилось. Неужели учуял? Неужели принц Дэйла учуял то, что они на стороне Света, что им что-то нужно в Черном Замке? От таких мыслей стало не по себе, избранник глубоко вздохнул и сглотнул.
- Мы не идем к Крепи, ты нас с кем-то спутал, почтенный, - немного поломавшись, прохрипел Фтор. – Мы идем сами по себе, как я уже сказал, в Ристанию. Мы старались не встретиться с твоим войском, дабы нас не приняли за врагов. Помните, мы – вам не противники. Мы идем своим путем, а ты слишком поздно вышел на переговоры, почтенный – добрая дюжина из твоей сотни мертва.
- Я заплачу за это, если понадобиться, - спокойно заметил военачальник. – И все же меня терзает вопрос: что вы здесь делаете? При неповиновении мне придется вас пристрелить, - он указал на свой большой лук. – Уж извините, таковы правила. Либо вы принимаете условия, либо мы стреляем вас, при случае всем войском – а тогда вам не выдержать – и стираем с лица земли ваш отряд. Ну как, хорош план? – закончил он, глядя на остолбеневших хоббитов и спокойных гномов.
- Каковы условия? – прочитал по лицу Тойлэна Грон, сухо сжимая губы.
- Вы присоединяетесь к нашему воинству, идете с нами на помощь оркам. Если нет, то, как я говорил, мы вас всех перестреляем. Нам это ничего не стоит, а вот вы будете платить жизнями…
- Если только не отобьем атаку, как непобедимый Смог, - перебил его Бри, сделав шаг вперед. Роднур тихонько прикрикнул на него, и тот замолчал.
- Ну, это вам вряд ли светит, - уклончиво промолвил Тойлэн. – Но теперь вы должны сделать выбор: либо долг, либо смерть.
- И в обоих случаях мы разобьем вас. Вы уже проверили на прочность наше оружие и доспехи – чего вам еще надо? – отозвался Дорун, и глаза его недобро блеснули.
- Но мы можем послать гонцов за армией, которая находится в нескольких милях от нас, - предупредил Тойлэн. – Вам все равно удача не светит. Люди Дэйла быстры. К тому же, у нас есть конница…
- Мы не видели ее, когда вы шли по тропе! У вас ее нету, - заговорил Фтор.
- Не все так просто, гном… ну да ладно, выбирайте…
- Подойди, и тогда мы кое-что тебе скажем, - неожиданно для всех вышел вперед Нил. – Подойди, и я тебе предложу другой вариант. Как видишь, я безоружен!.. – сказал он.
С громким присвистом и приказом «обыскать», трое людей Тойлэна подошли к избраннику и стали проверять каждый кармашек, каждую складку на одежде. Утор на миг засомневался в добрых намерениях дэйловцев, но потом Алтанир его задержал: пусть, мол, делают, что хотят, а иначе не обойтись.
Потом, когда Нил был полностью чист и без оружия, Тойлэн подошел к нему. Он шепнул командиру несколько слов, после они недолго переговаривались. Все остальные молча наблюдали за этим, следя за каждым движением военачальника. Через несколько минут оба разошлись по своим местам в отрядах.
- Маленький человек говорит дело, - обратился к своим стрелкам воена-чальник. – Он предлагает нам хороший вариант. Правда, вам придется не-много заплатить, - он взглядом указал на туго набитую суму на плече Брода. Тот невольно покосился на избранника.
- Что ты задумал? Что ты делаешь? Это ж ни в какие ворота не лезет! – не унимался он, похлопав для надежности по коже. – Ты задумал воровать мои денежки, никак иначе? – спросил он.
- Да, но взамен мы получим достаточно, чтобы обеспечить себе проход к самому… к самой Ристании, - добавил Нил.
Немного поговорив, он навел удивление на всех, а особенно на гнома с денежной сумой. Смекалистый парень договорился с принцем о пони, конях, провизии и теплой одежде; взамен враги их должны были получить десять самоцветов и дорожной сумы или шлем золота. Брод несколько растерялся, предлагая какой-нибудь совершенно другой вариант, но, к сожалению, его никто не слушал. Чуть ли до драки не дошло. В конце концов настойчивый Дорун выхватил у него десять больших, переливающихся разными цветами камней. Прикинув, сколько будет стоить каждый, Тойлэн тихонько свистнул. Из зарослей появились по девять коней и пони, на каждом большие мешки с провизией. Утвердительно кивнув, он погнал их к путникам.
- Это все, что мы можем вам предложить. Забирайте, что нужно и уходите, - молвил он. – Но давайте быстрей, пока я не передумал.
- Но почему ты сам не накинулся на нас и не отобрал драгоценности, если они у нас есть? – в недоумении спросил Фтор, натягивая шлем на лоб.
- Половинчик верно смекнул, что один взмах топора порубит все ваши камни, - без тени усмешки ответил Тойлэн. – Я ведь тоже не без ума: мои лучники не успеют вас перестрелять, как вы вместе с собой унесете все на тот свет, - скривил он улыбку.
Путешественники дальше пробирались сквозь густые чащи к Дол-Гулдуру, на запад. Дорога стала не видна, совсем затерялась среди лесных стволов и мелких тропок. Армия орков или лучников больше рядом с ними не проходила – видно, перегнали. Черная туча приближалась, неизбежно высилась в до поры до времени синем небе. Им больше не встречались ни дозоры, ни вражьи сотни. Помалу они, уже идя на пони и конях, шли к цели.
Свет совсем потерялся в непредсказуемых ветвях деревьев. Ни одной птицы, ни одного зверька не было видно или слышно в пустой, увы, пустой, глуши – будто все вымерли от чего-то. С каждым шагом все заметнее становилась прокатившаяся по Лихолесью волна. Оно опустело, больше не было тех прекрасных растений, кустов, зарослей, папоротников – лишь голые ветки, словно зимой. Серо-пепельная кора почти вся гнила и трухлела, все чаще стали попадаться непроходимые болота, которые приходилось обходить из-за ездовых животных.
Местность была неровная, холмистая. Возникали преграды вроде ложбин и возвышенностей, стволы то вверх поднимались, то вниз опускались. Невозможно было совладать с таким чувством, когда тебя то подбрасывает, то кидают. Путники иногда даже очень сильно уставали от таких частых оврагов и прочего.
В таких путях прошло еще три спокойных – слава Богу! – дня. Никто по ночам на них не кидался с клинками наголо, но стражу выставляли – на всякий случай. Звери тоже отряд не беспокоили. Гномы даже удивлялись, почему нынче так тихо в Лихолесье – уж не приключилось ли что, изменившее жизнь здешних чудовищ? Этот вопрос мучил и мага, и вот в один прекрасный день им довелось узнать, почему леса пустуют.
Началось обычное утро, тусклое, неприятное. Сырость так и норовила пробуравить дыру в поношенных сапогах. След реки и вовсе потеряли, не то что зверья. Пропитания, однако, хватало, и хорошо.
Собравшись, как обычно, идти, и послав Бри за дровами, дабы согреться после холодной ночи, они выступили в поход. Прошло уже не меньше недели странствий по Лихолесью, и путешественники изрядно утомились от отсутствия солнечного света. Несколько раз Нил и хоббиты залезали на ели, сосны и смотрели, когда же кончится лес. Но на горизонте лишь маячили новые верхушк, так что они печально спускались.
Вот этим утром они обыкновенно шли дальше. Сосны возвышались над ними, шишки иногда падали вниз, сопровождая недолгий полет предупреждающим свистом, еловый лапник щипал короткими, узкими и острыми иглами. Все было по-обычному, простой день…
И вдруг где-то справа от путников (или слева – они уже не могли понять направления) послышался топот, будто тысячи и тысячи барабанов заиграли по земле, словно сотни бубнов внезапно застучали по стволам. Ясный звук металла, лязг стали, грохот огромных стоп. Все желали поскорее сдать… куда-нибудь подальше от того места, где сейчас это все происходит.
Взревели рога, взвыли чьи-то протяжные голоса. В ответ раздался громкий, сотрясающий землю вой то ли волка, то ли кого еще. Послышался хруст, как сустав какого-то существа скрипнул толстыми костями. Неприятные звуки вроде урчания живота, постукивание клыков, звук ударяемых о щиты копий, противный голос – все это слилось в один единый грозный рык, словно кто-то могучими руками сотряс землю. Нил заметил ползущих по земле пауков, да каких – размером с тарелку.
И вдруг ему очень захотелось узнать, что это за топот. Почему, неужели вновь идет грозная армия? И не подступы это ли к Дол-Гулдуру, раз Черная Туча возвысилась над отрядом? И не тысячи ли орков гремят в рога Темного Замка? И не доспехи ли с кольчугами так стучат сталью о сталь? Не железо ли грозного оружия узнаваемо в нескрываемом рычании? Не армия ли это дол-гулдурцев?!
От таких мыслей отшатнуло назад, как от бредового опьянения. Нет, из-бранник не хотел об этом думать, но приходилось – кто-то заставлял… Неужто это Делькор-Дур? А Нил ясно чувствовал его близость, будто это было что-то осязаемое на далекие расстояния… Столь ясно было это прикосновение Тьмы, что он уже начал постепенно говорить себе: «Взгляну хоть глазком! Ничего же со мной он не сделает, этот Черный Ужас, да и стражники меня не заметят. Так хочется взглянуть на мощную твердыню… Мало ли я им сделал, чтобы не удостоиться такого подарка? Плевать на предосторожности! Меня всегда учили не бояться, я выпутывался из трудных положений, выпутаюсь и сейчас! Авось погляжу на развалины Крепости…».
И он пошел. Нил пошел, чтобы взглянуть на мощные стены, возвышаю-щиеся над землей, на черные голые склоны холма, столь величественно подпирающие башни и являющиеся основой тысячелетнего сооружения. Много рассказал ему Грон о Черном Замке – и про величие его, и про тех, кто его населяет, и про вечно сторожащие его чудовища. Рассказывал он, что стоит на огромной возвышенности крепь Дол-Гулдур, и что именно после занятия его Сауроном Лес стал называться Лихолесьем. И еще про многое он говорил Нилу…
А желание посмотреть на стены возникло само собой, как детская забава, даже прихоть. Любо-дорого смотреть, как разрывался он на две половинки. Одна, здравомыслящая, предлагала не лезть на рожон, предусматривая неудачу. Другая же, слишком любопытная, настаивала на том, что лучше уж попытать удачи, пока никто не видит… Одним глазком…
Интерес все-таки победил. Все до этого момента и после произошло за несколько секунд: Нил, быстрыми, но большими шагами, бежал от отряда вправо, к звукам. Он услышал раздававшиеся позади него испуганные голоса, но он не слушал. Он бежал, как по наитию, ожидая чуда, не тьмы, а света, долгожданного света, восторга от увиденного… Пробравшись через кусты, он всмотрелся в даль, желая уловить что-нибудь интересное.
И он увидел наконец то, что хотел.
Выступая из камней, не плодородной травянистой почвы, а именно каменистой, восходили вверх на десятки саженей контрфорсы. Вырывавшись из глубин, из недр земли, поднимались наверх высокие мрачные башни. Многоярусная крепость располагалась, как и говорил гном, на склонах огромного холма. Три кольца казавшихся непробиваемыми стен опоясали гигантское строение. На них маячили маленькие фигурки, вроде стражники. Основной замок был наверху. Там же стояло и несколько сторожевых зубчатых постов. В середине воз-вышалась уходящая в небо твердыня самих Назгулов, а над ней – багровое сердце Черной Тучи.
Каждое маленькое окошко, каждая бойница горела внутренним красным огнем, злобно сверкая из недр крепости. Впечатление, будто могучая теневая рука распростерла тонкие длинные пальцы и уже готова взять тебя, несколько пугало. Нил теперь страшился этого места, но уходить было некуда – ведь уже поздно.
А под высокой центральной, на вершине которой горел слабый огонек, мельтешили какие-то маленькие фигурки. Какие-то каменные постройки возводились на зубчатых стенах. Башни оканчивались острыми длинными шпилями, на конце которого был криво прилеплен какой-то толи флаг, то ли знамя. Замок был воистину великим.
Внизу, под холмом, обгоревшая земля. Да и переливается она блеском, как вода. Словно черное море… нет, не море, войско стояло под крепью, армия дол-гулдурцев. Все тут были: орки, люди, тролли, еще какие-то неведомых Нилу существа. Все это разлилось в гигантское воинство Назгулов… Но не они начальствовали им.
Тысячи и тысячи вооруженных до зубов сподвижников Тьмы стояло сейчас перед обычный стражником северной башни. Над ним возвышалась темная цитадель, над ней вилась вечная мгла. Солнце и след свой здесь не оставила – все было расчерчено в один цвет – темноты. Маленькие песчинки в бесчисленном мире – именно это представлял себе сейчас избранник.
Не только орки проявляли активность и трубили в рога, призывая всех биться. Были тут и знакомые по строю и недавней встрече лучники. Вся их масса стояла дальше всего от Дол-Гулдура, ближе всего к Нилу. Вооруженные луками в упор и изредка поглядывавшие назад, в сторону притаившегося избранника – тот только успевал прятаться! – они тоже молча не стояли: громкий звук горнов раздавался в долине.
Чуть правее спокойно рысил отряд конных, примерно в пятьсот человек, как подсчитал избранник. Они были из тех же стрелков, только у многих арбалеты, небольшие луки. Была и примерно сотня мечников, копейщики отсутствовали.
В сотнях орков Нил заметил и огромных, закованных в латы троллей. Они были очень высоки ростом, и даже если поставить друг на друга четыре человека – и то едва доставало до плеч. Сгорбившиеся в три погибели, они ударяли по большим, обернутым кожей барабанам. Рык, как гром, прокатывался в неровных рядах врагов.
Тут подоспели другие путники, от которых убежал Нил. Последовала секунда – и все тринадцать замерли в предостерегающем голосе на полуслове. Избранник и не мог услышать – мешали звучавшие без конца рога.
- Ты разве не понимаешь, что находишься перед лицом опасности? – первым опомнился Утор. – Зачем ты сюда полез? Разве есть что-то привлекающее в бесчисленных войсках Врага? – в недоумении спрашивал он.
А Нил замечал это что-то, что-то такое, от чего невозможно было ото-рваться. Надежно приковав к себе многие взоры пар глаз, оно завораживало, манило к себе. Такое же чувство он представлял себе, когда рядом был Делькор-Дур.
Но вот… кто-то летит, там, вдалеке, за Черной Тучей. Птица не птица, крылья огромные, голова… нет, не голова, какой-то безжизненный клубок Тьмы на длинной шее… А вот и большие когтистые лапы… слишком большие… Нет, это не птица. Кто это был, Нил узнал, только когда тварь приблизилась к Замку.
И вот он увидел ее: огромную, рычащую, машущую крыльями так, что несколько стражников свалились со стены вместе с парой катапульт. Тонкие безжизненные суставчатые пальцы тянулись к земле. Голова… изрыгала огонь. Свирепое багровое дыхание окатило ряды бойцов. И избранник навсегда запомнил эти большие, красные, страшные глаза. Чешуя дракона казалась непробиваемой, будто камень сложился на его груди. Лапы, спину и голову покрывала толстая броня из вороненой стали. Частые зубы размером с человека блистали боевым пылом. Шипы, покрывавшие все тело, огромными мечами вырисовывались на плечах.
А на чудовище сидел всадник. Черный Всадник, закованный в черную броню, безликий, с ужасной маской вместо лица. Дырявый длинный плащ тканью лежал на конце мрачного седла. Его покрывала броня с головы до ног: плечи, шея, руки – все было в железе. А под капюшоном находились очертания высокой короны смерти.
Взлетев на своей огромной твари, поднявшись в воздух и сев на край стены цитадели, он заговорил леденящим жилы голосом:
- Братья мои! Люди, пауки, конники, прочие! Сегодня я провозглашаю создание армии Дол-Гулдура! Отныне все вы, сподвижники Правой Власти, будете грабить, убивать и уничтожать! Идите, жгите и ломайте, сотрите в порошок деревни, сметите лагеря, не оставьте камня на камне! Сегодня ваш день и ваши года! Род Нуменора падет! Кончился век людей! Наступает век орков!
И вся чудовищная армия двинулась на восток.
Орки топали коваными железными сапогами; тысячи ятаганов, факелов, копий и кривых мечей блистали над отрядами. Сотни разных знамен виднелись над черным морем врагов. Конный строй также затрусил в том же направлении. Тролли медленно переступали с ноги на ногу, не пренебрегая давкой муравьев под ними. Лучники выступили из своих позиций и направились вправо, на лагерь.
И тут Нил увидел кое-что более страшное, чем просто грозный вид цитадели и армии под ней. С запада, из стены густого леса, в большую раскатистую долину вышли… пауки. Огромные, черные мохнатые существа, донельзя противные и омерзительные. На каждой ноге на конце по два большущих с виду когтя. Большие жвалы смыкались и размыкались, а громадное овальное брюхо было поднято вверх сзади. К шее твари была прикована цепь, несколько тролле и орков волочили ее за собой. Пять-шесть таких проползли и скрылись в другой кромке Лихолесья.
А за ними пошли еще более страшные: низенькие, коренастые наездники-дол-гулдурцы на крупных косматых волках. Шерсть у них встала дыбом, бешеные глаза дико рыскали вокруг, мохнатые лапы ступали по камням, с желтых клыков капала слюна. Оскалившись в недоброй «улыбке», исказив и без того страшные морды, большой отряд – не меньше ста орков – из таких волков проехал вслед за основными войсками.
- Варги, - тихо прошептал кто-то рядом, наверное, Утор.
Когда последние ряды темного воинства скрылись во мраке деревьев, огромный дракон взмыл над долиной и резким маневром ушел вверх, в небо. Чувство темноты прибыло и ушло, как сон. Оно покинуло Нила, но мысли остались: Делькор-дур, Черный Ужас, Дагор-Дагоррат...
Солнце стояло в зените, припекая желтыми лучами. Воткнутое в землю копье не отдавало тени, лишь короткая, с палец, маленькая черная полоска виднелась у присыпанной у древка горки из сухого рассыпчатого песка. Наконечник блестел, сверху поглядывая отблеском стали на рассевшихся у стволов деревьев путников.
Хорошенько отдохнув и преспокойно поев, путники вошли вглубь леса. Тот оказался будто опутан злыми чарами; хоббиты почувствовали опасность, а ни такое умеют. Что же до Нила – то он ощутил былое странное прикосновение к ране. Левое плечо вдруг больно заныло, неудержимо начало разносить покалывание на руку, и вскоре предплечье снова было парализовано. Не обращая внимание на все прочее, он старался пересилить боль, но ничего не выходило – багровый огонек где-то в глубине души так и полыхал, чадил, заполняя дымом свободное пространство для мыслей. Чудесное видение, еще недавно представшее перед его глазами, расплылось в страшную картину, и избранник чувствовал в ней картину, но она ли это была – лишь плотный, сгустившийся перед глазами черный туман. И вновь проблеск света – такого же невыносимо мрачного, покрытого чернотой, как в прошлый раз, злого и страшного, давно забытого и прошедшего – но опять ощутимого и такого реального, настоящего. Рана болела все больше и больше, ему хотелось вскрикнуть – но язык присох к небу.
Ему вдруг очень захотелось вскрикнуть, сообщить всем, что тут кто-то есть. И так тяжко было все это переносить, ощущать приближение Врага, чувствовать его, знать, что сейчас будет... и терпеть, терпеть, превозмогая боль и страх, идти дальше, не страшась того, что ждет тебя впереди, не от-чаиваться, а пробиваться вперед... И, наконец, окончить путь, пройти сквозь Грань, понять, что тебя могло настигнуть тогда, когда ты шел...
Дрожь охватила избранника, сдавливая его со всех сторон. Он внезапно заметил присутствие чей-то силы, но силы не мощной, нет – просто грязи, вязкой, вонючей грязи. Пакостная, неприятная мощь ощущалась где-то по-близости. Отвращение сдавило горло, и Нил с трудом вздохнул, ибо по грязному запаху можно было безошибочно догадаться обо всем.
- Орки, орки Лихолесья! – испуганно воскликнул он, сам не понимая, что делает. С трудом сглотнув, он судорожно повернулся к остальным.
- Ты уверен, что так и есть? – через несколько секунд проговорил Анорэл, с сомнением глядя на прокричавшего такую чушь.
- Опять они, и опять из Дол-Гулдура! – мрачно произнес Нил, в упор смотря на дунадана. – Я ощутил их пребывание, ощутил собственным чувством, интуицией! Они стремительно движутся сюда, и их достаточно много! Не верите – сами прислушайтесь к земле, раз так хорошо умеете это делать! - заключил он.
- Он прав, - вмешался Алтанир. – Я давно понял, что у него есть такой дар – видеть то, что за спиной, знать то, что незнаемо. И опасность нам как-никак угрожает, – он посмотрел на свой камень на шее, который – как странно! – сменил свой цвет с приятного и спокойного голубого на яркий и предупреждающий багрово-красный; края его блистали холодным белым. – Мы должны немедленно найти укрытие, а иначе будет слишком поздно!
Но они опоздали – сзади громко шевельнулись кусты, покачнулись деревья, треснули частые ветки, и из стены леса, как из темного непрозрачного омута, вынырнул головной отряд в несколько крупных, вооруженных длинными кривыми ятаганами орков. Взоры желтых глаз сразу же устремились на отряд. Роднур и Анорэл первыми обнажили мечи, Акт наложил тетиву на лук.
Первый, с большущим топором в руке, рухнул со стрелой в горле. Остальные злобно прокричали что-то и, что было мочи, побежали вперед, навострив короткие копья с плохими воронеными наконечниками. Передовой удар взяли на себя дунэдайн, остальные, успев вынуть из ножен клинки, приготовились к дальнейшей схватке. Ударом тяжелого кистеня Грона был повален один орк, по два подстрелили эльф и иургвайт, трех сразили Анорэл и Роднур. Прочие невольно попятились назад, бормоча что-то нескладное.
И вот из кустов показалась вся истая мощь большого дол-гулдурского отряда. Выпрыгивая и налетая на воинов, из зарослей появлялись все новые и новые бойцы с шипастыми булавами, кинжалами и небольшими секирами. В кору дерева, за два пальца от Нила, вонзился тупой топор. Он вынул его и, нацелившись на одного, особо крупного, который собирался метнуть копье в кого-то из путников, воина, кинул в него оружие. То прошло сквозь негустые ряды орков и с хрустом попало в шею противнику. Тот заорал от боли, дико искажая лицо в страшной агонии.
Гномы уже успели прикрыть своими секирами отряд левее, дунэдайн би-лись прямо перед напирающими врагами, лучники стояли немного дальше от всех, стреляя по шеренгам, хоббиты под прикрытием Алтанира стояли справа, храбро отражая нападения копейщиков. Подставив под удар свои основным силы, орки успели кое-как перекрыть пространство между стрелками и прочими путешественниками, и теперь между бойцами оказалось не меньше дюжины злобных дол-гулдурцев.
Лязг оружия приглушал все остальные звуки в лесу – даже шелест травы приумолкли перед гнусным скрежетом доспехов и кольчуг, треском разрубаемых ветвей. Мечи ударялись о мечи, шлемы стучали о шлемы, щиты о щиты. Нет, это была не та тонкая и злая сила, что ощутил Нил – это всего лишь напросто грубая корявая сила, направленная исключительно на разрушение.
Двое лучников попытались кое-как отбиться, и перед воинами лежало уже больше десяти закованных в броню тел, но орки не ослабляли натиск, и атака продолжалась. Между стволов скопилось уже не меньше двухсот воинов, а те все продолжали выскакивать из кустов. Нил разглядел их предводителя – это был необычайно высокий, футов пять, широкоплечий, с плохо сделанной кольчугой до бедер, латными наплечниками и большим шлемом. Он держал в двух руках нечто, похожее то ли на длинную палку с наконечниками, то ли на копье. На одном ремне то и дело волочился по земле острый меч, как ни удивительно, но прямой, лишь с зазубринами на конце. Командир повернулся к Анорделу и Акту и, выждав момент, сквозь ряды направился к ним, угрожая острым копьем. Нил стоял в центре и думал – что делать?
Наконец он нашелся. Не без труда преодолев расстояние между путниками и стрелками, оббежав толпу мечущихся туда-сюда орков, он присоединился к ним, встав чуть правее. Глаза его нашли в мельтешащих головах нужную, руки, как по наитию, взяли один из длинных кинжалов, лежащих на земле без дела, и с необычной для него ловкостью метнули во врага. Ему сопутствовала удача – острие вошло точно в левое плечо. Изнывая от боли и, как в тумане, отыскивая руками вонзившийся в него нож, он что-то прокричал на противном своем наречии, и группа в десяток плечистых мечников кинулась на Нила.
Тот на миг растерялся, но лишь на миг. Попавшая в глаза горсть песка не пропала даром – враги помедлили, а двое из них и вовсе присоединились к общему отряду, или войску, как удобнее было называть эту ораву. Отбежав на порядочное расстояние, он скрылся в кустах елового лапника, и орки последовали за ним. Ринувшись через кусты, Нил потом недолго думал, куда бежать. «Спрячусь за деревья, авось не заметят» подумал он про себя.
И этот прием вышел – семеро кряжистых латников пробежали мимо, и краем глаза не заметив обнажившего кинжал избранника. Тот поспешил вернуться в общий строй, но было поздно – обстановка была против них. Отряд окружен.
Немного замешкавшись, он наконец решил что-то предпринять, и не важно, что, главное – отвлечь воинов на себя. Быстро сообразив, что надо делать, он, предприняв самый простой и находчивый план, закричал так, что шишки на соснах дрогнули.
- Эй, вы там! А я здесь, а я здесь – догоните скорей! Небось, давненько не бегали вы за людьми-то – попробуйте теперь! Только давайте скорей, а то я вас всех облапошу на скорую руку! – орал он, поднимая руки вверх и маша остолбеневшим оркам.
Десяток растянувшейся цепочкой кинулся за Нилом. Отряд дал себе по-блажку лишь на миг, но и этого хватило, чтобы воины проделали брешь в рядах дол-гулдурцев. Дальше действовали мечи; без труда разрубив три кольца орков. Но спереди напирали новые отряды, и теперь не меньше, чем триста-четыреста воинов были против отряда.
- Пора делать ноги! – давал голос сквозь толпы врагов Алтанир. - Мы не выберемся отсюда живыми, приняв бой, а только обречем себя на вольную смерть. Что могут сделать десять... двенадцать... стойте, а где же Нил?
А тот бежал и бежал, цепляясь ногами за коряги и корни деревьев, разрубая попавшимся под руку клинком загораживающие путь ветки, то и дело задевая особо упругие травинки и сучки, норовившие вцепиться своими колючками в него. За ним гналась свора орков, двое из которых были вооружены луками. Стрелы свистели над самой головой, проносясь и втыкаясь в плотную почву. Ятаганы блестели мертвенным блеском, сзади звякнула сталь о сталь. Нилу вдруг стало страшно – вдруг догонят?
И тут у него внезапно прибавилось решимости. Резко обернувшись назад, он увидел остановившуюся перед ним дюжину воинов с копьями наперевес – видно, к ним подошел кто-то еще. Они не решались подойти ближе, что-то заставляло их не начинать первыми.
И тогда уже Нил придумал, и гениально придумал. Постояв немного, он бысро прыгнул на ветку стоящего справа дерева. Ловко перебравшись с нее на следующую, выше, он смог наконец залезть на довольно большую высоту, из густоты еловых ветвей поглядывая на разбившийся отряд.
Сгрудившись внизу и решав, что делать, один из лучников стал стрелять в крону дерева, наугад. Наконечники проносились мимо, впивались в плотную коричневую кору. Ни одна не задела Нила, но то и дело свист их обрывал одни только мысли: как выбраться? А если бросят, уйдут без него? Что тогда делать в огромном лесу, да еще когда вокруг шныряют отряды орков? У избранника помутилось в голове, и он бледными руками еле держался за толстую ветку.
Тут вдруг внизу послышался лязг железа. «Хоббит» не решался вылезти, осторожно поглядывая на шелестящие листья. Стрел больше не было, и создавалось впечатление, что внизу кто-то все-таки дерется.
«А если это орки таким хитрым способом решили меня отсюда выма-нить? – со страхом в душе подумал он. - Нет уж, лучше тут посижу, и слезать не буду. Мало ли кто там хочет меня подстрелить – пусть дальше разит!».
Но вот послышался яростный крик, принадлежавший человеку, несомненно человеку. Вглядевшись в просветы между листвой, Нил уловил короткое движение длинного меча, а потом показался Анорэл, отчаянно сражавшийся с семью орками – пять уже лежали на земле и не двигались.
Он осторожно слез с дерева, так, что его не заметили, и принялся бежать, бежать, что было сил, со всей скорости. Деревья проносились с невообразимой быстротой, все сливалось в один громкий и совсем не загадочный шум – Нил уже понял, что выручать его пока никто, кроме Анорэла не собирается. Он бежал как мог, туда, откуда когда-то выпрыгнул из кустов. Надеялся, что туда бежал...
Справа и слева выскакивали разъяренные орки, рубя своими топорами, все, что только встречалось на их пути. Бежавший избранник тоже не оказался исключением – пару раз пришлось пригнуться, дабы увернуться от разившего оружия. А тот все бежал, совсем потеряв голову и мечтая как можно скорей прийти к друзьям. Он знал, он надеялся, что они отразили атаку...
Сдерживать натиск больше не могли. Даже собравшись все вместе, они не смогли отбить мечом ятаган, но не вышло – сзади наступали новые отряды. Пять сотен скопилось на поляне, и ждать было нельзя – а иначе всех бы разметали или привели в Черный Замок.
Отдав приказ об отступлении, Алтанир повернул назад и сказал Нилу сделать то же самое. Лишь Роднур отбивал частые удары, наносившиеся от сотни цепких рук, лучники стреляли из-за спин других. А орки наступали, шли без конца.
Оборона превратилась в отступление, отступление – в бегство. Утор был слегка ранен, на плече Анорэла проломилась броня. Однако орки не то что бы бежали за ними, но будто отгоняли от себя – растянувшись и расстроив ряды, они грудой шли на отряд. Пришлось бежать со всех ног, чтобы не попасть под обстрел лучников и метателей копий.
Но тут они увидели и услышали звонкие трели утренней росы, ключевых вод и родниковых притоков, что сливалось в одно единое звучание беглой речки. Она прямо-таки лилась со всей скоростью, и по звукам можно было определить, что малая накатная рябь разбивается о большие громады, то ли о камни, то ли о стоящие в воде деревья. Шепот дальнего моря припомнился нескольким спутникам, и они благополучно, ободряемые такими веселыми переливами, понеслись вперед еще быстрее – а куда уж воинам, закованным в броню, угнаться за столь проворными путешественниками?
Стрелы еще долго летали и вонзались в землю, но тщетно – путники на-дежно укрылись среди высокой травы и кое-где поросшего здесь камыша рядом с берегом реки. Тринадцать воинов уже отошли на порядочное расстояние, так что можно было смело переходить ручей. Вот тут-то и встала проблема – как?
Река была синяя, иссиня синяя, не такая, как другие в Лихолесье – живая, подвижная, не безмолвная. Потоки ее переплетались, образуя вместе сложный узор из тонких струек воды. Из реки, ширина которой была больше тридцати шагов, и которая находилась в своеобразном овраге, поднимались вверх острые скалы, будто сталактиты. Через такие камни невозможно было перейти, а река глубокая, как понял Дорун, бросив туда камень. Толкьо вплавь можно было ее миновать, да и то довольно трудно – течение было очень сильное. Чувствовалась эльфийская красота.
- Надо перебраться! – завопил Бри, бегаю туда-сюда на краю крутого склона. – Что мы стоим?
- Потому что ты бегаешь, - спокойно, с усмешкой ответил Утор, вынимая из ножен длинный, уже обагренный черной кровью меч.
- Плавать тут не получится – гляньте, как вода несет! – тревожился Анордел. – Давайте-ка лучше мы отобьем первый удар! Все равно сейчас не получится, а думать надо, да и жить тоже!
- Может, нам перейти по бревну? – скромно заявил Нил. – А то по-другому не получиться! Они идут сюда, и лучники стоят в авангарде! – при этом Акт и эльф наложили стрелы на тетивы.
Вот и головной отряд орков появился – навострили острые копья, обнажили кривые мечи. Один из орков выстрелил, и попал прямо под ноги незадачливому Нилу, в то время поднимавшему с земли кинжал. Но прозвучал тонкий звук, и другая, оперенная белым эльфийская, длинным острым наконечником вонзилась в большую низколобую голову. Все расступились, и обмякшее тело с глухим всплеском упало в реку, тотчас смывшую орка к острым скалам.
Следующим грозила такая же участь – всех до одного пять бойцов скинуло в роковую речушку. Проткнутые остриями камней и обреченные на смерть, орки упорно наступали, будто во что-то веря, и было во что – отряд оказывался в практически безвыходном положении.
Решили в конце концов перебраться через реку по веревке. Сант нашел у себя в сумке одну, так как был запаслив и весьма «универсален». Бросив крюк, Роднур с Анорэлом тяжело вздохнули.
- Не долетел, - взволновался Нил. – Теперь давайте еще, только точнее! Да смотрите, чтоб в скалы не попал – не вытянешь потом.
Двое еще раз забросили веревку. Та, со свистом пролетая добрые пятьдесят шагов, глухо ударилась о землю. Теперь оставалось только подумать, как бы зацепить крюк, да так, чтоб не сорвался нечаянно. Тут Нил и приметил на другом берегу маленький выступи из земли, камешек, но недвижный и острый.
- Попробуйте забросить рядом с вон тем камушком! – указал он, пока очередной орк сваливался в воду со стоном; посмотрев на него, он добавил. – И давайте живей – а то головной отряд уже наступает, - и при этих словах из зарослей вынырнул добрый десяток воинов, потом еще десяток, еще дюжина. Все они были хорошо вооружены, закованы. С сотню отряду удалось завалить – но теперь было видно, что противостоящие им сотни пребывали часто, и их было много.
- Давай, давайте! – отчаянно кричал Нил с каждым – и вновь неудачным – броском. – Верьте, что получится! Осторожно, никуда больше не попадите!
Наконец, с шестого броска, крюк хорошенько зацепился за камень, выступающий из почвы. Неизвестно, что за неудача сопутствовала двух дунаданам, отлично умеющим бросать веревку с крючком-кошкой и мастерски быстро завязывать ее на другом конце. Но авангард подступал, и места для тринадцати человек становилось все меньше и меньше.
- Завязывай тут! Не тяните, времени в обрез! – раздавался звонкий, ног грустный и отчаянный голос Нила.
В ответ на это послышался еще один всплеск, лязг стали – бессильное те-ло орка в длинной кольчуге свалилось в воду. Мечи уже стучали во всю, и добрых полсотни противников буквально-таки давили отряд. Подавшийся вперед Утор сделал выпад, и, проткнутый прямым длинным клинком, упал на острые камни. Еще двоих прикончил Роднур, трех – Анордел и Акт, Анорэл скатил вниз здоровяка с топором, Алтанир оглушил одного посохом, Бри и Сант подставили под удар другого. Орки качнулись, отступили, и утт же вновь прыгнули – сзади была еще сотня. Стали мелькать в траве лучники.
И вот, наконец, спасительный скрежет натягиваемой и завязываемой ве-ревки – «мост» готов. Он тянулся на много саженей, и прямо под ним, в двух локтях, возвышался высокий зубчатый пик.
Первым полезли Бри и Сант. Перегоняя друг друга, они, крепко держась за длинный толстый канат, они медленно двигались вперед. Осторожно, подгибая ноги, хоббиты перелезали реку. Несколько стрел впустую было потрачено на сбивание двух невысокликов – они ловко уворачивались. Зацепившись за небольшой камешек, они выбрались с каната на тот берег, и, известив, чтот там никого нет и все в порядке, подняли по два увесистых камня и со всего маху угодили в шлемы незадачливых бойцов.
После перебирались по очереди, кто слабее – первый. Лучники, незаменимые на дальних расстояниях, перебрались после Санта и его друга. Затем перешли реку, правда, чуть не зацепившись за скалу, Нил и Анорэл. Роднур еще недолго держался, но затем тоже последовал за ними. Утор перелез по канату еще позже, успев, однако, сбросить в реку с десяток орков. Последними решил лезть Алтанир, а затем уж и гномы.
И вот когда почти все были на том берегу, стрелы тщетно вонзались в землю, а гномы перелезали – случилось несчастье. При первой же попытке канат стал резко тянуться вниз, как под очень тяжелым грузом. Четверо ничего не могли с этим поделать; даже выбрав среди себя самого легкого – Фтора – у них не получалось. Веревку держал отряд и один гном, один старался забраться, а двое отбивали частые атаки уже не сотни – двух сотен орков.
Сказав наконец, что они больше не могут махать топорами против превосходящих их в сотню раз врагов, они приняли решение: надо завязать две веревки. Но так как гномы были не очень хорошими метателями канатов с крюками, остальные обещали помочь в этом деле.
Две попытки прошли напрасно – в обоих случаях был недолет, будто они боялись, что забросят слишком далеко. Орки подступали, и выдерживать долго не могли. Враги так и рвались сами залезть на канат и перебраться через гибельную багровую воду, и отовсюду слышались возгласы и на орочьем, и на всеобщем языке: «каменистая речка, каменистая речка!». Третья попытка увенчалась успехом – кошка была зацеплена за тот же камень, веревка завязана, неизвестно какая по счету атака отбита.
- Тяни, влезай, тащи! - слышались крики с противоположного четверым берега. И они полезли.
Вначале, для проверки, перешел реку Фтор. Канат выдержал, но слегка покачнулся и дернулся – пара сплетенных ниток отлетело. Близ камня канат заметно утончился. Затем перелез Брод, потом Дорун. Обоих выдержали веревки, но легкий разрыв тоже был – теперь на стороне одинокого Грона, отбивавшего сыпавшееся на него со всех сторон удары. И вот тут-то стало худо – цепкие руки орков зацепились за канат.
Гном и дюжина противников ползли чуть ли не кто быстрее. Лезшие за ним по пятам противники, к счастью, только и успевали хватать веревку из под самых ног Грона. Удача сопутствовала подземному жителю на поверхности, два каната будто сами тащили его к другому берегу. А орки – нет-нет да срывались в овраг на острый высокий пик камня.
Наконец гном перелез на другой берег, встреченный похлопыванием по плечу и лязгом обнажаемых мечей и топоров наготове. Первых двух врагов они убили сами, дальше орки таки повалились, своими телами запружая реку и стягивая тела на роковую для многих скалу.
Вскоре, понеся большие потери, последний дол-гулдурец скрылся в противоположных зарослях высокой травы. Канаты обрубили, остатки взяли с собой, дабы не оставить следов. Умелый узел, завязанный Гроном, сам при помощи небольшого конца развязался и упал в реку, быстро уносясь течением. Теперь можно было надеяться, что их не преследуют по следам пребывания отряды врагов.
- Фух, - стер пот со лба Фтор – спаслись!
***
- Я слышу какой-то... то ли шорох, то ли вой, то ли чей-то громкий шаг, - вдруг буркнул Нил, пристально вглядываясь куда-то в землю.
Деревья сомкнули кроны над их головами. Непроглядная темень настоя-щего Лихолесья затянула тот солнечный свет, что давало солнце – затянуло плотным черным туманом, наглухо закрывшим пение птиц, журчанье ручьев и привычный бег Каменистой речки. А хруст, шорох и будто топот был слышен очень близко, не меньше, чем в двухстах шагах от места, где находились путники. Благо, что лес там был густой, и они успели хорошо спрятаться.
Сквозь ветви укрывшийся Нил увидел расчищенную местность, потом, в шагах пятидесяти, дорогу. Она была шириной так, что могли разъехаться три телеги. Справа и слева возвышались холмы, на одной из которых и расположился отряд. Тропа была песочная, не земляная, будто кто-то нарочно ее посыпал песчинками.
Вдруг он приметил одну фигурку, другую. Скоро показался небольшой отряд человек в десять, а потом и стройные ряды с луками наготове. Это был народ людей. Одеты они были по-простому: железный шлем, пластинчатая броня, большие сапоги. На поясе у каждого висело по топору, кинжалу и мечу, за спиной – колчан со стрелами. Некоторые из них были уже наложены на тетивы. Как определил на глаз Утор, их было, по меньшей мере, две тысячи, а может больше. Они так долго шли, что у Нила уже зарябило в глазах от количества разноцветных одежд на лучниках. А те все шли и шли, не замечая притаившихся среди кустов тринадцати человек.
Наконец армия прошла, лишь несколько десятков воинов осталось позади, поспевая за основным строем. В конце все-таки они увидели меченосцев и воинов с топорами. Они, размахивая ими, гордо шли по широкой тропке. густые темные волосы развевались на легком прохладном ветерку, суровые лица были полны готовности к войне... К войне ли?
- Ну, что вы об этом всем думаете? - нетерпеливо спросил Брод, сразу же после происшествия. Губы его нервно сжались, глаза потускнели, брови сдвинулись.
- Что тут думать – армия каких-то стрелков из Лихолесья! – беспечно бросил Фтор. – Как обычно: есть хорошие, а есть плохие. Так вот это – армия.. кого-то там. Они отсюда, это я понял – тем более двигаются на запад. Неужели уже война? И кто собирает эти полчища?
- Дол-Гулдур, - мрачно отозвался Алтанир, опершись на посох и смотря вниз. – Нет, тут что-то нечисто. Раз уж Саурон приманил на свою сторону такие войска, то что же будет потом? Они ведь уже изготовлены к битвам, полностью. Наверняка поспеет сотня сотен орков из Черного Замка – и тогда придет конец. В Мордоре и без того хватает бойцов, а Дол-Гулдур желает ударить по дунэдайн, и по Северной Башне в том числе. – Нил слегка дрогнул при этих словах. - Уж не станет ли он собирать рати с Севера?
- Думаю, что нет, - ответил Грон. – Северные орки и гоблины слишком самолюбивы. У них есть свой предводитель – потомок Больга – И они не отступят даже перед столь мощным государством, как Страна Мрака. Что там говорить – у них есть свои войска – а в родных пещерах и высоких горах они наголову разобьют десятикратно превосходящую армию!
- Желал бы Враг развязать войну сейчас – он бы уже развязал, - сказал маг – но что-то ему мешает. Идет 3017 год Третьей Эпохи, а он до сих пор собирает силы. Мордор становится сильнее, это видно на глазах – Черная Туча над Ородруином расползается все дальше. Увидим ли мы конец, нет ли – не наше дело, но мы должны этому помешать, в любом случае. Саурон готовит силы, и ударит, как только соберет достаточно, чтобы быть полностью уверенным в своей победе. Он не обратится в бегство и не отступит – знайте это.
- Но надо же нам как-нибудь его опрокинуть, вывести из перевеса! – встрял в разговор, сам себе удивляясь, Нил. – А не то он обратит поля в пустые черные пустыни!
- Эй, не надо так драматично – не до такой степени силен Саурон, - оста-новил его Утор. – Мы еще можем продержаться, не знаю только, продержатся ли все... – неуверенно заявил он.
- Мы вряд ли одни отобьем натиск Саурона, - молвил Анордел. – Он на-правит первый удар на Раздол, а стражу поставит в Лориэне. Скорее всего, он с помощью Назгулов уже испепелил Обитель – гляньте на лес! – и он обвел рукой вокруг себя, указывая на иссохшие, серые деревья.
- Вряд ли... И вряд ли мы сейчас не привлечем к себе внимание, находясь в окраинах Черного Замка... – вполголоса отозвался Утор. – Откуда эти лучники? Ты не знаешь, Алтанир?
- Думаю, из Дэйла – откуда им еще взяться! – ответил маг. – Более близких поселений людей тут нет, на дунэдайн они не похожи. Скорее всего из северных участков Рованиона – Эсгарот, Долгое Озеро, тот же Дэйл. Неоткуда им больше взяться. С Запада? – но где там найдутся такие лучники? Разве что в Арноре, но там те силы не действуют, а переход через горы слишком сложный. С Востока? – но сколько стоит пойти такой долгий путь! Они пошли бы на соединение с Мордором, никак иначе. С Севера? – но откуда там взяться людям? Разве что это разбойники, проживавшие в Ангмаре, однако те сами ударили по Эриадору, надеясь, что численность их войск превышает арнорские…
- И все же ты допускаешь, что они были оттуда? – с хитринкой спросил Фтор. – Или нет? Нет ведь гарантии, что они не переправились через перевал Келед-Амбор и не направились к Дол-Гулдуру…
- А смысл? – перебил его Роднур.
- Очень просто: один Ангмар Арнор не одолеет, и они прекрасно знают это. Нанеси они удар – арнорцы с легкостью отразили бы его, и битва была бы проиграна. Нет, тут кое-что другое – и я, кажись, догадываюсь, что, - гном сделал ударение на последнем слове – они хотят присоединиться к Черному Замку для уничтожения дунэдайн. Не легче ли утихомирить врагов и поднять Восток, а позже нанести сокрушительный удар по врагу?
Алтанир нахмурил брови, глаза недобро блеснули.
- Возможен и тот, и другой вариант, - спокойно проговорил маг. – И мы не можем предполагать, какой из них правдив. Но в любом случае мы должны быть готовы к бою – и мы обязаны прошмыгнуть незамеченными.
***
Путники продолжили путь. Высокие ствол, но черные, как ночь, возвышались над головами. Уже не та была одежда, что прежде: вновь желтые, узкие промозглые листья виднелись на ветвистых, но пустых деревцах. Ничто не нарушало лиственный покой, ни один звук, раздававшийся где поблизости – они уже на порядочное расстояние отошли от места встречи с войсками лучников из Дэйла.
Осторожность отряда возросла. Теперь они остерегались очередной встречи со смертельными сотнями бороздивших Лихолесье орков и шествием тысяч врагов, вооруженных до зубов. Они старались не перегонять и не пересекать путь лучников – иначе пришлось бы худо. Ни разу странники не натыкались на внезапно расположенный лагерь войск, никогда еще не видели ровными рядами расставленные вражеские палатки. Вот и не пришлось – к великому счастью и облегчению всех участников похода.
Погода уже хуже не становилась. Жара сменилась мелкой прохладой, стало немного холодно по ночам – зато днем вполне пригодная для ходьбы температура. Света было в убытке – высокие выжженные деревья своими негустыми листьями перекрывали тому проход.
Многодневный переход по лесу довольно-таки хорошо утомлял путников. Совсем забыв о пути, они настойчиво просили делать отдышку каждый час. Фляги пустели, мешки с провизией начали показывать дно. Хватило бы еще на недели две, не больше. Все страстно желали найти выход из этой чащобы, непроходимой лесной глуши. Темень была непроглядная, ничего не помогало, никакой огонь. Ночами вообще было хуже, чем зимой, а вечера были как раз ночами.
Порой путники слышали громкий отчаянный вой, раздававшийся где-то поблизости от отряда. В таких случаях они шли тише, заранее набирали веток с дровами и высекали огонь, чтобы при случае отпугнуть кого. Как ни странно, в Лихолесье им ни кто не попался, даже гибельные пауки, о которых рассказывал когда-то Бильбо Торбинс. Необычайно тихо было в Великом Лесу…
Должно это было когда-нибудь прекратиться. И ан этот раз не паук, варг или орк спугнул тринадцать воинов, а нечто более страшное, как подумалось некоторым – их засек дозор лучников из Дэйла.
Это случилось одной ночью, когда мешки с провизией у хоббитов начали кончаться. Тогда они были очень съестные, и быстренько прибрали к рукам свою пищу, данную в поход. Бри совершенно забыл о наставлении других, дочиста обчистил флягу и съел больше пяти шестых всей еды в почти опустевшем рюкзаке. Всего неделю назад он, может, был экономным, но теперь…
Отряд заметили утром девятого дня со входа в лес. Они вошли в большую ложбину, вокруг которой вздымались возвышенности. Алтанир поначалу прислушался, но потом сомнения отмело, как большой рукой. Тринадцать путников зашли в самый центр седловины между холмами. Тут лучники и выстрелили.
Стрелы не попали в цель, но дали всем понять, что поблизости враг. Скрежет вынимаемых из ножен мечей, топоров, кинжалов, накладки на тетиву. Из кустов на высоте показался один стрелок, потом другой, потом еще пара – и вновь четыре наконечника вонзились в землю – все успели увернуться. Но выстрел – и один из воинов в плотно сшитой кожаной рубашке с железными пластинами и кольчуге упал замертво. Однако его место заняли еще четыре, и путешественники поняли, что надо сматываться.
Лучники били с большими промахами, но стрела нет-нет и проносилась возле уха, носа, глаз. Некоторых спасали доспехи и кольчуги, но стрелы дэйловцев имели мощную убойную силу, которой, к счастью, не хватало для пробивания брони, и все, в кого попали, даже пусть и не ранили, прямо таки отлетали на сажень, ненадолго оглушенные сильным ударом.
Один стрелок падал, но на его месте тут же вырастал другой. Они появлялись, как из-под земли, две дюжины скопилось в ложбине, стреляя по усталым путникам. Однако мечи отбивали удары, броня держалась, щиты, правда, немногие, принимали удар на себя.
Отряд уже вырвался из седловины, но лучники продолжали погоню. Справа и слева мелькали фигурки, то и дело выскакивавшие из кустов, бравшие прицел и стрелявшие. Их было немного, не больше сотни, но это уже превосходило и отряд по численности, и орков по качественности и подготовленности.
Прошло всего каких-то пять минут, и, к несчастью, один из воинов, невысокий, плечистый, с луком в руках, догнал последних людей. Вытащив из ножен длинный двуручный клинок, он приблизился к арьергарду. Но там стояли гномы, которые тоже не остались в долгу: сверкнули топоры, и век дэйловца оборвался.
Однако на месте погибшего вмиг возникли еще трое. К счастью, Грон и Фтор успели вовремя покончить с ними: пара ударов, лязг железа – и все уже лежали под ногами у бойцов. Связывающим звеном между двумя гномами и основным отрядом был Дорун; Брод же рвался вперед, расчищая дорогу.
Так прошло минут десять. Стрелки гнались, мечники отбивались, волна вновь накатывалась – и снова начиналась резня. Уже десять противников были сражены тринадцатью воинами, но и этого было недостаточно - заметивший их дозор пер во всю, не отставая.
Перед ними возникло еще два лучника. Наложив стрелы на тетивы, они поднял вверх грозной, разящее на расстоянии оружие. Но оба тут же упали с вылезшими из горла наконечниками, пущенными Актом и Анорделом. Хотя те тоже без дела не пропали – древко с белым оперением вонзилось в правое плечо эльфа. Благо, что его закрывала броня.
И вдруг среди прятавшихся врагов вдруг прозвучал клич, похожий на крик «Вождь, вождь!». И из ряда обезумевших от восторга или радости лучников, преследовавших отряд, вышел высокий, смуглый воин. На нем был шелм без забрала, закрывающий все. Кроме, непосредственно, лица. За спиной торчал красный колчан, туго набитый стрелами. Длинный меч был на поясе, кинжал в ножнах с золотой обновой блестел при тусклом свете солнца. Большой, с человека, лук был в изготовленном положении. Кольчуга скрывала таз, из-под нее виднелась белая тряпица. Зеленые штаны, высокие сапоги и темно-синяя рубаха или что-то еще делали его еще более цветастым. На вид он не отличался от других, только у него были наплечники и крест на броневой куртке.
- Я вышел на переговоры, - сказал незнакомец с некоторым акцентом. – У меня есть предложение, и такое, что мы сможем разойтись практически без потерь. Только моя сторона их понесла, но зато я атаковал первым.
- Позволь узнать твое имя, незнакомец, и я назову свое, - проговорил Дорун, сощурив и без того маленькие глаза.
- Тойлэн, сын Аройлэна, уроженец Дэйла, военачальник армии Государства близ Долгого Озера, наследник короля, принц Севера Лихолесья и союзник армии Дол-Гулдура, - ответил он довольно длительной речью.
- Дэйла, значит… Но Дэйла не существует. Он был уничтожен Смогом, Драконом Одинокой Горы, разрушителем Эсгарота и Эребора. Как ты это объяснишь, уроженец из несуществующего города?
- Я знаю, что его нет, - ответил Тойлэн. – Но и мы не собирались сдаваться без боя. Выйдя из ворот города, мы храбро встретили Смога со всем своим войском, которое только смогли собрать – пять тысяч воинов с севера Лихолесья. Мы атаковали первыми, но что до нас было Дракону – он рушил деревни, палил колодцы. Мы не могли долго держаться без пропитания, засев в городе. Тот горел, а мы… а что мы? Мы не смогли отразить его удар. Вторую атаку он повел ночью, и мы были наголову разбиты на второй день, с остатками войска уйдя из потерянного города… но не страны. Я знал, что мы еще сможем отстоять нашу крепость, но… к сожалению, я не мог ничего сделать – меня еще и не было-то. Про трагедию мне рассказали позже, когда я подрос, но я до сих пор, будто из прошлой жизни, помню этот день, когда наше воинство пало… и ушло, разбредшись по лесам. Моему отцу удалось вновь собрать их. Как только мы набрали людей, то сразу же подумали что все – страна отстроена, город вновь существует. Но это было лишь пустыми мыслями, витавшими в пустой голове… Хоть они и обрели дом в сердцах многих наших людей, и в моей с моим отцом тоже. Он провозгласил себя королем, а я – наследником… Все остальное население, мирное, живет сейчас в Озерном Городе. Вот и вся история Дэйла. Она печальна, но правдива… Впрочем, хватит об этом. А вы кто такие?
- Вольный отряд, путешествующий по Лихолесью, идущий в… Ристанию, страну неподалеку от Андуина, - произнес опередивший всех остальных Фтор.
- Что вам понадобилось в Ристании? – все с тем же упором и одновременно легкостью расспрашивал Тойлэн.
- Не твое это дело, сын Аройлэна, - вмешался Бри.
Военачальник нахмурил брови. Он уже хотел что-то сказать, но раньше начал Анорэл:
- Так значит, мы имеем честь говорить с самим командиром строя лучников, который мы недавно видели? Но вы идете на соединение с дол-гулдурскими орками, ведь верно?
- А что в этом необычного? – спросил Тойлэн. – Все мы должны время от времени вступать под знамена тех, кто сильнее, кто ищет свободу, - заявил Тойлэн, сохраняя спокойствие. – Вы разве не на их стороне?
- Мы еще не выбрали сторону. Мы сами по себе, - поспешно проговорил Грон. – Мы не ищем места в армии, мы путешествуем. Кстати: раз мы имеем дело с самим принцем Дэйла, то где же роскошные одеяния, подобающие такой знати? – схитрил гном.
- Я поставлен сотником, дабы не вызвать подозрений, - ответил Тойлэн. – Мой отец – король – управляет армией, но его вы тоже не заметили – он шел в простых доспехах в авангарде. Но довольно о нас: кто вы такие, чего здесь ищите и почему идете к Дол-Гулдуру?
Сознание Нила ненадолго притупилось. Неужели учуял? Неужели принц Дэйла учуял то, что они на стороне Света, что им что-то нужно в Черном Замке? От таких мыслей стало не по себе, избранник глубоко вздохнул и сглотнул.
- Мы не идем к Крепи, ты нас с кем-то спутал, почтенный, - немного поломавшись, прохрипел Фтор. – Мы идем сами по себе, как я уже сказал, в Ристанию. Мы старались не встретиться с твоим войском, дабы нас не приняли за врагов. Помните, мы – вам не противники. Мы идем своим путем, а ты слишком поздно вышел на переговоры, почтенный – добрая дюжина из твоей сотни мертва.
- Я заплачу за это, если понадобиться, - спокойно заметил военачальник. – И все же меня терзает вопрос: что вы здесь делаете? При неповиновении мне придется вас пристрелить, - он указал на свой большой лук. – Уж извините, таковы правила. Либо вы принимаете условия, либо мы стреляем вас, при случае всем войском – а тогда вам не выдержать – и стираем с лица земли ваш отряд. Ну как, хорош план? – закончил он, глядя на остолбеневших хоббитов и спокойных гномов.
- Каковы условия? – прочитал по лицу Тойлэна Грон, сухо сжимая губы.
- Вы присоединяетесь к нашему воинству, идете с нами на помощь оркам. Если нет, то, как я говорил, мы вас всех перестреляем. Нам это ничего не стоит, а вот вы будете платить жизнями…
- Если только не отобьем атаку, как непобедимый Смог, - перебил его Бри, сделав шаг вперед. Роднур тихонько прикрикнул на него, и тот замолчал.
- Ну, это вам вряд ли светит, - уклончиво промолвил Тойлэн. – Но теперь вы должны сделать выбор: либо долг, либо смерть.
- И в обоих случаях мы разобьем вас. Вы уже проверили на прочность наше оружие и доспехи – чего вам еще надо? – отозвался Дорун, и глаза его недобро блеснули.
- Но мы можем послать гонцов за армией, которая находится в нескольких милях от нас, - предупредил Тойлэн. – Вам все равно удача не светит. Люди Дэйла быстры. К тому же, у нас есть конница…
- Мы не видели ее, когда вы шли по тропе! У вас ее нету, - заговорил Фтор.
- Не все так просто, гном… ну да ладно, выбирайте…
- Подойди, и тогда мы кое-что тебе скажем, - неожиданно для всех вышел вперед Нил. – Подойди, и я тебе предложу другой вариант. Как видишь, я безоружен!.. – сказал он.
С громким присвистом и приказом «обыскать», трое людей Тойлэна подошли к избраннику и стали проверять каждый кармашек, каждую складку на одежде. Утор на миг засомневался в добрых намерениях дэйловцев, но потом Алтанир его задержал: пусть, мол, делают, что хотят, а иначе не обойтись.
Потом, когда Нил был полностью чист и без оружия, Тойлэн подошел к нему. Он шепнул командиру несколько слов, после они недолго переговаривались. Все остальные молча наблюдали за этим, следя за каждым движением военачальника. Через несколько минут оба разошлись по своим местам в отрядах.
- Маленький человек говорит дело, - обратился к своим стрелкам воена-чальник. – Он предлагает нам хороший вариант. Правда, вам придется не-много заплатить, - он взглядом указал на туго набитую суму на плече Брода. Тот невольно покосился на избранника.
- Что ты задумал? Что ты делаешь? Это ж ни в какие ворота не лезет! – не унимался он, похлопав для надежности по коже. – Ты задумал воровать мои денежки, никак иначе? – спросил он.
- Да, но взамен мы получим достаточно, чтобы обеспечить себе проход к самому… к самой Ристании, - добавил Нил.
Немного поговорив, он навел удивление на всех, а особенно на гнома с денежной сумой. Смекалистый парень договорился с принцем о пони, конях, провизии и теплой одежде; взамен враги их должны были получить десять самоцветов и дорожной сумы или шлем золота. Брод несколько растерялся, предлагая какой-нибудь совершенно другой вариант, но, к сожалению, его никто не слушал. Чуть ли до драки не дошло. В конце концов настойчивый Дорун выхватил у него десять больших, переливающихся разными цветами камней. Прикинув, сколько будет стоить каждый, Тойлэн тихонько свистнул. Из зарослей появились по девять коней и пони, на каждом большие мешки с провизией. Утвердительно кивнув, он погнал их к путникам.
- Это все, что мы можем вам предложить. Забирайте, что нужно и уходите, - молвил он. – Но давайте быстрей, пока я не передумал.
- Но почему ты сам не накинулся на нас и не отобрал драгоценности, если они у нас есть? – в недоумении спросил Фтор, натягивая шлем на лоб.
- Половинчик верно смекнул, что один взмах топора порубит все ваши камни, - без тени усмешки ответил Тойлэн. – Я ведь тоже не без ума: мои лучники не успеют вас перестрелять, как вы вместе с собой унесете все на тот свет, - скривил он улыбку.
Путешественники дальше пробирались сквозь густые чащи к Дол-Гулдуру, на запад. Дорога стала не видна, совсем затерялась среди лесных стволов и мелких тропок. Армия орков или лучников больше рядом с ними не проходила – видно, перегнали. Черная туча приближалась, неизбежно высилась в до поры до времени синем небе. Им больше не встречались ни дозоры, ни вражьи сотни. Помалу они, уже идя на пони и конях, шли к цели.
Свет совсем потерялся в непредсказуемых ветвях деревьев. Ни одной птицы, ни одного зверька не было видно или слышно в пустой, увы, пустой, глуши – будто все вымерли от чего-то. С каждым шагом все заметнее становилась прокатившаяся по Лихолесью волна. Оно опустело, больше не было тех прекрасных растений, кустов, зарослей, папоротников – лишь голые ветки, словно зимой. Серо-пепельная кора почти вся гнила и трухлела, все чаще стали попадаться непроходимые болота, которые приходилось обходить из-за ездовых животных.
Местность была неровная, холмистая. Возникали преграды вроде ложбин и возвышенностей, стволы то вверх поднимались, то вниз опускались. Невозможно было совладать с таким чувством, когда тебя то подбрасывает, то кидают. Путники иногда даже очень сильно уставали от таких частых оврагов и прочего.
В таких путях прошло еще три спокойных – слава Богу! – дня. Никто по ночам на них не кидался с клинками наголо, но стражу выставляли – на всякий случай. Звери тоже отряд не беспокоили. Гномы даже удивлялись, почему нынче так тихо в Лихолесье – уж не приключилось ли что, изменившее жизнь здешних чудовищ? Этот вопрос мучил и мага, и вот в один прекрасный день им довелось узнать, почему леса пустуют.
Началось обычное утро, тусклое, неприятное. Сырость так и норовила пробуравить дыру в поношенных сапогах. След реки и вовсе потеряли, не то что зверья. Пропитания, однако, хватало, и хорошо.
Собравшись, как обычно, идти, и послав Бри за дровами, дабы согреться после холодной ночи, они выступили в поход. Прошло уже не меньше недели странствий по Лихолесью, и путешественники изрядно утомились от отсутствия солнечного света. Несколько раз Нил и хоббиты залезали на ели, сосны и смотрели, когда же кончится лес. Но на горизонте лишь маячили новые верхушк, так что они печально спускались.
Вот этим утром они обыкновенно шли дальше. Сосны возвышались над ними, шишки иногда падали вниз, сопровождая недолгий полет предупреждающим свистом, еловый лапник щипал короткими, узкими и острыми иглами. Все было по-обычному, простой день…
И вдруг где-то справа от путников (или слева – они уже не могли понять направления) послышался топот, будто тысячи и тысячи барабанов заиграли по земле, словно сотни бубнов внезапно застучали по стволам. Ясный звук металла, лязг стали, грохот огромных стоп. Все желали поскорее сдать… куда-нибудь подальше от того места, где сейчас это все происходит.
Взревели рога, взвыли чьи-то протяжные голоса. В ответ раздался громкий, сотрясающий землю вой то ли волка, то ли кого еще. Послышался хруст, как сустав какого-то существа скрипнул толстыми костями. Неприятные звуки вроде урчания живота, постукивание клыков, звук ударяемых о щиты копий, противный голос – все это слилось в один единый грозный рык, словно кто-то могучими руками сотряс землю. Нил заметил ползущих по земле пауков, да каких – размером с тарелку.
И вдруг ему очень захотелось узнать, что это за топот. Почему, неужели вновь идет грозная армия? И не подступы это ли к Дол-Гулдуру, раз Черная Туча возвысилась над отрядом? И не тысячи ли орков гремят в рога Темного Замка? И не доспехи ли с кольчугами так стучат сталью о сталь? Не железо ли грозного оружия узнаваемо в нескрываемом рычании? Не армия ли это дол-гулдурцев?!
От таких мыслей отшатнуло назад, как от бредового опьянения. Нет, из-бранник не хотел об этом думать, но приходилось – кто-то заставлял… Неужто это Делькор-Дур? А Нил ясно чувствовал его близость, будто это было что-то осязаемое на далекие расстояния… Столь ясно было это прикосновение Тьмы, что он уже начал постепенно говорить себе: «Взгляну хоть глазком! Ничего же со мной он не сделает, этот Черный Ужас, да и стражники меня не заметят. Так хочется взглянуть на мощную твердыню… Мало ли я им сделал, чтобы не удостоиться такого подарка? Плевать на предосторожности! Меня всегда учили не бояться, я выпутывался из трудных положений, выпутаюсь и сейчас! Авось погляжу на развалины Крепости…».
И он пошел. Нил пошел, чтобы взглянуть на мощные стены, возвышаю-щиеся над землей, на черные голые склоны холма, столь величественно подпирающие башни и являющиеся основой тысячелетнего сооружения. Много рассказал ему Грон о Черном Замке – и про величие его, и про тех, кто его населяет, и про вечно сторожащие его чудовища. Рассказывал он, что стоит на огромной возвышенности крепь Дол-Гулдур, и что именно после занятия его Сауроном Лес стал называться Лихолесьем. И еще про многое он говорил Нилу…
А желание посмотреть на стены возникло само собой, как детская забава, даже прихоть. Любо-дорого смотреть, как разрывался он на две половинки. Одна, здравомыслящая, предлагала не лезть на рожон, предусматривая неудачу. Другая же, слишком любопытная, настаивала на том, что лучше уж попытать удачи, пока никто не видит… Одним глазком…
Интерес все-таки победил. Все до этого момента и после произошло за несколько секунд: Нил, быстрыми, но большими шагами, бежал от отряда вправо, к звукам. Он услышал раздававшиеся позади него испуганные голоса, но он не слушал. Он бежал, как по наитию, ожидая чуда, не тьмы, а света, долгожданного света, восторга от увиденного… Пробравшись через кусты, он всмотрелся в даль, желая уловить что-нибудь интересное.
И он увидел наконец то, что хотел.
Выступая из камней, не плодородной травянистой почвы, а именно каменистой, восходили вверх на десятки саженей контрфорсы. Вырывавшись из глубин, из недр земли, поднимались наверх высокие мрачные башни. Многоярусная крепость располагалась, как и говорил гном, на склонах огромного холма. Три кольца казавшихся непробиваемыми стен опоясали гигантское строение. На них маячили маленькие фигурки, вроде стражники. Основной замок был наверху. Там же стояло и несколько сторожевых зубчатых постов. В середине воз-вышалась уходящая в небо твердыня самих Назгулов, а над ней – багровое сердце Черной Тучи.
Каждое маленькое окошко, каждая бойница горела внутренним красным огнем, злобно сверкая из недр крепости. Впечатление, будто могучая теневая рука распростерла тонкие длинные пальцы и уже готова взять тебя, несколько пугало. Нил теперь страшился этого места, но уходить было некуда – ведь уже поздно.
А под высокой центральной, на вершине которой горел слабый огонек, мельтешили какие-то маленькие фигурки. Какие-то каменные постройки возводились на зубчатых стенах. Башни оканчивались острыми длинными шпилями, на конце которого был криво прилеплен какой-то толи флаг, то ли знамя. Замок был воистину великим.
Внизу, под холмом, обгоревшая земля. Да и переливается она блеском, как вода. Словно черное море… нет, не море, войско стояло под крепью, армия дол-гулдурцев. Все тут были: орки, люди, тролли, еще какие-то неведомых Нилу существа. Все это разлилось в гигантское воинство Назгулов… Но не они начальствовали им.
Тысячи и тысячи вооруженных до зубов сподвижников Тьмы стояло сейчас перед обычный стражником северной башни. Над ним возвышалась темная цитадель, над ней вилась вечная мгла. Солнце и след свой здесь не оставила – все было расчерчено в один цвет – темноты. Маленькие песчинки в бесчисленном мире – именно это представлял себе сейчас избранник.
Не только орки проявляли активность и трубили в рога, призывая всех биться. Были тут и знакомые по строю и недавней встрече лучники. Вся их масса стояла дальше всего от Дол-Гулдура, ближе всего к Нилу. Вооруженные луками в упор и изредка поглядывавшие назад, в сторону притаившегося избранника – тот только успевал прятаться! – они тоже молча не стояли: громкий звук горнов раздавался в долине.
Чуть правее спокойно рысил отряд конных, примерно в пятьсот человек, как подсчитал избранник. Они были из тех же стрелков, только у многих арбалеты, небольшие луки. Была и примерно сотня мечников, копейщики отсутствовали.
В сотнях орков Нил заметил и огромных, закованных в латы троллей. Они были очень высоки ростом, и даже если поставить друг на друга четыре человека – и то едва доставало до плеч. Сгорбившиеся в три погибели, они ударяли по большим, обернутым кожей барабанам. Рык, как гром, прокатывался в неровных рядах врагов.
Тут подоспели другие путники, от которых убежал Нил. Последовала секунда – и все тринадцать замерли в предостерегающем голосе на полуслове. Избранник и не мог услышать – мешали звучавшие без конца рога.
- Ты разве не понимаешь, что находишься перед лицом опасности? – первым опомнился Утор. – Зачем ты сюда полез? Разве есть что-то привлекающее в бесчисленных войсках Врага? – в недоумении спрашивал он.
А Нил замечал это что-то, что-то такое, от чего невозможно было ото-рваться. Надежно приковав к себе многие взоры пар глаз, оно завораживало, манило к себе. Такое же чувство он представлял себе, когда рядом был Делькор-Дур.
Но вот… кто-то летит, там, вдалеке, за Черной Тучей. Птица не птица, крылья огромные, голова… нет, не голова, какой-то безжизненный клубок Тьмы на длинной шее… А вот и большие когтистые лапы… слишком большие… Нет, это не птица. Кто это был, Нил узнал, только когда тварь приблизилась к Замку.
И вот он увидел ее: огромную, рычащую, машущую крыльями так, что несколько стражников свалились со стены вместе с парой катапульт. Тонкие безжизненные суставчатые пальцы тянулись к земле. Голова… изрыгала огонь. Свирепое багровое дыхание окатило ряды бойцов. И избранник навсегда запомнил эти большие, красные, страшные глаза. Чешуя дракона казалась непробиваемой, будто камень сложился на его груди. Лапы, спину и голову покрывала толстая броня из вороненой стали. Частые зубы размером с человека блистали боевым пылом. Шипы, покрывавшие все тело, огромными мечами вырисовывались на плечах.
А на чудовище сидел всадник. Черный Всадник, закованный в черную броню, безликий, с ужасной маской вместо лица. Дырявый длинный плащ тканью лежал на конце мрачного седла. Его покрывала броня с головы до ног: плечи, шея, руки – все было в железе. А под капюшоном находились очертания высокой короны смерти.
Взлетев на своей огромной твари, поднявшись в воздух и сев на край стены цитадели, он заговорил леденящим жилы голосом:
- Братья мои! Люди, пауки, конники, прочие! Сегодня я провозглашаю создание армии Дол-Гулдура! Отныне все вы, сподвижники Правой Власти, будете грабить, убивать и уничтожать! Идите, жгите и ломайте, сотрите в порошок деревни, сметите лагеря, не оставьте камня на камне! Сегодня ваш день и ваши года! Род Нуменора падет! Кончился век людей! Наступает век орков!
И вся чудовищная армия двинулась на восток.
Орки топали коваными железными сапогами; тысячи ятаганов, факелов, копий и кривых мечей блистали над отрядами. Сотни разных знамен виднелись над черным морем врагов. Конный строй также затрусил в том же направлении. Тролли медленно переступали с ноги на ногу, не пренебрегая давкой муравьев под ними. Лучники выступили из своих позиций и направились вправо, на лагерь.
И тут Нил увидел кое-что более страшное, чем просто грозный вид цитадели и армии под ней. С запада, из стены густого леса, в большую раскатистую долину вышли… пауки. Огромные, черные мохнатые существа, донельзя противные и омерзительные. На каждой ноге на конце по два большущих с виду когтя. Большие жвалы смыкались и размыкались, а громадное овальное брюхо было поднято вверх сзади. К шее твари была прикована цепь, несколько тролле и орков волочили ее за собой. Пять-шесть таких проползли и скрылись в другой кромке Лихолесья.
А за ними пошли еще более страшные: низенькие, коренастые наездники-дол-гулдурцы на крупных косматых волках. Шерсть у них встала дыбом, бешеные глаза дико рыскали вокруг, мохнатые лапы ступали по камням, с желтых клыков капала слюна. Оскалившись в недоброй «улыбке», исказив и без того страшные морды, большой отряд – не меньше ста орков – из таких волков проехал вслед за основными войсками.
- Варги, - тихо прошептал кто-то рядом, наверное, Утор.
Когда последние ряды темного воинства скрылись во мраке деревьев, огромный дракон взмыл над долиной и резким маневром ушел вверх, в небо. Чувство темноты прибыло и ушло, как сон. Оно покинуло Нила, но мысли остались: Делькор-дур, Черный Ужас, Дагор-Дагоррат...
Глава VIII. Жители степей:
Выйдя из Лихолесья, путники направились дальше на юг, как и плани-ровали. Солнце клонилось к закату, добрых полторы недели пути по густому лесу не прошли даром – и стычка с орками, и вид огромной армии Дол-Гулдура, строя лучников из Дэйла. Но страшная до смерти крепость миновала, самое плохое в начале пути было уже позади. Оставалось лишь перебраться через широкие степи да на Андуин – а дальше уже легче, к горам. Именно там первая часть их путешествия должна была закончиться – за рекой, на Западе, все было другим.
Нила никак не оставляла мысль о загадочном предводителе всех Темных Армий. Теперь он видел его воочию, уже видел, и страшился теперь каждого шороха листвы. Боязнь его не успокоилась, тревога не прошла, думы не увязли в прочих раздумьях, теряясь в бесконечных архивах – все встало на свои места, по полочкам. Теперь было ясно, чем подчиняет себе орков Дол-гулдур и Делькор-Дур, и стало прямо-таки страшно. Мысли отступили перед могучей силой, затуманивающей все остальное. Нельзя было думать о чем-то, представлять себе, когда находишься рядом с Тьмой – надо лишь инстинктивно повиноваться ей, и только ей смотреть в глаза, не чьим-то там помыслам и чуждым мыслям. И от этого становилось тошно – ведь тогда Тьма фактически управляла Нилом, а сопротивляться было невозможно.
Все страшнее становились результаты двухмесячного перехода через степи. Многое узнали странники, но многое и пропустили мимо ушей – одно только знание, что стотысячная армия Дол-Гулдура спешит разбить лагерь, уже усугубляло положение, и без того остававшееся трудным. Терять им было нечего, только свою неразрушимую крепь, а вот отряду… у отряда был избранник, теперь вникнувший в суть своего предназначения, и не меньше, чем другие, осознававший то, что поручено ему совершить. Орды дол-гулдурцев крепли с каждым днем, а вот тринадцать путников, несмотря на победу – или бегство? – близ Каменистой речки, могли быть в легкую захвачены превосходившим войском.
Более четырех дней шли они по нескромному, даже щедрому полю. Начинались степи, но тут была и доля владений Ристании – то есть вспаханные поля. Путникам оставалось не меньше недели пути до Андуина, где они могли перебраться на другой берег. Но без внимания не остались и степные кочевники, рыскающие на Бурых Равнинах – каждую ночь выставлялся дозор из двух человек. Опасность подстерегала их на каждом шагу, и они знали это.
На утро пятого дня, туманного и сырого, стоявшие настороже гномы со-общили, что под пять часов, когда солнце только-только всходило, они заметили некое существо, бежавшее по голым холмам шагах в пятидесяти от стражи. По описанию Фтора и Брода, дежуривших в то время, он выглядел как костлявое животное, обтянутое тонкой кожей. Неизвестно, кто или что он был, но, как уверяли гномы, крайне неприятное и скользкое.
- Мы, к сожалению, не смогли понять, кто это, как и поймать, - говорили друзья. – Но честно – он выглядел ужасно. Будто пес, словно кой зверь. Подтверждений нашим словам, думаем, нет, как и следов близ нашего ночлега – наутро мы все обыскали.
- Так, значит, следов на траве и земле нет? – вопросительно кивнул головой Роднур. – Но чем же мы тогда можем подтвердить твои слова? Вдруг это тебе почудилось?
- А вы верьте нам, - спокойно проговорил Брод – мы вам не станем врать. А почудилось… может и почудилось, но если и так, то наяву. Мы не смыкали глаз всю ночь, я честно говорю.
- Вертим круг без точила, - махнул рукой Дорун. – Они будут всячески уговаривать вас в правдивости своих слов, такой уж мы народ. И не пробуй переубеждать, - добавил он, посмотрев на дрогнувшие губы дунадана – а то он может и рассердиться. Вообще истый гном врать не станет, раз уж видел что-то – зачем ему это делать, тем более другу нашему?
- Я просто говорю, что им могло это показаться, - ответил Роднур убеждением на убеждение. – Я вел знакомство с одним гномом, и от него я многое узнал – в том числе и о стойкости твоих братьев, Дорун, - он взглядом показал на Фтора и Брода. – Я не сержусь, но мне кажется, что это был сон, либо кои чары…
- Вздор! – встрял в спор Грон. – разговор окончен – нечего тут болтать. Он все видел – и сказал, что видел, а уж правда ли это – не в наших силах разбираться. Следов-то нет, а признаться, он все равно не признается!
- Не убедится в этом, - поправил Дорун, подняв брови, как в удивлении и выражении простоты и открытости души.
Роднур нахмурился. Губы его сошлись в тоненькую нить, глаза чуть по-блескивали.
- Ладно, оставим это. Все равно идти еще недели две, а мы тут рассуждаем, - он недовольно встал. – Лучше бы собирались да шли. Вишь какое утро-то плохое – не пройти. Хотя внизу болот нет, местность пустынная и ровная – я заметил это только когда мы вышли. Да и холмов и прочих препятствий пока не наблюдается, - заключил он.
- И очередная орочья армия тоже? – покосился на него Анордел. – Нет, уж лучше быть настороже. Я много повидал на своем веку, и немногое знаю о здешних местах. И нападения степняков тоже тут случаются. Так что на ночь надо выставлять охрану безоговорочно – мы один раз уже побывали в клещах у орков.
- И не хотим повторять этого, верно? – встрял Нил. После небольшой паузы он произнес. – А какого ваше мнение насчет Дол-Гулдура? Вы сами видели его вместе со мной, своими глазами.
- Если бы не маленький избранник, то мы точно угодили бы в ловушку, - проговорил Алтанир. – Но он слишком любопытный, чтобы по каким-то причинам не рассмотреть то, что зовет его.
- Ну, лично меня удивило все, - первым сказал эльф из Лориэна. – И не удивительно. Эта чертова армия уже собралась и наверняка уже идет на восток! Не остановить их – это значит предать лагерь, - он взглянул на дунадан. – Десятитысячная армия сотрет их в пыль. Но мы можем так и долг не выполнить, - он прошелся вокруг других. – А это значит, мы слабы. Уж лучше идти к Голубым горам, чем обрекать себя на верную смерть в самой гуще. Вы как, согласны? – он оглядел всех остальных.
- Я – да, - заявил Анорэл. – Если наш долг зовет нас, то я не могу отказать тебе.
- А ты, славный воин Утор? Неужто и ты хочешь бросить свою… родину, можно сказать?
- Я за вас, эльф и дунадан, - отозвался он. – И как бы горько не было это говорить, но дни лагеря сочтены. Нету больше тех славных дунэдайн, что правили людьми давным-давно, а нынче и вовсе ничего нет. Они сотрут с лица земли последние воспоминания о нас. Однако неужели они обратят свой гнев на Нуменор?
- Значит – да, и я – за всех вас, - громко продекламировал Роднур. – С самого начала жизни я думал, что нельзя предавать родную землю, так, где ты живешь, работаешь и сражаешься. Но теперь уверен – если того велит судьба, то надо идти за ней, - он закончил речь, негромко откашлявшись.
- Ладно, порешили на том, - закончил Алтанир. – Но что с Дол-Гулдуром? Он ведь тоже не дремлет. Главное мы увидели – существенного там, кроме сбора армии, ничего не происходит. И назгулов вроде нет, и Делькор-Дур куда-то улетел на… на нем. Может, тайна где-то в другом месте?
- Слишком внушающие несокрушимые бастионы, чтобы поверить в это, - тихонько нашел единственные подходящие слова для такого случая Нил. – Может, мы просто упустили тот момент, когда Черный Ужас впитывал силу в металл для ковки клинка?
- А что, это вполне возможно, - поддержал избранника Брод. – Только как тебе удалось догадаться об этом? Неужто ты научился красноречиво говорить? – ухмыльнулся он.
- Это было нетрудно. Но сейчас задача стоит в том, как бы не допустить прохода армии через степи к лагерю и вообще востоку, на соединение с его ратью, - серьезно заметил избранник.
- Можно отправить кого-нибудь с посланием и предупреждением. Кони у нас есть у каждого, так что это вполне выполнимо, - высказался Анорэл, слезши с лошади.
- Весьма опрометчиво, - не согласился Роднур. – Как бы нам не попасть в ловушку...
- Тогда наш отряд разделится, - опередил Анорэла Утор. – Один всадник может напороться на сотню, и тогда всему нашему предупреждению конец. К тому же, войско Дол-Гулдура идет скорым бегом, останавливаясь лишь раз в два дня. Мы не успеем.
- А если успеем? – прервал негромким басом Анорэл. – Мы ведь можем надеяться на удачу...
- В том-то и дело, что нет, - спокойно отстаивал свое мнение Роднур. – мы не можем так рискнуть. К чему это тебе? И не ты ли поскачешь туда? - закончил он.
- Давайте лучше перестанем спорить, все равно ничего сейчас не решим, - мудро предложил Нил. – Разговор начался не с этого. Мы сможем продолжить беседу, когда остановимся на передых. А сейчас мы должны выступать. Давайте, готовьте мешки! – и с этими словами он подошел к своему пони. Другие также последовали его примеру.
Солнце перевалило за полдень. День стоял солнечный, что предвещало утро. Шли уже с пять часов, так что решили сделать привал. Выбрали место на высоком холме, что возвышался среди поля на добрые двести саженей – почти гора. Каменистым сверху склон чем-то ее и напоминал, но ниже и совсем на вершине была густая зеленая трава, совсем не похожая на привычную степную. Деревца редко попадались на плоской площадке вверху, образуя что-то вроде круга. С него было видно всю окрестную даль до горизонта – пшеничный покров и больше ничего.
Порядочно много отдохнув и хорошенько поев, насытившись вдоволь, они продолжили путь. Лето было теперь обусловлено: жарче, приятнее, словно тучи ушли куда-то на Восток, где по-прежнему громыхал ураган Мордора. Юг не переставал соблазнять заманчивой далью пустынных равнин, которые, собственно, только и виделись.
Путники шли конным ходом половину недели, копыта не переставая сту-чали о землю. Тяжело навьюченные хоббитские пони, легкие дунаданские скакуны и кони эльфа с магом иногда уставали, так что приходилось нахо-дить хоть какой-то оазис среди бескрайней пустоши. Он встречался – сухой и невзрачный, с блеклой иссохшей желтой травой – не в чету даже степным растениям. От такой еды животные набирались малыми силами.
Приходилось идти по три часа, ибо больше не могли продержаться хоббиты. Из-за них порой приходилось останавливаться, дабы дать небольшую передышку. Бри, как ни старался, выдул все свои запасы воды. Речушек поблизости не было, как на его родине, и другие давали ему своего напитка – под тщательным надсмотром, конечно.
В таких днях путешественники провели еще пару дней, пока не попалит в беду, из которой было нелегко выкрутиться.
Отряд шел обычным строем. Впереди – опытные Анорэл и Роднур, чуть ближе к центру – Алтанир и Утор. Гномы прикрывали с боков, хоббиты с Нилом в центре, лучники замыкали шествие.
Вдруг избранник почувствовал какую-то опасность. Вновь Делькор-Дур? Нет, грубее, но и чище орков. Возможно, что люди... но какие люди тут укроются, в степи, где трава-то по щиколотку? Нет, что-то другое... Люди, определенно они, но где скрыться здесь?
Внезапно с двух сторон, прямо на гномов, выскочил добрый десяток воинов, вооруженных до зубов. Все вмиг привели в изготовку свои мечи, хоббиты навострили короткие клинки, Нил – кинжал, оставшийся у него после столкновения близ Каменистой речки. Анордел в свою очередь уже успел всадить стрелу в плечо одному из нападавших.
На них избранник рассмотрел одежду, обычную для степняков: нечто вроде сухой поношенной рубахи на теле, сапоги на ногах, туго завязанный, нечасто подшитый серебром пояс, грубые ножны для кривого меча, край дырявой кольчуги, слабые наплечники и наколенники. Шлемов на воинах не было – что странно для таких бойцов. Вояками они, как видно, были неопытными, тактики и стратегии не имели – разбойники, только и всего. Но Нил не унимался вопросом – как они тут появились?..
Один из бойцов рухнул наземь. Послышался скрип, лязг мечей – все смешалось в единый гул сражения. Человек сорок против отряда – да уж, невелико превосходство. Двух зарубил Роднур, двух – Анордел, еще одного ранил Нил, сбил с ног очередного степняка Анорэл. Авангард чуть отступил, но тут же хлынул обратно, как волна на море. Ощетинившись короткими копьями и ятаганами, плотный строй врагов приближался.
И тут выступили гномы. Размахивая огромными топорами, они рубили все вдоль и поперек. Нил только и видел, как взлетают секиры над закованными в броню широкоплечими воинами, и ныряют обратно вглубь столкновения, взяв с собой одного из противников. Шесть воинов потеряли разбойники.
Однако как раз тут-то и проявили они себя. Клин врезался в гномов, и те едва выдерживали напор, изо всех сил сопротивляясь натиску, ломая древки о лезвия. Не было сейчас у них мифрильного доспеха, что спас бы в роковой час, не было и мощных топоров, чтобы прорубить сталь. А хорошо бы!..
Среди толпы нашлась и пара лучников. Они метко выстрелили, попав одному в грудь? Хоть стрелы и отскочили от стальной брони. Однако эльф и иургвайт стреляли еще лучше – стрелы так и разили врагов в горло, лоб, плечо. Те только успевали отклоняться, а кому не повезло – не надо было драться и нападать. Еще семеро полегли от роковых наконечников.
Нил в стороне тоже не остался. Когда в центр отряда протискивался кряжистый, с большими мускулистыми руками степняк, он вонзил в кисть руки свой кинжал. Из пробившей насквозь раны потекла тонкой струйкой липкая кровь. Боец завопил, как резаный, и поспешил убраться в тыл своего отряда. На месте него возникли еще двое, но клинкам хоббитов сегодня везло – они щедро обагрились.
После потери половины засады и тяжелого ранения другой половины, предводитель степных вояк вышел вперед. Его смуглое узковатое лицо по-крывали тонкой сеткой морщины. Щетина виднелась на подбородке, нос загнут книзу, брови вразлет. Волосы, густые и русые, спадали на закрытые латами плечи. Правая щека была сильно поцарапана. Карие глаза с глубокими зрачками внимательно смотрели на путников. Хитроватый взгляд не сходил с его лица. На вид ему было не больше сорока лет – расцвет сил.
- Я – Вестар, сын Дьярви, воитель степей и командир над ними, - сказал он на всеобщем языке, однако с небольшим глухим акцентом, с тенью презрения и унижения обвел свой отряд взором воина; злобный досадливый блеск не сходил с его глаз, губы нервно сжались. – Я пришел к вам, надеясь перехватить вас, тринадцать храбрых воителей. Я хочу договориться с вами, дабы не терять еще больше своих воинов. Нет, не стоит, - спокойно посмотрел он на Брода, который вскинул топор – я не причиню вам зла. Я лишь хочу, чтобы вы не обескровили последнюю мою надежду на выживание в ненадежных пустынях, - он с гордостью, но и с обидой глянул на пустоши Глухоманья.
- Откуда нам знать, чем ты отплатишь нам? Может, разойдемся на все четыре стороны, и оставим эту ссору? – вскипел Дорун.
- Это ни к чему, ибо я уже понес утрату, дерзнув напасть на вас, - немного нахмурив брови, проговорил Вестар. – А воины мои прямо-таки врутся от желания надавать вам сполна, но, как видите, удерживаю, - он с железной ноткой бросил несколько невнятных слов стоявших позади него.
- А как с оплатой? – настаивал гном. – Мы тут что, свою голову за ваше нападение отдавать должны? Ну, извините, - он навострил лезвие. Ему на-встречу послышались недобрые возгласы и несколько обнаженных даго.
Внезапно что-то звякнуло. Тетива невольно заскрежетала, как старая ве-ревка. Ловко и быстро пущенная с хорошим прицелом стрела летела на-встречу гному, ядовито обострив наконечник, зияющий от света жаркого солнца своими зубчиками. Украшенный золотым сложным, переплетающимся узором, тонкое древко язвительно разрезало воздух, блистая белым оперением на конце. Никто не понял, откуда летит она.
Однако Вестар оказался еще быстрее. Мигом выставленная против мгновенной смерти широкая защита приняла на себя удар. От щита щедро разлетелись в стороны щепки от резкого движения – стрела остановилась, хоть и насквозь пробив непрочный деревянный заслон и выставив зеленое от яда острие с яркими сверкающими украшениями.
- Отравленная стрела, значит, Оттар? – медленно повернул он голову к своему строю. – Ну не стыдно ли?.. Лучший стрелок в отряд, непревзойденный боец, хороший воин, а так себя ведешь. Нет, надо переучить – слишком распоясался, - и в этот миг он аккуратным движением вынул стрелу из дерева.
Толпа резво загалдела, также призывая к приемам боя. Свистнули тетивы, но были тотчас же остановлены другими. Поднялось вверх несколько коротких копий, ятаганы заблистали дурными отблесками.
Но Вестар, вождь степняков, сразу же заткнул всем рты. Взлетели вверх и умолкли голоса, сопровождаемые яростными кличами, хоть и тихими.
- Так, о чем мы... – с осторожностью проговорил он несколько другим тоном. - С оплатой как? Да легко! Раз вам недостаточно наших потерь, - при этом он нахмурился – мы даем вам возможность отдохнуть у нас. Вы расскажете нам о своем пути, а мы, в свою очередь, угостим вас нашими лучшими блюдами и примем на ночлег, - Вестар неловко опустил голову.
- Но что за ночлег, вразуми меня Дьюрин! – вмешался Грон.
- Какой есть. Во всяком случае, пройдемте со мной. Старейшина нашей деревни разрешит вам пребывать у вас в гостях. Давайте, поторапливайтесь, - он махнул рукой.
Нил даже не успел удивиться, где здесь может располагаться деревня. Пройдя не более лиги на конях и пешком – как отряд воинов степи – они очутились на невысоком пригорке. Никто особо не восторгался, но и не оставил равнодушия тоже – за крутым склоном находилось небольшое поселение. Как ни странно, оно было надежно спрятано от ветров и прочих неприятностей – нападений других, например – холмами и скалами. Вроде бы было незаметно, как в горку поднимаешься, но дойдешь до конца – и смотришь вниз, футов на сорок вниз, на деревянные маленькие домишки. А ежели переступишь порог всхолмья – сразу кубарем вниз, на крупный склад сухостоя и бревен.
Небольшие уютные жилища были построены из дерева, большей частью какого-то темного. Их было много числом, не меньше ста. Посреди деревни, что виделась как на ладони, был большой круг без построек. Посреди него возвышался высокий столб – футов так в тринадцать-пятнадцать – а на вершине – нечто вроде... вырезанных деревянных голов, что ли... А под ними – надписи на неизвестных рунах. Вокруг него мельтешили люди, а кругом было навалено сено или что-то вроде.
Поселение было заполонено сплошной работой. Туда-сюда шныряли телеги, возы, лошади. Небольшие навесные строения (будто магазин или что-то еще) так и кишели в тесных улочках. Не было и следа дорог – все устилал толстый слой крупного песка, иногда виднелся гравий. Около границ – перекатных холмов – стояла малочисленная стража, не больше десяти человек по всему периметру. Остальные воины просто ходили на улицах.
Трактиров тут видно не было, по чему Нил сразу догадался – сюда никто, кроме самих степняков, не входит. Надежно укрытый маленький городок идеально подходил для базы военных действий. Вот только простого люду было больше, чем бойцов: не меньше тысячи крестьян и мирных жителей ходили взад-вперед по тропкам между строениями.
- Вот, наша деревня, раз не верите, - учтиво указал рукой Вестар на до-мишки. – Можете пройти вниз и располагаться, где хотите, - он махнул рукой и что-то прокричал стоявшим снизу степнякам.
Кверху мигом была подтянута лестница, и отряд спустился к деревне. Бегло спросив пропуск, старшой пропустил три дюжины людей. Однако на гномов, эльфов и невысокликов спрос был побольше, так что лишь недолгими уговорами Вестара они зашли, наконец, в поселение.
Почувствовав обстановку маленьких домиков и узких улочек, Нил наконец смог кое-как освоиться в эдакой атмосфере. Почти все люди здесь были смуглыми, как харадрим, но в то же время похожие на обычных северян. Носил оружие едва ли каждый десятый. Видимо, главный отряд сейчас входил в деревню. Все приветствовали строй громкими восклицаниями, на путников же глядели отрешенно и мрачно.
- Мы идем к дому старейшины, - пояснил Вестар. – Он сам вам все скажет и спросит тоже сам. Чтобы войти в поселение, нужно непременно с ним поговорить. Он не оставит к вам равнодушия и, может, даже разрешит переспать ночь.
Всем сразу же стало легче. Хоть какой приют в месяце скитаний по пус-тошам, наконец-то они пришли в настоящий дом, где будет гореть очаг, где будет тепло и уютно, как в башне... Нет, в северной крепи было даже хуже. Здесь веяло жаром, а там... хоть и лето, а все же холодно и сыро.
Этим самым «домом старейшины» оказалось небольшое бревенчатое, сложенное на скорую руку жилище. Двускатную крышу покрывала глиняная коричневая черепица. На высоте красовался охлупень с вырезанным из дерева орлом. Рядом с входом валялся пук сена, несколько вил и лопат. Подбитая досками дверь, скрипя засовами, распахнулась навстречу приветственным словам Вестара. На пороге показался молодой мальчишка, примерно тринадцати лет отроду. Волосы его были растрепаны, в руке он держал малюсенький мешочек.
- Кнуд, проводи нас к старейшине Гуннару, - раздался повелительный голос командира степных воинов. Все они сами разбрелись кто куда: кто по домам, встречать теплый, знакомый и милый сердцу очаг, кто поговорить с друзьями о добыче и происшествии с путниками.
Парень открыл дверь наполовину и впустил в дом отряд. Он оказался весьма пустым изнутри: близ дальней стены возвышалось деревянное кресло с искусно вырезанными подлокотниками. На полу, устеленным широким и длинным ковром, виднелись щели неровно сложенных досок. На самом изделии ясно вырисовывалась фигура человека с навостренным копьем. Напротив стояло нечто большое и темное, жадно раскрывшее пасть, из которой полыхал огнем. Тени били в жуткой картине, но одновременно и притягивали многие взгляды. Гномы так и ухнули.
Пред ними восседал на «троне» обложенный бременем лет старик, оказавшийся старейшиной Гуннаром. Борода, узкая и длинная, ниспадала на широкую, когда-то знавшую мужество шею, плечи строго ссутулились. Сгорбившаяся фигура внешне выглядела как уже чуть не мертвый старец. Но в лике проглядывалась давно забытая теплота, и взгляд маленьких голубых глаз был все еще живым и страстным. Справа и слева стояли два стражника в кольчугах до колен и слабой курткой. В руках они держали короткие копья.
- Привет тебе, воевода Вестар, и тем, кого ты привел за собой, - прошамкал Гуннар. – Надеюсь, вам понравится у нас, - он обвел холодным, пусть и дрогнувшим и старческим взором тринадцать странником. – Я не знаю ваши имена, но, думаю, мне дозволено спросить вас, откуда вы пришли и зачем и куда направляетесь. Знайте, что я, даже не ведая о вашем появлении, оказал вам услугу принять вас в своем доме – почтите это за добро, - он чуть выпрямился, но все же выглядел древним.
- Привет и тебе, старейшина Гуннар, владыка нашей деревни и окрестных степняков, - Вестар сделал низкий поклон, на что сидящий на кресле ответил кратким кивком. – Путники двигаются на юг, как мы видим, и забрели сюда, к нам. В результате нападения и поражения мы потеряли больше пятнадцати бойцов, среди которых Гест, Магни и Варди...
- Варди!.. – выдавил внезапно один из стоящих стражником, бросив копье и охватив руками голову. Казалось, он в сокрушенном состоянии, и будто не может совладать с собой. – Варди... – еще раз пропыхтел он. Потом уже сорвался на хрип. – Варди!..
- Не печалься, друг мой Одн, - мельком взглянул на того старец. – Еще не все потеряно. Они унесли их жизнь, но это была плата за желание наше захватить ух и убить, - он направил свой взор в сторону Вестара и путников. – К сожалению, мы сами ответственны за наши неудачи.
Однако явнее недовольство Гуннара не осталось незамеченным. Брови резко сошлись, глаза нахмурились, помрачнели, будто бездонная пещера, взгляд потерял тепло и стал пронзительным. Второй же страж также остался неравнодушен: древко ударило о пол, губы слегка дрогнули.
- Старейшина прав, Одн, - вмешался Вестар. – Мы сами ответственны за наши действия. Они лишь защищались... хоть и не исключительно защитой, - он бросил суровый взгляд на путешественников.
- Но оставим это, - проговорил Гуннар. – Что и когда привело вас в наши края, дозвольте узнать, почтенные?.. Мы не пропускаем через свои земли каких-то проходимцев, тем более, если не знаем, кто или что это.
- Позвольте представиться, конечно, - молвил маг. – Я Алтанир, это Бри и Сант, - он указал на хоббитов - это Нил, - чуть подергав, ему удалось вывести того вперед – это воины-дунэдайн Роднур, Утор и Анорэл, - он глянул на троих бойцов – здесь также наши непревзойденные лучники -Акт Манлэ и эльф Анордел – те низко поклонились – а это, самые последние, четыре гнома – Грон, Брод, Фтор и Дорун.
- Почему я последний?.. - чуть слышно, прямо под ухом избранника прошипел обиженный голос гнома.
- Итак, путники, куда вы направляетесь и зачем? Мне очень хотелось бы это узнать, может даже просто из любопытства, - вопрошал Гуннар. – Ночлег вам обеспечен, но обсуждение обстановки сообща не помешает, - он коротко кивнул.
- Ну тогда... вам правду говорить? – спросил внезапно для себя Нил. Он не хотел буркнуть что-то себе под нос, но как-то так вышло, что губы, не повинуясь хозяину, да неповоротливый до этого язы сами высказали мысль. От этого стало немного не по себе – избранник даже вжался в плечи.
- Скажи неправду – будет ложь, но сам тогда прощай, хорош! - продекламировал старик. – К вашему разочарованию, а, может, и счастью, я бы очень хотел узнать правду, юный воин – извиняй за недоверчивость. Уж прости, но обычно, когда тебя просят что-то сказать, отвечай верно, - закончил старейшина.
- По вашему повелению, почтенный Гуннар, - опередил рассудок Нила Роднур. – Воистину, у нас важная миссия. Не на юг мы направляемся, но туда лежит один из наших прокладных путей. Мы идем на запад, далеко на запад, и сейчас хотим добраться до Андуина, а после попасть в Ристанию. Далее дорога очевидна – через горы и Эриадор, Арнор, Хоббитанию...
- Хоббитанию, простите? – недоуменно прислушался Гуннар. – По-моему, вы это сказали...
- Не берите на ум, почтенный старейшина, - наскоро поспел Вестар. – Просто какая-то земля на далеком западе... Давайте лучше обсудим, куда их поместить. Роур вроде не пустит, Лоди тоже не гостеприимен...
«Странные у них имена, будто не с степях живут, а с севера пришли» - подумал Нил.
- Ничего, ничего, кто-нибудь да впустит. А ежели нет – так я им покажу, как гостя новоприбывшего в избу не пускать! – донимался старец. – Знаешь, Вестар, и мне последнее время не нравится такое обращение наших людей. Ну что они в себе возомнили, скажи на милость, что? Не то, что в былые времена... Толкуют, что, мол, неспокойные года наступили... Да только отговорки это все! Вот что я вам посоветую: если будут болтать, что, дескать, плохо всему миру, клянусь родными степями – это не так. Можете мне верить.
- Да в том-то и дело, что верим мы тебе, да не совсем, - отозвался Анорэл. – Хотя прошлые времена был даже страшнее, сейчас, видится мне, тоже сгущается тьма... Мы уже видели последствия, нам рассказывали, показывали, либо мы сами увидели, - нетрудно было догадаться, о чем припомнил воин.
- Но где же вы видели, чтобы были хоть очертания знакомой нам всем статной фигуры войны? – продолжал спрашивать Гуннар.
- Да хоть там, в Лихолесье... – ответил Нил и осекся – говорить об этом, видимо, было нельзя. Язык присох к небу, как липучка, и опять избранник почувствовал чью-то волю, вселившуюся в него. Кто-то вновь не хотел чего-то, только теперь предстояло не говорить, а держать язык за зубами.
Но, к счастью, Роднур успел что-то промямлить, именно промямлить, про вид темной армии. Правда, только то, что Делькор-Дур собрал орочье воинство, вооружил сотней тысяч копий и молвил: идите не все четыре стороны, грабьте и убивайте. Однако Гуннару и этого было достаточно. Он смежил глаза и недовольно, словно разочарованно покачал головой.
- Он зря надеется на повиновение наше, - еле слышно, с тенью сомнений ответил старейшина. – Он лишь зря тратит силы и количество войск. Степняки не обратятся в бегство и даже не отступят. Суммарно наша армия превышает полсотни тысяч, так что мы вполне можем себе позволить отбить удар, обрушившийся на нас, как ведро с холодной водой на голову, да простит меня степь...
- Но поочередно вас можно переломать, как прутики, – возразил Алтанир. – С каждым днем вы будете слабеть, а пока армия тьмы захватит все новые и новые поселения, она только крепнуть будет. Вам придется отступить, либо умереть в огне безжалостных факелов, что жгут леса и деревья.
- Нет, так просто нас не возьмешь! – старик крикнул так, что даже стражники прислушались. – У нас большое войско! Мы отобьем любой натиск! На родной земле путешествующий всадник может перебить отряд...
- А войско – всадника, - упорствовал Роднур. – И да, раз у вас так много сил, то укажите хоть поселение, где больше всего воинов.
- У деревни Дорвага – тысяча мечей, - чуть подняв брови, смиренно сообщил путникам Гуннар. – У меня – всего коло ста... Примерное число – двести, триста, может, чуть больше... Так что у нас еще маленькое селение, если сравнивать с другими. Эх! – старейшина непринужденно вздохнул.
- Как туда добраться? – задавал вопросы за вопросом дунадан.
- Лиг десять к югу – и увидите скоро большую горку, так сказать – ну, шагов четыреста подниматься. Слева другая, чуть меньше, меж ними – глубокая седловина. За ней – низина, там холм, а на нем поселение. Там больше бойцов, чем крестьян, запомните! – закончил он.
- А этот... Дорваг-то... какой из себя? – нескладно слепляя слова, спросил Нил.
- Его можно увидеть сразу, если сказать: «проведите нас к Дорвагу!». Он живет в большом, очень большом доме, не мне в чету, - Гуннар с сожалением оглядел скудный интерьер «избы» (хотя толкование этого слова многим оставалось непонятно). – У него там воинов близ него десяток, а носят все куда более качественную и добротную броню, чем у нас, - стражники невольно переглянулись, окинув завистливыми взглядами – было бы чему завидовать! – свои одежды.
- А кто сможет поднять все степное воинство? – всполошился Анорэл.
- Дорваг и сможет, - пожал плечами старейшина. – У него наибольшая власть в этих степях. Некогда его потомки и набеги дол-гулдурцев отражали, собрав всех, кого только можно. Он смог бы, но вряд ли кто присоединится к нему – это вот вряд ли... – Гуннар покачал головой.
- Но кто тогда? Вам ведь сейчас явно нужна защита... – начал было Нил.
- Мы не дураки, чтобы подвергать опасности наши поселения! – заорал старейшина так, что привстав с кресла. – Я знаю себя лучше, чем вы! Мы сможем постоять за нашу родину, слышите, сможем! – дальше он прохрипел что-то совсем несвязное.
- Прошу прощения, но мы, пожалуй, выйдем, - негромко, себе под нос буркнул Вестар, медленно пятясь назад.
Гуннар все еще бранился, борода нещадно болтыхалась в разные стороны, но мелкое движение руки все же значило, что они могли уйти. Аккуратно прикрыв за собой дверь, четырнадцать раздосадованных воинов вышли на улицу.
- Что он возомнил в себе? – не выдержал, как только они вышли, Грон. –Неужто думает, что может в одиночку остановить стотысячную армаду? Тогда он не старейшина, а просто самоуверенный, никого не слушающий болван! Вразуми его Дьюрин!..
- Нет, нет, что вы сразу кидаться на него? – остановил Алтанир. – Во-первых, не исключено, что сюда опасность не идет, а, следовательно, все боязни будут напрасны. Ведь все же говорили, что они пойдут на восток, по Глухоманью, а не Бурым Равнинам! Во-вторых, вполне возможно, что Гуннар еще не опомнился от предчувствия войны, и просто ненадолго «обезумел». В таком случае стражники и Вестар сами приведут его в чувство, - при этих словах воевода недовольно хмыкнул.
- Я конечно все понимаю, но, по-моему, нам сейчас предложили отдохнуть где-нибудь, - вмешался Нил.
Единогласно решив, что Вестар проводит их в какой-нибудь дом на передых после долгого пути, путники дружно стали рыскать по деревне. Однако долго ходить не пришлось – довольно скоро, минут так через двадцать - удалось отыскать совсем нежилое строение. Селяне утверждали, что хозяин его ушел еще два месяца назад, но жить тут никто не решался – тот строго-настрого запретил входить туда. Их новый друг, конечно, в эти сказки не верил, так что, хоть тут и пришлось поднатужиться – бревна аж вросли в землю – им удалось открыть дверь, уже без одной петли.
Дом степняка оказался куда как стар. Тут не осталось и следа какой-либо тряпки – зато пыль и соответствующий ей непроглядный мрак царил в помещении. Одна из деревянных балок, подпирающих крышу, просто свалилась на пол, упершись в почву через доски. Несколько бочек, кровать, стол и другие вещи были устарелыми и будто сгнили. На потолке, над которым должен был быть чердак, виднелись несколько дыр. Мутные стекла окон чернели от мошкары и грязи, дощатые стены так и слезли. Все это показывало, что в степи жилища быстро умирают.
- Ну вот и домик, в котором вы поселитесь, во всяком случае, кто-то из вас, - заверил Вестар. – У нас тут туго с жильем, но мы уж как-нибудь подыщем вам еще, если и этого не хватит... А так все путем: парочку гвоздиков вбить, руку приложить – и все готово будет, вот увидите. Но если вам не нужны хлопоты, то можете частью остаться у меня, а так могу и друзей попросить. Вам ведь только переночевать, верно?..
- Ну да, как бы так, - ответил Фтор, осматривая дом сожалеющим и понимающим взглядом. – Я бы предпочел остановиться у кого-нибудь из друзей твоих, Вестар, сын Дьярви... Кстати, имя твое мне напомнило нечто совсем не степное. На гномов похоже.
- Я тоже поселился бы у себя, окажись в таком положении, - ответил вое-вода. – Я знаю тех, кто мог бы позволить себе пребывание чужого человека. А что до имени – то я и впрямь не из рода степняков, как и почти все они сами. Я – человек Морского Народа.
- Человек кого? – хором изумились все, будто и не расслышали названия.
- Морского Народа... Ай да, потом расскажу. Сейчас не время... я вообще-то не для пустыни рожден, а для моря и плаваний. Я пытался выйти к морю, но ничего, к сожалению, не вышло... И потом попал в эту деревню, да уж и плохо помню – как, - глаза его чуть расширились.
- Кстати, а кто прежним хозяином дома был-то? – спросил Фтор, вцепившись в топор мертвой хваткой.
- Фурвен, - чуть прикинув, отвечал Вестар. – Он, пожалуй, тоже не из этих был... Но и не из моего народа, как помню. Много я про него не знаю, кроме внешности: высокий такой, с русыми волосами, резкими чертами лица. Думаю, он уже вошел в возраст сорока лет. Имя на эльфийское похоже, не правда ли? – вставил он секундой позже.
- Благодарю за ответ, друг, - проговорил гном. – А откуда он, ты точно не знаешь?
- Ну... чем-то он мне дэйловца напоминает, чем-то умбарца или меня самого, а, бывает, гондорца, арнорца и ристанийца... Короче говоря, сколько не болтай, а истинного его народа не сыщешь, - воевода пожал плечами.
- А в доме его что-нибудь ценное сохранилось? – буркнул как бы невзначай Фтор. – А то, может, мы могли бы прибрать к рукам...
- Совсем недавно кто-то сюда входил, по-моему, Сидрурн. Он забрал отсюда что-то, я в этом уверен, но точно не знаю, что. Это было примерно неделю назад, и, думаю, он ушел куда южнее этих мест. Говорил, что направится к могучему Дорвагу, но я вряд ли верю, что дойдет. Хотя на коне за пару дней доберется...
- И что он там сможет сделать с этим? – спросил Дорун. – Продать, может? И что это вообще такое? Может, действительно какая вещь ценная, а мы тут, лопухи, развесили уши и сидим-галдим!
- Что верно, то верно... И все же вас путь лежит туда, а поэтому я намерен поручить вам еще одно дело, пока это не разнеслось по всей деревне.
Вестар покрутил головой, смотря, нет ли кого поблизости. Затем, тихо захлопнув дверь, приставив в ней выломанную из пола доску и убедившись, что никто не подслушивает, шепотом завел:
- Там, в деревне Дорвага, у меня есть приятель, Агнастом кличут. Кое-что мне от него надо. Скажи, чтоб передал вам свой талисман – и пусть не спрашивает, что именно, сам знает. Он передаст вам его, а вы вернетесь сюда и перешлете, в свою очередь, мне. Поверьте, с этим связана длинная и неприятная история, и мне очень не хотелось бы рассказывать ее в стенах этого дома. Вы можете положиться на меня, и прошу, не отказывайтесь. Мне это дорогого стоит.
- К сожалению, мы не можем вернуться назад даже на два дня, - предупредил Алтанир. – За нами, кажется, назревает погоня. Мы не можем рисковать, так что придется тебе отправить кого-нибудь из твоих людей с нами, - маг покачал головой.
- Ну тогда я отправляюсь с вами! – разом изрек Вестар, уверенно глядя на путников. – Ни в чьи руки я доверять это не могу, и уж придется мне идти с вашим отрядом, если дозволите. Коли не разрешите – силой напрошусь.
Гномы замерли с открытыми ртами, как и хоббиты, остальные же спокойно глядели в сторону воеводы и ничуть не изумлялись. Даже Нил потерял способность чем-либо восхищаться – сейчас явно было не до того. Маг же попросту наклонил голову, и глаза его блеснули. Через несколько мгновений его бездонные зрачки уже впивались во взор Вестара.
- Мне была знакома резкость и самоуверенность Морского Народа, но чтоб до такой степени – этого я никогда еще не замечал, - Алтанир сурово высказал свою речь. – Уж что-что, а на такое они могут быть готовы. Ну что ж, раз друг просит друга, чтобы тот взял его в собой в путь, разве случалось такое, чтобы один не исполнял воли другого?.. – в сумраке заискрился набалдашник посоха. Только теперь Нил увидел его во всей красе: внешне похожий на обрубок дерева, а сам светящийся, приятный, завораживающий, он развеял мглу сумрака, хоть и был день. Среди безжизненной деревяшки вырисовывалась четкая фигура волшебного жезла.
- И ты пройдешь с нами путь до... Голубых Гор? – неуверенно, но уже чувству утвердительный ответ тихонько сказал Нил.
- Да, - послышался ответ. – До самого конца, или пока что-нибудь не случится. Моя воля и порядок поселения требуют забрать талисман и вернуться, но теперь я больше предпочитаю о пути. Еще с малого детства я мечтал отправиться в путешествие, и нередко воображал себя капитаном дальнего плавания. Это было вполне по мне – я ведь Морского Народа. Потом, в двенадцать лет, я сбежал из дому, из родной деревни. И вот – пришел сюда, стал воином, и через десять лет добился статуса воеводы. Но еще пару месяцев назад моя душа желала уйти в деревню Дорвага, и там уже вести службу. Одна половина настаивала на преданности исконному, хоть и не родному жилищу, но другая требовала добротных денег и уважения со стороны других. Никто не победил – и вот я сейчас, в эту минуту, решился. И будь что будет – моя судьба там, на речках, полях, лесах и морях! И я не хочу продавать себя за Дорвага, не хочу уходить и бросать, равно как и не хочу жить там. Моя дорога предрешена, и многое мне увидится на тропе просветления и чудес разных стран!.. Но это втайне, между нами. Договорились?
- Ну, раз так... – маг довольно покачал головой, и солнечный луч пробился сквозь напрочь закрытые ставни. – Пойдешь с нами. Пойдешь, и мы берем тебя. Согласны ли остальные?
Отряд молча кивнул, считая, что тут обойдется без лишних слов. Поняв друг друга, все поспешили уйти из пыльного неубранного дома. Фтор отел остаться и на что-то поглядеть, но его бесцеремонно подхватили двое широкоплечих гномов и дружно потащили от вросшей двери. Захлопнулась она отнюдь не так, как прежде – одна-единственная петля сделала свое дело. Кто-то из селян, как говорил Вестар, уже брался ее починить, но почему-то та все равно ломалась, несмотря на старания.
Выйдя из Фурвенова жилища, путники направились прямиком к дому воеводы. Выяснилось, что он был холостяком, его ничего не волновало, кроме собственного достоинства и жизни деревни, он гулял, где хотел. Это немного насторожило Бри и Санта, но никого больше по мнению других это было только к лучшему.
Его «изба» была такой же, как и другие: бревенчатая, чуть старая, с вырезанной головой птицы на высоте двенадцати футов. У стены стояла большая бочка, вероятно, с пивом. Большие вилы были воткнуты в землю длинными остриями. Дощатая широкая дверь распахнулась перед ними, и отряд толпой вошел туда.
Дом оказался просторным, в чету старейшине. Лестница без одной сту-пеньки поднималась вверх, на чердак. Здесь было чисто, будто кто все время прибирал, наводил порядок – даже северная башня позавидовала бы добротному пространству внутри. Кровать о четырех ножках – одна из них перевязана тряпицей – разместилась по левую руку. Справа был небольшой рабочий столик с табуретом, спереди – несколько вместительных ящиков с чем-то скверно пахнущим. Уже с дыры в потолке свисала веревка, не раз задетая сеном – тонкие соломинки так и проглядывались среди нитей.
Проводив людей на чердак, гномов и эльфа – к столу, мага и избранника к кровати, а хоббитов – туда, откуда доносился неприятный запах, Вестар пошарил в столе и нашел небольшой котелок и немного наспех сваренной похлебки. Тарелки отыскались довольно быстро, и вскоре наполнились горячим, исконно походным, но вкусным супом. Пар возносился над скудными овощами, поднимаясь наверх и расплываясь в мягких чертах воздуха. Путники вкушали дар Вестара – сытный обед.
- Ах, ну не прекрасно?.. – восхищался Брод. – Сколько готовил-то? Эх, походная старая похлебка!.. Не то, что те сухари, что мы с собой прихватили! Наконец-то настоящая еда, настоящая кровать, спокойная ночь без дозора – сколько мы этого ждали! Два месяца – можешь себе представить? С самого июня! О-оп! – ложка с булькающей жидкостью быстротечно исчезла во рту гнома.
- Да. Когда сидишь один-одинешенек в домишке своем, когда друзья работают, а ты отдыхаешь после славно исполненного долга – защиты деревни – волей-неволей возьмешь да и сваришь эту дребедень! – усмехнулся Вестар. – Это не то, что я умею на самом деле. Я был признан лучшим поваром, когда мы с отрядом моим шли через степи лиг четырнадцать на восток – вот тогда была настоящая благодать! А тогда, надо признать, меня уважали больше, чем ныне... – воевода тяжко вздохнул.
- Ну ничего, в наших глазах ты – один из лучших воинов. Уж во всяком случае лучше старейшины Гуннара, - фыркнул Грон, допивая неведомо откуда раздобытую кружку пива.
Когда остановившийся у степняков путники закончили есть похлебку, Вестар встал со своего места и зашагал от стола. Он подошел к сундуку, которого до этого было не заметить, и осторожно открыл его, достав из кармана маленький ключ и повернув три раза. Тяжелая дубовая крышка распахнулась, и на ладонях воина очутился недлинный клинок, чем-то смахивающий на даго. Красивая, изукрашенная рукоять будто переливалась цветами радуги. Так же блестел, окруженный красивыми золотыми узорами, крупный самоцвет – не меньше, чем в палец. На конце красовалось «яблоко» с четкими вырезанными изображениями меча, топора и копья. Гард сверкал аккуратными, притягивающими вырезками людей, бьющихся насмерть. Все эти маленькие детали было не различить, но одновременно они, только они как раз и виднелись. Клинок был украшен продольным рисунком в виде такого же меча, только поменьше. Два острых, как уже казалось, лезвия, прямо-таки впивались в кожу, словно уже касались избранника. И только его.
- Нил, - скромно, заикнувшись, проговорил он. – Хоть мне и неизвестна пока еще цель вашего похода, я уже начал догадываться, что ты – в этом пути далеко не последний. Я решил, в честь того, что вы меня взяли, подарить тебе этот меч. Он годами лежал у меня в сундуке, ожидая своего часа. Еще мой прадед завещал его мне, но я передаю его тебе, в знак благодарности и, главное, потому что так велит судьба. Нутром чую, что он тебе еще понадобится, и причем очень скоро... Вот, бери, - он передал в руки Нилу клинок.
И как только рука коснулась холодного железа, пальцы сжали позолоченную рукоять, по телу пробежала мелкая дрожь. Меч будто сам умел чувствовать! Удар прилива сил резко ударил в грудь, в глазах помутилось от чего-то странного... Вновь проблеск темного света сквозь завесу тьмы, бессмысленный, безысходный, пустой. Снова кто-то хочет проникнуть в разум... Но он не пройдет! Не пройдет, пока не разрешат...
- Благодарю тебя, о Вестар, воитель степей и воевода деревни Гуннара, - нашелся наконец Нил, опомнившись от минутного замешательства. – Этот клинок... он... он владеет несказанной силой, чуется мне. Еще раз спасибо, великий воин! – избранник поклонился.
- Я, в свою очередь, благодарю тебя, что подарок достоин такого отважного невысоклика. Эта была семейная реликвия, но я не побоюсь отдать его на благое дело, - глаза Вестара сверкнули красными огоньками.
Хоббиты нашли, чем позаниматься. Особо не устраиваясь в своем нынешнем жилище, где жил и Нил, что было не по настроению невысокликов, они сразу же вышли погулять на улицу – освежиться. И не менее быстро они нашли уголок для своих развлечений.
...На деревянном помосте с искусно вырезанными фигурками танцующих людей, увенчанным разными флажками, плясал вприпрыжку паренек. Одет он был в веселую, словно карнавальную одежду. Что он только не выделывал: скакал, прыгал, изображал кого-то из толпы, смеялся, орал на всю улицу какие-то песни, рассказывал анекдоты, горланил частушки. Вокруг него так и встал круг из людей, глядящих на эти выходки. Нередко кого-нибудь парнишка засмеивал, но никто не обижался, а выступление подбадривали воины лихими криками. Ни один не дерзнул прервать веселье, и парень делал все, что хотел.
В этот момент трое друзей гуляли и оживленно болтали, пока не заметили этого самого мальчишку. Никто из них особо не удивился – они все были мастерами этого дела. Один из них, что был повыше и широкоплечее, сказал, прищурив глаза:
- Ага, вот, значит, кто у нас тут водится – шуты гороховые. Ну да ладно, я в северной башне и не такое вытворял...
Нил, слабенько расталкивая прохожих, протискивался к помосту, на котором плясал парнишка. Несколькими ловкими движениями он вместе со своими друзьями подошел к самому близкому расстоянию, к какому только можно было. Огражденная разноцветной лентой маленькая «сцена» чуть не ходила ходуном от чудных движений. Слева к ней была приставлена лестница (подъем, можно сказать), на которой туда-сюда важно расхаживал пузатый, с большими усами немолодой мужчина в таких же карнавальных одеждах. Поредевшие усы, густая, с проблесками седины шевелюра.
«Так, значит, да? Карликовый бродячий цирк? Хм, как бы ни так... Ну ладно, развеселю этим крестьян, подниму в них веселье. От этого плясуна ничего не дождешься, не смешно даже. И что они так хохочут? Ух, ну я тебе покажу, парнишка... сам-то младше меня, никак».
Мысли враз погасли от резкого пыла, желания побыстрее убрать этого паренька с помоста и перейти на давно уже забытое им состояние – веселые стишки, мирная дорогостоящая кружка терпкого гондорского вина, пляски на деревянном столе, уже покосившимся в одну сторону... И хотя это были почти пустые воспоминания, старые забавы восстали в разуме, и память напряглась, вспомнив отрывки из прошлой, но уже утерянной жизни. Тяга к путешествием, зародившаяся в Ниле на седьмой день, все переменила – да и какой толк было бежать добрых сорок лиг назад?..
Неизвестно от какого чувства, но с кошачьей грацией и скоростью, из-бранник буквально перепорхнул через разноцветную ленту и оказался вблизи помоста. Толстяк аж подпрыгнул, но сделать уже ничего не смог – в мгновение ока необычный паренек, неведомо как оказавшийся здесь, очутился на сцене, ловко сбив «шута горохового». Ловкое движение руки стерло с его лица всю улыбку и истонченный смех – оказавшись внизу, на ступеньках, он только пытался что-то объяснить усатому мужчине. Однако тот ничего не слышал – он просто удивленно, и в то же время рассерженно смотрел на Нила. Желваки заиграли на скулах.
Тот уже успел что-то промямлить, вроде небольшого стишка, однако с большим усилием:
Защищал охранник крепость,
Проворонил все на свете:
Орки – глядь – и все разрыли,
След простыл вандалов этих.
Первое четверостишие было не очень веселое, однако по толпе прошел шорох еле заметного смеха. Усач в это время пытался протиснуться вперед, как и парень, прямо нырявший в стену восхищенных зрителей – но сделать уже ничего не мог. Затем Нил, увидев не очень обрадовавшихся крестьян, спел еще:
А охранник был не глуп,
Посылал с подмогой в город,
Были все чресчур довольны,
Засыпали деньги в ворот.
Это уже было поинтереснее – но все же избранник понял, что не всем нравится его стишок – некоторые склонили головы и устало наблюдали за губами. Приметив это, Сант нашелся, чем исправить положение. Тремя легкими прыжками он сразу же прыгнул на сцену и, откашлявшись, продекламировал:
Слова срывались с твоих губ
Как вал воды из сточных труб.
А голос – голос как вода,
Чей смрад запомнил навсегда.
Вот тут-то и раздалось дружное одобрение всего весьма и весьма густого кольца. На возгласы стали подходить все новые и новые селяне, а Бри тоже не хотелось ударить лицом в грязь. Он, «мягко» оттолкнув совсем уже потерявшего смысл всего представления толстяка, устроился на помосте, отодвинув немного друзей, и завел:
Знать бы хоббичье пивко!
Не устану повторять:
Лучше всех других оно,
Ваше и не вспоминать!
Эх, вкуси природы вкус,
И не провались во смех.
И мотай себе на ус -
Пиво наше слаще всех!
Да смотри, не прогляди,
Чтоб не выдул все сосед,
Знать бы хоббичье пивко!
Лучше бочек в мире нет!
Толпа, собравшаяся вокруг помоста, да еще не полностью - с других участков народ сюда стекался – хохотала, что было мочи. Порыв веселья встрял в душах, словно опьянение, ясно отобразившись на лицах. Нередко раздавались приглушенные всеобщим гамом неразличимые слова, какие-то бессвязные предложения.
Вдруг Нила окликнул какой-то очередной селянин, собравшийся, видимо, тоже поглядеть на представление и ходивший вокруг толпы туда-сюда. Сперва избраннику показалось, что это зовут не его – а мало ли, может, показалось. Но с каждым выкриком голос становился все зычнее и четче, так что после сомневаться уже нельзя было. Бывший стражник ступил с помоста, чем крайне удивил двух хоббитов, в это время певших уже поднадоевшую песенку.
Мимо ушей пролетело несколько тревожных вопросов, но прошла пара мгновений, и объявленный «шут гороховый» скрылся среди галдящего круга. Все были так увлечены прослушиванием очередного стиха, что уже и не замечали недавно на свой лад кричавшего смешные шутки Нила – лишь некоторые слабо кивали и что-то произносили напоследок. Ходившие вокруг старики лишь качали головами, уныло взирая на потеху.
Избранник тем временем достиг цели. Перед ним стоял высокий, одетый в простую деревенскую одежду воин лет тридцати. Частая щетина и короткие усы подмечали заметную неопрятность. Пальцы сжаты в кулаки, скулы нервно сжались, глаза ожидающе и безумно уставились на Нила, говоря немым взглядом что-то неясное, но явно предупреждающее. Мельком окинув кожаную куртку, подошедший успел высмотреть на груди мелкий значок в виде черного трехзубчатого шлема или короны.
- Ты Нил, я знаю – и не надо мне ничего говорить, - быстро уронил человек, опередив опешившего избранника. – Следуй за мной. Мне надо кое о чем попросить тебя, - рука разжалась, из нее выпала сжимаемая горстка песка – мужчина облегченно вздохнул.
Бывший стражник не успел даже сказать что-нибудь, хоть «бя», как его подхватили крепкие ладони, судорожно сжимая плечи. Хватка казалась не-бывало сильной, будто не они, а властная железная длань притронулась к Нилу, да еще как притронулась – хотелось закричать, но чья-то воля не позволила. Неужто опять Черный Ужас?.. От одного имени его становилось плохо.
Воин вел избранника по глухим дорожкам, узким тропкам, которые жертва довольно отчетливо вспоминала, будто уже это когда-то было... И совсем недавно, когда они только прибыли в деревню. Быть может, они ведут к дому старейшины?.. Однако двое направлялись не в центр поселения, а куда-то поодаль, на окраину. Стали рисоваться перед глазами деревянный частокол и крупные граничные холмы. А вот и... жилище... Фурвена.
Одинокий, никому не нужный, проклятый и покошенный, он стоял среди поросли травы – дом степняка. Стоял, будто еще постарев за эти несколько часов: окна забиты досками, но усерднее, чем прежде, крыша пробита в нескольких местах, громадная лестница спускается с самого «карниза». Дверь на одной петле крепко прижата к стенкам, но чуть сдвинь – и упадет.
Хруст открываемого засова, звяканье чего-то железного – и избранник стоит на пороге входа в заброшенный дом. Нил невольно попятился, вспомнив, как темно и пусто внутри, сжался. Ему почему-то было очень страшно, и в то же время интересно - что там, за дощатой стеной?.. Неужели там есть что-то такое, что притягивает его?..
- Ну вот и пришли, - твердо сказал воин, немного разжав хватку бульдога. – Теперь ты заглянешь туда и вытащишь то, что мне нужно. Ты меня понял?
Язык присох к небу, не поворачивался буркнуть что-нибудь в ответ, хотя бы то самое «бя». Нилу показалось, что сейчас он стоит, как преступник перед казнью, и смотрит в черноту, что ему уготована... Неужто все так и будет? Вдруг там ловушка, а его сюда так легко заманили, одним выкриком?.. Ну уж нет. Пусть даже и ловушка – он сможет выбраться. Не в первый раз убегать, на что только силы есть, от негодяя, схватившего тебя. Но воля враз пропала, как будто ее и не существовала. Был только этот мир, только законные слова, и все, больше ничего...
Бывший стражник легко повиновался и шагнул в дом.
Вновь темное помещение, куда более страшное, чем в прошлый раз. И не только – вдобавок еще и таинственное. Крайне неприятную для него обстановку ощущал Нил, но было куда лучше сходить и проверить, это, а иначе окажешься не лучше трусливого хоббита. И не хуже, впрочем: если сумеешь убежать, уже какое достояние...
- Принеси мне блестящую штучку, что будет где-нибудь там. Да поживей, - воин хрипел, точно бранившийся на все лады гном.
Медленным спокойным шагом Нил вошел в дом. Дом, напоминавший ему о чем-то важном, давно случившемся, но очень важном... Все четче он интуитивно ощущал появление чего-то злого, противного клубка тьмы, затаившегося наверху... Наверху, но не в небесах, нет – на земле, в этом доме... Нет, это правда – и скорбная, она становилась все правдивее. Неужто действительно тьма?.. Неужели снова та самая сила, чье пребывание долго скрывала мутная завеса, появилась здесь, объявив себя убийцей?.. Что-то сейчас немедля должно было произойти, избранник это знал... видел... нутром чуял.
Воин, сопровождавший его, куда-то пропал. Нилу невольно вспомнился его значок – трехзубчатая черная корона. Кто это такой? Что тут его ожидает? Как все повернется?..
Нила никак не оставляла мысль о загадочном предводителе всех Темных Армий. Теперь он видел его воочию, уже видел, и страшился теперь каждого шороха листвы. Боязнь его не успокоилась, тревога не прошла, думы не увязли в прочих раздумьях, теряясь в бесконечных архивах – все встало на свои места, по полочкам. Теперь было ясно, чем подчиняет себе орков Дол-гулдур и Делькор-Дур, и стало прямо-таки страшно. Мысли отступили перед могучей силой, затуманивающей все остальное. Нельзя было думать о чем-то, представлять себе, когда находишься рядом с Тьмой – надо лишь инстинктивно повиноваться ей, и только ей смотреть в глаза, не чьим-то там помыслам и чуждым мыслям. И от этого становилось тошно – ведь тогда Тьма фактически управляла Нилом, а сопротивляться было невозможно.
Все страшнее становились результаты двухмесячного перехода через степи. Многое узнали странники, но многое и пропустили мимо ушей – одно только знание, что стотысячная армия Дол-Гулдура спешит разбить лагерь, уже усугубляло положение, и без того остававшееся трудным. Терять им было нечего, только свою неразрушимую крепь, а вот отряду… у отряда был избранник, теперь вникнувший в суть своего предназначения, и не меньше, чем другие, осознававший то, что поручено ему совершить. Орды дол-гулдурцев крепли с каждым днем, а вот тринадцать путников, несмотря на победу – или бегство? – близ Каменистой речки, могли быть в легкую захвачены превосходившим войском.
Более четырех дней шли они по нескромному, даже щедрому полю. Начинались степи, но тут была и доля владений Ристании – то есть вспаханные поля. Путникам оставалось не меньше недели пути до Андуина, где они могли перебраться на другой берег. Но без внимания не остались и степные кочевники, рыскающие на Бурых Равнинах – каждую ночь выставлялся дозор из двух человек. Опасность подстерегала их на каждом шагу, и они знали это.
На утро пятого дня, туманного и сырого, стоявшие настороже гномы со-общили, что под пять часов, когда солнце только-только всходило, они заметили некое существо, бежавшее по голым холмам шагах в пятидесяти от стражи. По описанию Фтора и Брода, дежуривших в то время, он выглядел как костлявое животное, обтянутое тонкой кожей. Неизвестно, кто или что он был, но, как уверяли гномы, крайне неприятное и скользкое.
- Мы, к сожалению, не смогли понять, кто это, как и поймать, - говорили друзья. – Но честно – он выглядел ужасно. Будто пес, словно кой зверь. Подтверждений нашим словам, думаем, нет, как и следов близ нашего ночлега – наутро мы все обыскали.
- Так, значит, следов на траве и земле нет? – вопросительно кивнул головой Роднур. – Но чем же мы тогда можем подтвердить твои слова? Вдруг это тебе почудилось?
- А вы верьте нам, - спокойно проговорил Брод – мы вам не станем врать. А почудилось… может и почудилось, но если и так, то наяву. Мы не смыкали глаз всю ночь, я честно говорю.
- Вертим круг без точила, - махнул рукой Дорун. – Они будут всячески уговаривать вас в правдивости своих слов, такой уж мы народ. И не пробуй переубеждать, - добавил он, посмотрев на дрогнувшие губы дунадана – а то он может и рассердиться. Вообще истый гном врать не станет, раз уж видел что-то – зачем ему это делать, тем более другу нашему?
- Я просто говорю, что им могло это показаться, - ответил Роднур убеждением на убеждение. – Я вел знакомство с одним гномом, и от него я многое узнал – в том числе и о стойкости твоих братьев, Дорун, - он взглядом показал на Фтора и Брода. – Я не сержусь, но мне кажется, что это был сон, либо кои чары…
- Вздор! – встрял в спор Грон. – разговор окончен – нечего тут болтать. Он все видел – и сказал, что видел, а уж правда ли это – не в наших силах разбираться. Следов-то нет, а признаться, он все равно не признается!
- Не убедится в этом, - поправил Дорун, подняв брови, как в удивлении и выражении простоты и открытости души.
Роднур нахмурился. Губы его сошлись в тоненькую нить, глаза чуть по-блескивали.
- Ладно, оставим это. Все равно идти еще недели две, а мы тут рассуждаем, - он недовольно встал. – Лучше бы собирались да шли. Вишь какое утро-то плохое – не пройти. Хотя внизу болот нет, местность пустынная и ровная – я заметил это только когда мы вышли. Да и холмов и прочих препятствий пока не наблюдается, - заключил он.
- И очередная орочья армия тоже? – покосился на него Анордел. – Нет, уж лучше быть настороже. Я много повидал на своем веку, и немногое знаю о здешних местах. И нападения степняков тоже тут случаются. Так что на ночь надо выставлять охрану безоговорочно – мы один раз уже побывали в клещах у орков.
- И не хотим повторять этого, верно? – встрял Нил. После небольшой паузы он произнес. – А какого ваше мнение насчет Дол-Гулдура? Вы сами видели его вместе со мной, своими глазами.
- Если бы не маленький избранник, то мы точно угодили бы в ловушку, - проговорил Алтанир. – Но он слишком любопытный, чтобы по каким-то причинам не рассмотреть то, что зовет его.
- Ну, лично меня удивило все, - первым сказал эльф из Лориэна. – И не удивительно. Эта чертова армия уже собралась и наверняка уже идет на восток! Не остановить их – это значит предать лагерь, - он взглянул на дунадан. – Десятитысячная армия сотрет их в пыль. Но мы можем так и долг не выполнить, - он прошелся вокруг других. – А это значит, мы слабы. Уж лучше идти к Голубым горам, чем обрекать себя на верную смерть в самой гуще. Вы как, согласны? – он оглядел всех остальных.
- Я – да, - заявил Анорэл. – Если наш долг зовет нас, то я не могу отказать тебе.
- А ты, славный воин Утор? Неужто и ты хочешь бросить свою… родину, можно сказать?
- Я за вас, эльф и дунадан, - отозвался он. – И как бы горько не было это говорить, но дни лагеря сочтены. Нету больше тех славных дунэдайн, что правили людьми давным-давно, а нынче и вовсе ничего нет. Они сотрут с лица земли последние воспоминания о нас. Однако неужели они обратят свой гнев на Нуменор?
- Значит – да, и я – за всех вас, - громко продекламировал Роднур. – С самого начала жизни я думал, что нельзя предавать родную землю, так, где ты живешь, работаешь и сражаешься. Но теперь уверен – если того велит судьба, то надо идти за ней, - он закончил речь, негромко откашлявшись.
- Ладно, порешили на том, - закончил Алтанир. – Но что с Дол-Гулдуром? Он ведь тоже не дремлет. Главное мы увидели – существенного там, кроме сбора армии, ничего не происходит. И назгулов вроде нет, и Делькор-Дур куда-то улетел на… на нем. Может, тайна где-то в другом месте?
- Слишком внушающие несокрушимые бастионы, чтобы поверить в это, - тихонько нашел единственные подходящие слова для такого случая Нил. – Может, мы просто упустили тот момент, когда Черный Ужас впитывал силу в металл для ковки клинка?
- А что, это вполне возможно, - поддержал избранника Брод. – Только как тебе удалось догадаться об этом? Неужто ты научился красноречиво говорить? – ухмыльнулся он.
- Это было нетрудно. Но сейчас задача стоит в том, как бы не допустить прохода армии через степи к лагерю и вообще востоку, на соединение с его ратью, - серьезно заметил избранник.
- Можно отправить кого-нибудь с посланием и предупреждением. Кони у нас есть у каждого, так что это вполне выполнимо, - высказался Анорэл, слезши с лошади.
- Весьма опрометчиво, - не согласился Роднур. – Как бы нам не попасть в ловушку...
- Тогда наш отряд разделится, - опередил Анорэла Утор. – Один всадник может напороться на сотню, и тогда всему нашему предупреждению конец. К тому же, войско Дол-Гулдура идет скорым бегом, останавливаясь лишь раз в два дня. Мы не успеем.
- А если успеем? – прервал негромким басом Анорэл. – Мы ведь можем надеяться на удачу...
- В том-то и дело, что нет, - спокойно отстаивал свое мнение Роднур. – мы не можем так рискнуть. К чему это тебе? И не ты ли поскачешь туда? - закончил он.
- Давайте лучше перестанем спорить, все равно ничего сейчас не решим, - мудро предложил Нил. – Разговор начался не с этого. Мы сможем продолжить беседу, когда остановимся на передых. А сейчас мы должны выступать. Давайте, готовьте мешки! – и с этими словами он подошел к своему пони. Другие также последовали его примеру.
Солнце перевалило за полдень. День стоял солнечный, что предвещало утро. Шли уже с пять часов, так что решили сделать привал. Выбрали место на высоком холме, что возвышался среди поля на добрые двести саженей – почти гора. Каменистым сверху склон чем-то ее и напоминал, но ниже и совсем на вершине была густая зеленая трава, совсем не похожая на привычную степную. Деревца редко попадались на плоской площадке вверху, образуя что-то вроде круга. С него было видно всю окрестную даль до горизонта – пшеничный покров и больше ничего.
Порядочно много отдохнув и хорошенько поев, насытившись вдоволь, они продолжили путь. Лето было теперь обусловлено: жарче, приятнее, словно тучи ушли куда-то на Восток, где по-прежнему громыхал ураган Мордора. Юг не переставал соблазнять заманчивой далью пустынных равнин, которые, собственно, только и виделись.
Путники шли конным ходом половину недели, копыта не переставая сту-чали о землю. Тяжело навьюченные хоббитские пони, легкие дунаданские скакуны и кони эльфа с магом иногда уставали, так что приходилось нахо-дить хоть какой-то оазис среди бескрайней пустоши. Он встречался – сухой и невзрачный, с блеклой иссохшей желтой травой – не в чету даже степным растениям. От такой еды животные набирались малыми силами.
Приходилось идти по три часа, ибо больше не могли продержаться хоббиты. Из-за них порой приходилось останавливаться, дабы дать небольшую передышку. Бри, как ни старался, выдул все свои запасы воды. Речушек поблизости не было, как на его родине, и другие давали ему своего напитка – под тщательным надсмотром, конечно.
В таких днях путешественники провели еще пару дней, пока не попалит в беду, из которой было нелегко выкрутиться.
Отряд шел обычным строем. Впереди – опытные Анорэл и Роднур, чуть ближе к центру – Алтанир и Утор. Гномы прикрывали с боков, хоббиты с Нилом в центре, лучники замыкали шествие.
Вдруг избранник почувствовал какую-то опасность. Вновь Делькор-Дур? Нет, грубее, но и чище орков. Возможно, что люди... но какие люди тут укроются, в степи, где трава-то по щиколотку? Нет, что-то другое... Люди, определенно они, но где скрыться здесь?
Внезапно с двух сторон, прямо на гномов, выскочил добрый десяток воинов, вооруженных до зубов. Все вмиг привели в изготовку свои мечи, хоббиты навострили короткие клинки, Нил – кинжал, оставшийся у него после столкновения близ Каменистой речки. Анордел в свою очередь уже успел всадить стрелу в плечо одному из нападавших.
На них избранник рассмотрел одежду, обычную для степняков: нечто вроде сухой поношенной рубахи на теле, сапоги на ногах, туго завязанный, нечасто подшитый серебром пояс, грубые ножны для кривого меча, край дырявой кольчуги, слабые наплечники и наколенники. Шлемов на воинах не было – что странно для таких бойцов. Вояками они, как видно, были неопытными, тактики и стратегии не имели – разбойники, только и всего. Но Нил не унимался вопросом – как они тут появились?..
Один из бойцов рухнул наземь. Послышался скрип, лязг мечей – все смешалось в единый гул сражения. Человек сорок против отряда – да уж, невелико превосходство. Двух зарубил Роднур, двух – Анордел, еще одного ранил Нил, сбил с ног очередного степняка Анорэл. Авангард чуть отступил, но тут же хлынул обратно, как волна на море. Ощетинившись короткими копьями и ятаганами, плотный строй врагов приближался.
И тут выступили гномы. Размахивая огромными топорами, они рубили все вдоль и поперек. Нил только и видел, как взлетают секиры над закованными в броню широкоплечими воинами, и ныряют обратно вглубь столкновения, взяв с собой одного из противников. Шесть воинов потеряли разбойники.
Однако как раз тут-то и проявили они себя. Клин врезался в гномов, и те едва выдерживали напор, изо всех сил сопротивляясь натиску, ломая древки о лезвия. Не было сейчас у них мифрильного доспеха, что спас бы в роковой час, не было и мощных топоров, чтобы прорубить сталь. А хорошо бы!..
Среди толпы нашлась и пара лучников. Они метко выстрелили, попав одному в грудь? Хоть стрелы и отскочили от стальной брони. Однако эльф и иургвайт стреляли еще лучше – стрелы так и разили врагов в горло, лоб, плечо. Те только успевали отклоняться, а кому не повезло – не надо было драться и нападать. Еще семеро полегли от роковых наконечников.
Нил в стороне тоже не остался. Когда в центр отряда протискивался кряжистый, с большими мускулистыми руками степняк, он вонзил в кисть руки свой кинжал. Из пробившей насквозь раны потекла тонкой струйкой липкая кровь. Боец завопил, как резаный, и поспешил убраться в тыл своего отряда. На месте него возникли еще двое, но клинкам хоббитов сегодня везло – они щедро обагрились.
После потери половины засады и тяжелого ранения другой половины, предводитель степных вояк вышел вперед. Его смуглое узковатое лицо по-крывали тонкой сеткой морщины. Щетина виднелась на подбородке, нос загнут книзу, брови вразлет. Волосы, густые и русые, спадали на закрытые латами плечи. Правая щека была сильно поцарапана. Карие глаза с глубокими зрачками внимательно смотрели на путников. Хитроватый взгляд не сходил с его лица. На вид ему было не больше сорока лет – расцвет сил.
- Я – Вестар, сын Дьярви, воитель степей и командир над ними, - сказал он на всеобщем языке, однако с небольшим глухим акцентом, с тенью презрения и унижения обвел свой отряд взором воина; злобный досадливый блеск не сходил с его глаз, губы нервно сжались. – Я пришел к вам, надеясь перехватить вас, тринадцать храбрых воителей. Я хочу договориться с вами, дабы не терять еще больше своих воинов. Нет, не стоит, - спокойно посмотрел он на Брода, который вскинул топор – я не причиню вам зла. Я лишь хочу, чтобы вы не обескровили последнюю мою надежду на выживание в ненадежных пустынях, - он с гордостью, но и с обидой глянул на пустоши Глухоманья.
- Откуда нам знать, чем ты отплатишь нам? Может, разойдемся на все четыре стороны, и оставим эту ссору? – вскипел Дорун.
- Это ни к чему, ибо я уже понес утрату, дерзнув напасть на вас, - немного нахмурив брови, проговорил Вестар. – А воины мои прямо-таки врутся от желания надавать вам сполна, но, как видите, удерживаю, - он с железной ноткой бросил несколько невнятных слов стоявших позади него.
- А как с оплатой? – настаивал гном. – Мы тут что, свою голову за ваше нападение отдавать должны? Ну, извините, - он навострил лезвие. Ему на-встречу послышались недобрые возгласы и несколько обнаженных даго.
Внезапно что-то звякнуло. Тетива невольно заскрежетала, как старая ве-ревка. Ловко и быстро пущенная с хорошим прицелом стрела летела на-встречу гному, ядовито обострив наконечник, зияющий от света жаркого солнца своими зубчиками. Украшенный золотым сложным, переплетающимся узором, тонкое древко язвительно разрезало воздух, блистая белым оперением на конце. Никто не понял, откуда летит она.
Однако Вестар оказался еще быстрее. Мигом выставленная против мгновенной смерти широкая защита приняла на себя удар. От щита щедро разлетелись в стороны щепки от резкого движения – стрела остановилась, хоть и насквозь пробив непрочный деревянный заслон и выставив зеленое от яда острие с яркими сверкающими украшениями.
- Отравленная стрела, значит, Оттар? – медленно повернул он голову к своему строю. – Ну не стыдно ли?.. Лучший стрелок в отряд, непревзойденный боец, хороший воин, а так себя ведешь. Нет, надо переучить – слишком распоясался, - и в этот миг он аккуратным движением вынул стрелу из дерева.
Толпа резво загалдела, также призывая к приемам боя. Свистнули тетивы, но были тотчас же остановлены другими. Поднялось вверх несколько коротких копий, ятаганы заблистали дурными отблесками.
Но Вестар, вождь степняков, сразу же заткнул всем рты. Взлетели вверх и умолкли голоса, сопровождаемые яростными кличами, хоть и тихими.
- Так, о чем мы... – с осторожностью проговорил он несколько другим тоном. - С оплатой как? Да легко! Раз вам недостаточно наших потерь, - при этом он нахмурился – мы даем вам возможность отдохнуть у нас. Вы расскажете нам о своем пути, а мы, в свою очередь, угостим вас нашими лучшими блюдами и примем на ночлег, - Вестар неловко опустил голову.
- Но что за ночлег, вразуми меня Дьюрин! – вмешался Грон.
- Какой есть. Во всяком случае, пройдемте со мной. Старейшина нашей деревни разрешит вам пребывать у вас в гостях. Давайте, поторапливайтесь, - он махнул рукой.
Нил даже не успел удивиться, где здесь может располагаться деревня. Пройдя не более лиги на конях и пешком – как отряд воинов степи – они очутились на невысоком пригорке. Никто особо не восторгался, но и не оставил равнодушия тоже – за крутым склоном находилось небольшое поселение. Как ни странно, оно было надежно спрятано от ветров и прочих неприятностей – нападений других, например – холмами и скалами. Вроде бы было незаметно, как в горку поднимаешься, но дойдешь до конца – и смотришь вниз, футов на сорок вниз, на деревянные маленькие домишки. А ежели переступишь порог всхолмья – сразу кубарем вниз, на крупный склад сухостоя и бревен.
Небольшие уютные жилища были построены из дерева, большей частью какого-то темного. Их было много числом, не меньше ста. Посреди деревни, что виделась как на ладони, был большой круг без построек. Посреди него возвышался высокий столб – футов так в тринадцать-пятнадцать – а на вершине – нечто вроде... вырезанных деревянных голов, что ли... А под ними – надписи на неизвестных рунах. Вокруг него мельтешили люди, а кругом было навалено сено или что-то вроде.
Поселение было заполонено сплошной работой. Туда-сюда шныряли телеги, возы, лошади. Небольшие навесные строения (будто магазин или что-то еще) так и кишели в тесных улочках. Не было и следа дорог – все устилал толстый слой крупного песка, иногда виднелся гравий. Около границ – перекатных холмов – стояла малочисленная стража, не больше десяти человек по всему периметру. Остальные воины просто ходили на улицах.
Трактиров тут видно не было, по чему Нил сразу догадался – сюда никто, кроме самих степняков, не входит. Надежно укрытый маленький городок идеально подходил для базы военных действий. Вот только простого люду было больше, чем бойцов: не меньше тысячи крестьян и мирных жителей ходили взад-вперед по тропкам между строениями.
- Вот, наша деревня, раз не верите, - учтиво указал рукой Вестар на до-мишки. – Можете пройти вниз и располагаться, где хотите, - он махнул рукой и что-то прокричал стоявшим снизу степнякам.
Кверху мигом была подтянута лестница, и отряд спустился к деревне. Бегло спросив пропуск, старшой пропустил три дюжины людей. Однако на гномов, эльфов и невысокликов спрос был побольше, так что лишь недолгими уговорами Вестара они зашли, наконец, в поселение.
Почувствовав обстановку маленьких домиков и узких улочек, Нил наконец смог кое-как освоиться в эдакой атмосфере. Почти все люди здесь были смуглыми, как харадрим, но в то же время похожие на обычных северян. Носил оружие едва ли каждый десятый. Видимо, главный отряд сейчас входил в деревню. Все приветствовали строй громкими восклицаниями, на путников же глядели отрешенно и мрачно.
- Мы идем к дому старейшины, - пояснил Вестар. – Он сам вам все скажет и спросит тоже сам. Чтобы войти в поселение, нужно непременно с ним поговорить. Он не оставит к вам равнодушия и, может, даже разрешит переспать ночь.
Всем сразу же стало легче. Хоть какой приют в месяце скитаний по пус-тошам, наконец-то они пришли в настоящий дом, где будет гореть очаг, где будет тепло и уютно, как в башне... Нет, в северной крепи было даже хуже. Здесь веяло жаром, а там... хоть и лето, а все же холодно и сыро.
Этим самым «домом старейшины» оказалось небольшое бревенчатое, сложенное на скорую руку жилище. Двускатную крышу покрывала глиняная коричневая черепица. На высоте красовался охлупень с вырезанным из дерева орлом. Рядом с входом валялся пук сена, несколько вил и лопат. Подбитая досками дверь, скрипя засовами, распахнулась навстречу приветственным словам Вестара. На пороге показался молодой мальчишка, примерно тринадцати лет отроду. Волосы его были растрепаны, в руке он держал малюсенький мешочек.
- Кнуд, проводи нас к старейшине Гуннару, - раздался повелительный голос командира степных воинов. Все они сами разбрелись кто куда: кто по домам, встречать теплый, знакомый и милый сердцу очаг, кто поговорить с друзьями о добыче и происшествии с путниками.
Парень открыл дверь наполовину и впустил в дом отряд. Он оказался весьма пустым изнутри: близ дальней стены возвышалось деревянное кресло с искусно вырезанными подлокотниками. На полу, устеленным широким и длинным ковром, виднелись щели неровно сложенных досок. На самом изделии ясно вырисовывалась фигура человека с навостренным копьем. Напротив стояло нечто большое и темное, жадно раскрывшее пасть, из которой полыхал огнем. Тени били в жуткой картине, но одновременно и притягивали многие взгляды. Гномы так и ухнули.
Пред ними восседал на «троне» обложенный бременем лет старик, оказавшийся старейшиной Гуннаром. Борода, узкая и длинная, ниспадала на широкую, когда-то знавшую мужество шею, плечи строго ссутулились. Сгорбившаяся фигура внешне выглядела как уже чуть не мертвый старец. Но в лике проглядывалась давно забытая теплота, и взгляд маленьких голубых глаз был все еще живым и страстным. Справа и слева стояли два стражника в кольчугах до колен и слабой курткой. В руках они держали короткие копья.
- Привет тебе, воевода Вестар, и тем, кого ты привел за собой, - прошамкал Гуннар. – Надеюсь, вам понравится у нас, - он обвел холодным, пусть и дрогнувшим и старческим взором тринадцать странником. – Я не знаю ваши имена, но, думаю, мне дозволено спросить вас, откуда вы пришли и зачем и куда направляетесь. Знайте, что я, даже не ведая о вашем появлении, оказал вам услугу принять вас в своем доме – почтите это за добро, - он чуть выпрямился, но все же выглядел древним.
- Привет и тебе, старейшина Гуннар, владыка нашей деревни и окрестных степняков, - Вестар сделал низкий поклон, на что сидящий на кресле ответил кратким кивком. – Путники двигаются на юг, как мы видим, и забрели сюда, к нам. В результате нападения и поражения мы потеряли больше пятнадцати бойцов, среди которых Гест, Магни и Варди...
- Варди!.. – выдавил внезапно один из стоящих стражником, бросив копье и охватив руками голову. Казалось, он в сокрушенном состоянии, и будто не может совладать с собой. – Варди... – еще раз пропыхтел он. Потом уже сорвался на хрип. – Варди!..
- Не печалься, друг мой Одн, - мельком взглянул на того старец. – Еще не все потеряно. Они унесли их жизнь, но это была плата за желание наше захватить ух и убить, - он направил свой взор в сторону Вестара и путников. – К сожалению, мы сами ответственны за наши неудачи.
Однако явнее недовольство Гуннара не осталось незамеченным. Брови резко сошлись, глаза нахмурились, помрачнели, будто бездонная пещера, взгляд потерял тепло и стал пронзительным. Второй же страж также остался неравнодушен: древко ударило о пол, губы слегка дрогнули.
- Старейшина прав, Одн, - вмешался Вестар. – Мы сами ответственны за наши действия. Они лишь защищались... хоть и не исключительно защитой, - он бросил суровый взгляд на путешественников.
- Но оставим это, - проговорил Гуннар. – Что и когда привело вас в наши края, дозвольте узнать, почтенные?.. Мы не пропускаем через свои земли каких-то проходимцев, тем более, если не знаем, кто или что это.
- Позвольте представиться, конечно, - молвил маг. – Я Алтанир, это Бри и Сант, - он указал на хоббитов - это Нил, - чуть подергав, ему удалось вывести того вперед – это воины-дунэдайн Роднур, Утор и Анорэл, - он глянул на троих бойцов – здесь также наши непревзойденные лучники -Акт Манлэ и эльф Анордел – те низко поклонились – а это, самые последние, четыре гнома – Грон, Брод, Фтор и Дорун.
- Почему я последний?.. - чуть слышно, прямо под ухом избранника прошипел обиженный голос гнома.
- Итак, путники, куда вы направляетесь и зачем? Мне очень хотелось бы это узнать, может даже просто из любопытства, - вопрошал Гуннар. – Ночлег вам обеспечен, но обсуждение обстановки сообща не помешает, - он коротко кивнул.
- Ну тогда... вам правду говорить? – спросил внезапно для себя Нил. Он не хотел буркнуть что-то себе под нос, но как-то так вышло, что губы, не повинуясь хозяину, да неповоротливый до этого язы сами высказали мысль. От этого стало немного не по себе – избранник даже вжался в плечи.
- Скажи неправду – будет ложь, но сам тогда прощай, хорош! - продекламировал старик. – К вашему разочарованию, а, может, и счастью, я бы очень хотел узнать правду, юный воин – извиняй за недоверчивость. Уж прости, но обычно, когда тебя просят что-то сказать, отвечай верно, - закончил старейшина.
- По вашему повелению, почтенный Гуннар, - опередил рассудок Нила Роднур. – Воистину, у нас важная миссия. Не на юг мы направляемся, но туда лежит один из наших прокладных путей. Мы идем на запад, далеко на запад, и сейчас хотим добраться до Андуина, а после попасть в Ристанию. Далее дорога очевидна – через горы и Эриадор, Арнор, Хоббитанию...
- Хоббитанию, простите? – недоуменно прислушался Гуннар. – По-моему, вы это сказали...
- Не берите на ум, почтенный старейшина, - наскоро поспел Вестар. – Просто какая-то земля на далеком западе... Давайте лучше обсудим, куда их поместить. Роур вроде не пустит, Лоди тоже не гостеприимен...
«Странные у них имена, будто не с степях живут, а с севера пришли» - подумал Нил.
- Ничего, ничего, кто-нибудь да впустит. А ежели нет – так я им покажу, как гостя новоприбывшего в избу не пускать! – донимался старец. – Знаешь, Вестар, и мне последнее время не нравится такое обращение наших людей. Ну что они в себе возомнили, скажи на милость, что? Не то, что в былые времена... Толкуют, что, мол, неспокойные года наступили... Да только отговорки это все! Вот что я вам посоветую: если будут болтать, что, дескать, плохо всему миру, клянусь родными степями – это не так. Можете мне верить.
- Да в том-то и дело, что верим мы тебе, да не совсем, - отозвался Анорэл. – Хотя прошлые времена был даже страшнее, сейчас, видится мне, тоже сгущается тьма... Мы уже видели последствия, нам рассказывали, показывали, либо мы сами увидели, - нетрудно было догадаться, о чем припомнил воин.
- Но где же вы видели, чтобы были хоть очертания знакомой нам всем статной фигуры войны? – продолжал спрашивать Гуннар.
- Да хоть там, в Лихолесье... – ответил Нил и осекся – говорить об этом, видимо, было нельзя. Язык присох к небу, как липучка, и опять избранник почувствовал чью-то волю, вселившуюся в него. Кто-то вновь не хотел чего-то, только теперь предстояло не говорить, а держать язык за зубами.
Но, к счастью, Роднур успел что-то промямлить, именно промямлить, про вид темной армии. Правда, только то, что Делькор-Дур собрал орочье воинство, вооружил сотней тысяч копий и молвил: идите не все четыре стороны, грабьте и убивайте. Однако Гуннару и этого было достаточно. Он смежил глаза и недовольно, словно разочарованно покачал головой.
- Он зря надеется на повиновение наше, - еле слышно, с тенью сомнений ответил старейшина. – Он лишь зря тратит силы и количество войск. Степняки не обратятся в бегство и даже не отступят. Суммарно наша армия превышает полсотни тысяч, так что мы вполне можем себе позволить отбить удар, обрушившийся на нас, как ведро с холодной водой на голову, да простит меня степь...
- Но поочередно вас можно переломать, как прутики, – возразил Алтанир. – С каждым днем вы будете слабеть, а пока армия тьмы захватит все новые и новые поселения, она только крепнуть будет. Вам придется отступить, либо умереть в огне безжалостных факелов, что жгут леса и деревья.
- Нет, так просто нас не возьмешь! – старик крикнул так, что даже стражники прислушались. – У нас большое войско! Мы отобьем любой натиск! На родной земле путешествующий всадник может перебить отряд...
- А войско – всадника, - упорствовал Роднур. – И да, раз у вас так много сил, то укажите хоть поселение, где больше всего воинов.
- У деревни Дорвага – тысяча мечей, - чуть подняв брови, смиренно сообщил путникам Гуннар. – У меня – всего коло ста... Примерное число – двести, триста, может, чуть больше... Так что у нас еще маленькое селение, если сравнивать с другими. Эх! – старейшина непринужденно вздохнул.
- Как туда добраться? – задавал вопросы за вопросом дунадан.
- Лиг десять к югу – и увидите скоро большую горку, так сказать – ну, шагов четыреста подниматься. Слева другая, чуть меньше, меж ними – глубокая седловина. За ней – низина, там холм, а на нем поселение. Там больше бойцов, чем крестьян, запомните! – закончил он.
- А этот... Дорваг-то... какой из себя? – нескладно слепляя слова, спросил Нил.
- Его можно увидеть сразу, если сказать: «проведите нас к Дорвагу!». Он живет в большом, очень большом доме, не мне в чету, - Гуннар с сожалением оглядел скудный интерьер «избы» (хотя толкование этого слова многим оставалось непонятно). – У него там воинов близ него десяток, а носят все куда более качественную и добротную броню, чем у нас, - стражники невольно переглянулись, окинув завистливыми взглядами – было бы чему завидовать! – свои одежды.
- А кто сможет поднять все степное воинство? – всполошился Анорэл.
- Дорваг и сможет, - пожал плечами старейшина. – У него наибольшая власть в этих степях. Некогда его потомки и набеги дол-гулдурцев отражали, собрав всех, кого только можно. Он смог бы, но вряд ли кто присоединится к нему – это вот вряд ли... – Гуннар покачал головой.
- Но кто тогда? Вам ведь сейчас явно нужна защита... – начал было Нил.
- Мы не дураки, чтобы подвергать опасности наши поселения! – заорал старейшина так, что привстав с кресла. – Я знаю себя лучше, чем вы! Мы сможем постоять за нашу родину, слышите, сможем! – дальше он прохрипел что-то совсем несвязное.
- Прошу прощения, но мы, пожалуй, выйдем, - негромко, себе под нос буркнул Вестар, медленно пятясь назад.
Гуннар все еще бранился, борода нещадно болтыхалась в разные стороны, но мелкое движение руки все же значило, что они могли уйти. Аккуратно прикрыв за собой дверь, четырнадцать раздосадованных воинов вышли на улицу.
- Что он возомнил в себе? – не выдержал, как только они вышли, Грон. –Неужто думает, что может в одиночку остановить стотысячную армаду? Тогда он не старейшина, а просто самоуверенный, никого не слушающий болван! Вразуми его Дьюрин!..
- Нет, нет, что вы сразу кидаться на него? – остановил Алтанир. – Во-первых, не исключено, что сюда опасность не идет, а, следовательно, все боязни будут напрасны. Ведь все же говорили, что они пойдут на восток, по Глухоманью, а не Бурым Равнинам! Во-вторых, вполне возможно, что Гуннар еще не опомнился от предчувствия войны, и просто ненадолго «обезумел». В таком случае стражники и Вестар сами приведут его в чувство, - при этих словах воевода недовольно хмыкнул.
- Я конечно все понимаю, но, по-моему, нам сейчас предложили отдохнуть где-нибудь, - вмешался Нил.
Единогласно решив, что Вестар проводит их в какой-нибудь дом на передых после долгого пути, путники дружно стали рыскать по деревне. Однако долго ходить не пришлось – довольно скоро, минут так через двадцать - удалось отыскать совсем нежилое строение. Селяне утверждали, что хозяин его ушел еще два месяца назад, но жить тут никто не решался – тот строго-настрого запретил входить туда. Их новый друг, конечно, в эти сказки не верил, так что, хоть тут и пришлось поднатужиться – бревна аж вросли в землю – им удалось открыть дверь, уже без одной петли.
Дом степняка оказался куда как стар. Тут не осталось и следа какой-либо тряпки – зато пыль и соответствующий ей непроглядный мрак царил в помещении. Одна из деревянных балок, подпирающих крышу, просто свалилась на пол, упершись в почву через доски. Несколько бочек, кровать, стол и другие вещи были устарелыми и будто сгнили. На потолке, над которым должен был быть чердак, виднелись несколько дыр. Мутные стекла окон чернели от мошкары и грязи, дощатые стены так и слезли. Все это показывало, что в степи жилища быстро умирают.
- Ну вот и домик, в котором вы поселитесь, во всяком случае, кто-то из вас, - заверил Вестар. – У нас тут туго с жильем, но мы уж как-нибудь подыщем вам еще, если и этого не хватит... А так все путем: парочку гвоздиков вбить, руку приложить – и все готово будет, вот увидите. Но если вам не нужны хлопоты, то можете частью остаться у меня, а так могу и друзей попросить. Вам ведь только переночевать, верно?..
- Ну да, как бы так, - ответил Фтор, осматривая дом сожалеющим и понимающим взглядом. – Я бы предпочел остановиться у кого-нибудь из друзей твоих, Вестар, сын Дьярви... Кстати, имя твое мне напомнило нечто совсем не степное. На гномов похоже.
- Я тоже поселился бы у себя, окажись в таком положении, - ответил вое-вода. – Я знаю тех, кто мог бы позволить себе пребывание чужого человека. А что до имени – то я и впрямь не из рода степняков, как и почти все они сами. Я – человек Морского Народа.
- Человек кого? – хором изумились все, будто и не расслышали названия.
- Морского Народа... Ай да, потом расскажу. Сейчас не время... я вообще-то не для пустыни рожден, а для моря и плаваний. Я пытался выйти к морю, но ничего, к сожалению, не вышло... И потом попал в эту деревню, да уж и плохо помню – как, - глаза его чуть расширились.
- Кстати, а кто прежним хозяином дома был-то? – спросил Фтор, вцепившись в топор мертвой хваткой.
- Фурвен, - чуть прикинув, отвечал Вестар. – Он, пожалуй, тоже не из этих был... Но и не из моего народа, как помню. Много я про него не знаю, кроме внешности: высокий такой, с русыми волосами, резкими чертами лица. Думаю, он уже вошел в возраст сорока лет. Имя на эльфийское похоже, не правда ли? – вставил он секундой позже.
- Благодарю за ответ, друг, - проговорил гном. – А откуда он, ты точно не знаешь?
- Ну... чем-то он мне дэйловца напоминает, чем-то умбарца или меня самого, а, бывает, гондорца, арнорца и ристанийца... Короче говоря, сколько не болтай, а истинного его народа не сыщешь, - воевода пожал плечами.
- А в доме его что-нибудь ценное сохранилось? – буркнул как бы невзначай Фтор. – А то, может, мы могли бы прибрать к рукам...
- Совсем недавно кто-то сюда входил, по-моему, Сидрурн. Он забрал отсюда что-то, я в этом уверен, но точно не знаю, что. Это было примерно неделю назад, и, думаю, он ушел куда южнее этих мест. Говорил, что направится к могучему Дорвагу, но я вряд ли верю, что дойдет. Хотя на коне за пару дней доберется...
- И что он там сможет сделать с этим? – спросил Дорун. – Продать, может? И что это вообще такое? Может, действительно какая вещь ценная, а мы тут, лопухи, развесили уши и сидим-галдим!
- Что верно, то верно... И все же вас путь лежит туда, а поэтому я намерен поручить вам еще одно дело, пока это не разнеслось по всей деревне.
Вестар покрутил головой, смотря, нет ли кого поблизости. Затем, тихо захлопнув дверь, приставив в ней выломанную из пола доску и убедившись, что никто не подслушивает, шепотом завел:
- Там, в деревне Дорвага, у меня есть приятель, Агнастом кличут. Кое-что мне от него надо. Скажи, чтоб передал вам свой талисман – и пусть не спрашивает, что именно, сам знает. Он передаст вам его, а вы вернетесь сюда и перешлете, в свою очередь, мне. Поверьте, с этим связана длинная и неприятная история, и мне очень не хотелось бы рассказывать ее в стенах этого дома. Вы можете положиться на меня, и прошу, не отказывайтесь. Мне это дорогого стоит.
- К сожалению, мы не можем вернуться назад даже на два дня, - предупредил Алтанир. – За нами, кажется, назревает погоня. Мы не можем рисковать, так что придется тебе отправить кого-нибудь из твоих людей с нами, - маг покачал головой.
- Ну тогда я отправляюсь с вами! – разом изрек Вестар, уверенно глядя на путников. – Ни в чьи руки я доверять это не могу, и уж придется мне идти с вашим отрядом, если дозволите. Коли не разрешите – силой напрошусь.
Гномы замерли с открытыми ртами, как и хоббиты, остальные же спокойно глядели в сторону воеводы и ничуть не изумлялись. Даже Нил потерял способность чем-либо восхищаться – сейчас явно было не до того. Маг же попросту наклонил голову, и глаза его блеснули. Через несколько мгновений его бездонные зрачки уже впивались во взор Вестара.
- Мне была знакома резкость и самоуверенность Морского Народа, но чтоб до такой степени – этого я никогда еще не замечал, - Алтанир сурово высказал свою речь. – Уж что-что, а на такое они могут быть готовы. Ну что ж, раз друг просит друга, чтобы тот взял его в собой в путь, разве случалось такое, чтобы один не исполнял воли другого?.. – в сумраке заискрился набалдашник посоха. Только теперь Нил увидел его во всей красе: внешне похожий на обрубок дерева, а сам светящийся, приятный, завораживающий, он развеял мглу сумрака, хоть и был день. Среди безжизненной деревяшки вырисовывалась четкая фигура волшебного жезла.
- И ты пройдешь с нами путь до... Голубых Гор? – неуверенно, но уже чувству утвердительный ответ тихонько сказал Нил.
- Да, - послышался ответ. – До самого конца, или пока что-нибудь не случится. Моя воля и порядок поселения требуют забрать талисман и вернуться, но теперь я больше предпочитаю о пути. Еще с малого детства я мечтал отправиться в путешествие, и нередко воображал себя капитаном дальнего плавания. Это было вполне по мне – я ведь Морского Народа. Потом, в двенадцать лет, я сбежал из дому, из родной деревни. И вот – пришел сюда, стал воином, и через десять лет добился статуса воеводы. Но еще пару месяцев назад моя душа желала уйти в деревню Дорвага, и там уже вести службу. Одна половина настаивала на преданности исконному, хоть и не родному жилищу, но другая требовала добротных денег и уважения со стороны других. Никто не победил – и вот я сейчас, в эту минуту, решился. И будь что будет – моя судьба там, на речках, полях, лесах и морях! И я не хочу продавать себя за Дорвага, не хочу уходить и бросать, равно как и не хочу жить там. Моя дорога предрешена, и многое мне увидится на тропе просветления и чудес разных стран!.. Но это втайне, между нами. Договорились?
- Ну, раз так... – маг довольно покачал головой, и солнечный луч пробился сквозь напрочь закрытые ставни. – Пойдешь с нами. Пойдешь, и мы берем тебя. Согласны ли остальные?
Отряд молча кивнул, считая, что тут обойдется без лишних слов. Поняв друг друга, все поспешили уйти из пыльного неубранного дома. Фтор отел остаться и на что-то поглядеть, но его бесцеремонно подхватили двое широкоплечих гномов и дружно потащили от вросшей двери. Захлопнулась она отнюдь не так, как прежде – одна-единственная петля сделала свое дело. Кто-то из селян, как говорил Вестар, уже брался ее починить, но почему-то та все равно ломалась, несмотря на старания.
Выйдя из Фурвенова жилища, путники направились прямиком к дому воеводы. Выяснилось, что он был холостяком, его ничего не волновало, кроме собственного достоинства и жизни деревни, он гулял, где хотел. Это немного насторожило Бри и Санта, но никого больше по мнению других это было только к лучшему.
Его «изба» была такой же, как и другие: бревенчатая, чуть старая, с вырезанной головой птицы на высоте двенадцати футов. У стены стояла большая бочка, вероятно, с пивом. Большие вилы были воткнуты в землю длинными остриями. Дощатая широкая дверь распахнулась перед ними, и отряд толпой вошел туда.
Дом оказался просторным, в чету старейшине. Лестница без одной сту-пеньки поднималась вверх, на чердак. Здесь было чисто, будто кто все время прибирал, наводил порядок – даже северная башня позавидовала бы добротному пространству внутри. Кровать о четырех ножках – одна из них перевязана тряпицей – разместилась по левую руку. Справа был небольшой рабочий столик с табуретом, спереди – несколько вместительных ящиков с чем-то скверно пахнущим. Уже с дыры в потолке свисала веревка, не раз задетая сеном – тонкие соломинки так и проглядывались среди нитей.
Проводив людей на чердак, гномов и эльфа – к столу, мага и избранника к кровати, а хоббитов – туда, откуда доносился неприятный запах, Вестар пошарил в столе и нашел небольшой котелок и немного наспех сваренной похлебки. Тарелки отыскались довольно быстро, и вскоре наполнились горячим, исконно походным, но вкусным супом. Пар возносился над скудными овощами, поднимаясь наверх и расплываясь в мягких чертах воздуха. Путники вкушали дар Вестара – сытный обед.
- Ах, ну не прекрасно?.. – восхищался Брод. – Сколько готовил-то? Эх, походная старая похлебка!.. Не то, что те сухари, что мы с собой прихватили! Наконец-то настоящая еда, настоящая кровать, спокойная ночь без дозора – сколько мы этого ждали! Два месяца – можешь себе представить? С самого июня! О-оп! – ложка с булькающей жидкостью быстротечно исчезла во рту гнома.
- Да. Когда сидишь один-одинешенек в домишке своем, когда друзья работают, а ты отдыхаешь после славно исполненного долга – защиты деревни – волей-неволей возьмешь да и сваришь эту дребедень! – усмехнулся Вестар. – Это не то, что я умею на самом деле. Я был признан лучшим поваром, когда мы с отрядом моим шли через степи лиг четырнадцать на восток – вот тогда была настоящая благодать! А тогда, надо признать, меня уважали больше, чем ныне... – воевода тяжко вздохнул.
- Ну ничего, в наших глазах ты – один из лучших воинов. Уж во всяком случае лучше старейшины Гуннара, - фыркнул Грон, допивая неведомо откуда раздобытую кружку пива.
Когда остановившийся у степняков путники закончили есть похлебку, Вестар встал со своего места и зашагал от стола. Он подошел к сундуку, которого до этого было не заметить, и осторожно открыл его, достав из кармана маленький ключ и повернув три раза. Тяжелая дубовая крышка распахнулась, и на ладонях воина очутился недлинный клинок, чем-то смахивающий на даго. Красивая, изукрашенная рукоять будто переливалась цветами радуги. Так же блестел, окруженный красивыми золотыми узорами, крупный самоцвет – не меньше, чем в палец. На конце красовалось «яблоко» с четкими вырезанными изображениями меча, топора и копья. Гард сверкал аккуратными, притягивающими вырезками людей, бьющихся насмерть. Все эти маленькие детали было не различить, но одновременно они, только они как раз и виднелись. Клинок был украшен продольным рисунком в виде такого же меча, только поменьше. Два острых, как уже казалось, лезвия, прямо-таки впивались в кожу, словно уже касались избранника. И только его.
- Нил, - скромно, заикнувшись, проговорил он. – Хоть мне и неизвестна пока еще цель вашего похода, я уже начал догадываться, что ты – в этом пути далеко не последний. Я решил, в честь того, что вы меня взяли, подарить тебе этот меч. Он годами лежал у меня в сундуке, ожидая своего часа. Еще мой прадед завещал его мне, но я передаю его тебе, в знак благодарности и, главное, потому что так велит судьба. Нутром чую, что он тебе еще понадобится, и причем очень скоро... Вот, бери, - он передал в руки Нилу клинок.
И как только рука коснулась холодного железа, пальцы сжали позолоченную рукоять, по телу пробежала мелкая дрожь. Меч будто сам умел чувствовать! Удар прилива сил резко ударил в грудь, в глазах помутилось от чего-то странного... Вновь проблеск темного света сквозь завесу тьмы, бессмысленный, безысходный, пустой. Снова кто-то хочет проникнуть в разум... Но он не пройдет! Не пройдет, пока не разрешат...
- Благодарю тебя, о Вестар, воитель степей и воевода деревни Гуннара, - нашелся наконец Нил, опомнившись от минутного замешательства. – Этот клинок... он... он владеет несказанной силой, чуется мне. Еще раз спасибо, великий воин! – избранник поклонился.
- Я, в свою очередь, благодарю тебя, что подарок достоин такого отважного невысоклика. Эта была семейная реликвия, но я не побоюсь отдать его на благое дело, - глаза Вестара сверкнули красными огоньками.
Хоббиты нашли, чем позаниматься. Особо не устраиваясь в своем нынешнем жилище, где жил и Нил, что было не по настроению невысокликов, они сразу же вышли погулять на улицу – освежиться. И не менее быстро они нашли уголок для своих развлечений.
...На деревянном помосте с искусно вырезанными фигурками танцующих людей, увенчанным разными флажками, плясал вприпрыжку паренек. Одет он был в веселую, словно карнавальную одежду. Что он только не выделывал: скакал, прыгал, изображал кого-то из толпы, смеялся, орал на всю улицу какие-то песни, рассказывал анекдоты, горланил частушки. Вокруг него так и встал круг из людей, глядящих на эти выходки. Нередко кого-нибудь парнишка засмеивал, но никто не обижался, а выступление подбадривали воины лихими криками. Ни один не дерзнул прервать веселье, и парень делал все, что хотел.
В этот момент трое друзей гуляли и оживленно болтали, пока не заметили этого самого мальчишку. Никто из них особо не удивился – они все были мастерами этого дела. Один из них, что был повыше и широкоплечее, сказал, прищурив глаза:
- Ага, вот, значит, кто у нас тут водится – шуты гороховые. Ну да ладно, я в северной башне и не такое вытворял...
Нил, слабенько расталкивая прохожих, протискивался к помосту, на котором плясал парнишка. Несколькими ловкими движениями он вместе со своими друзьями подошел к самому близкому расстоянию, к какому только можно было. Огражденная разноцветной лентой маленькая «сцена» чуть не ходила ходуном от чудных движений. Слева к ней была приставлена лестница (подъем, можно сказать), на которой туда-сюда важно расхаживал пузатый, с большими усами немолодой мужчина в таких же карнавальных одеждах. Поредевшие усы, густая, с проблесками седины шевелюра.
«Так, значит, да? Карликовый бродячий цирк? Хм, как бы ни так... Ну ладно, развеселю этим крестьян, подниму в них веселье. От этого плясуна ничего не дождешься, не смешно даже. И что они так хохочут? Ух, ну я тебе покажу, парнишка... сам-то младше меня, никак».
Мысли враз погасли от резкого пыла, желания побыстрее убрать этого паренька с помоста и перейти на давно уже забытое им состояние – веселые стишки, мирная дорогостоящая кружка терпкого гондорского вина, пляски на деревянном столе, уже покосившимся в одну сторону... И хотя это были почти пустые воспоминания, старые забавы восстали в разуме, и память напряглась, вспомнив отрывки из прошлой, но уже утерянной жизни. Тяга к путешествием, зародившаяся в Ниле на седьмой день, все переменила – да и какой толк было бежать добрых сорок лиг назад?..
Неизвестно от какого чувства, но с кошачьей грацией и скоростью, из-бранник буквально перепорхнул через разноцветную ленту и оказался вблизи помоста. Толстяк аж подпрыгнул, но сделать уже ничего не смог – в мгновение ока необычный паренек, неведомо как оказавшийся здесь, очутился на сцене, ловко сбив «шута горохового». Ловкое движение руки стерло с его лица всю улыбку и истонченный смех – оказавшись внизу, на ступеньках, он только пытался что-то объяснить усатому мужчине. Однако тот ничего не слышал – он просто удивленно, и в то же время рассерженно смотрел на Нила. Желваки заиграли на скулах.
Тот уже успел что-то промямлить, вроде небольшого стишка, однако с большим усилием:
Защищал охранник крепость,
Проворонил все на свете:
Орки – глядь – и все разрыли,
След простыл вандалов этих.
Первое четверостишие было не очень веселое, однако по толпе прошел шорох еле заметного смеха. Усач в это время пытался протиснуться вперед, как и парень, прямо нырявший в стену восхищенных зрителей – но сделать уже ничего не мог. Затем Нил, увидев не очень обрадовавшихся крестьян, спел еще:
А охранник был не глуп,
Посылал с подмогой в город,
Были все чресчур довольны,
Засыпали деньги в ворот.
Это уже было поинтереснее – но все же избранник понял, что не всем нравится его стишок – некоторые склонили головы и устало наблюдали за губами. Приметив это, Сант нашелся, чем исправить положение. Тремя легкими прыжками он сразу же прыгнул на сцену и, откашлявшись, продекламировал:
Слова срывались с твоих губ
Как вал воды из сточных труб.
А голос – голос как вода,
Чей смрад запомнил навсегда.
Вот тут-то и раздалось дружное одобрение всего весьма и весьма густого кольца. На возгласы стали подходить все новые и новые селяне, а Бри тоже не хотелось ударить лицом в грязь. Он, «мягко» оттолкнув совсем уже потерявшего смысл всего представления толстяка, устроился на помосте, отодвинув немного друзей, и завел:
Знать бы хоббичье пивко!
Не устану повторять:
Лучше всех других оно,
Ваше и не вспоминать!
Эх, вкуси природы вкус,
И не провались во смех.
И мотай себе на ус -
Пиво наше слаще всех!
Да смотри, не прогляди,
Чтоб не выдул все сосед,
Знать бы хоббичье пивко!
Лучше бочек в мире нет!
Толпа, собравшаяся вокруг помоста, да еще не полностью - с других участков народ сюда стекался – хохотала, что было мочи. Порыв веселья встрял в душах, словно опьянение, ясно отобразившись на лицах. Нередко раздавались приглушенные всеобщим гамом неразличимые слова, какие-то бессвязные предложения.
Вдруг Нила окликнул какой-то очередной селянин, собравшийся, видимо, тоже поглядеть на представление и ходивший вокруг толпы туда-сюда. Сперва избраннику показалось, что это зовут не его – а мало ли, может, показалось. Но с каждым выкриком голос становился все зычнее и четче, так что после сомневаться уже нельзя было. Бывший стражник ступил с помоста, чем крайне удивил двух хоббитов, в это время певших уже поднадоевшую песенку.
Мимо ушей пролетело несколько тревожных вопросов, но прошла пара мгновений, и объявленный «шут гороховый» скрылся среди галдящего круга. Все были так увлечены прослушиванием очередного стиха, что уже и не замечали недавно на свой лад кричавшего смешные шутки Нила – лишь некоторые слабо кивали и что-то произносили напоследок. Ходившие вокруг старики лишь качали головами, уныло взирая на потеху.
Избранник тем временем достиг цели. Перед ним стоял высокий, одетый в простую деревенскую одежду воин лет тридцати. Частая щетина и короткие усы подмечали заметную неопрятность. Пальцы сжаты в кулаки, скулы нервно сжались, глаза ожидающе и безумно уставились на Нила, говоря немым взглядом что-то неясное, но явно предупреждающее. Мельком окинув кожаную куртку, подошедший успел высмотреть на груди мелкий значок в виде черного трехзубчатого шлема или короны.
- Ты Нил, я знаю – и не надо мне ничего говорить, - быстро уронил человек, опередив опешившего избранника. – Следуй за мной. Мне надо кое о чем попросить тебя, - рука разжалась, из нее выпала сжимаемая горстка песка – мужчина облегченно вздохнул.
Бывший стражник не успел даже сказать что-нибудь, хоть «бя», как его подхватили крепкие ладони, судорожно сжимая плечи. Хватка казалась не-бывало сильной, будто не они, а властная железная длань притронулась к Нилу, да еще как притронулась – хотелось закричать, но чья-то воля не позволила. Неужто опять Черный Ужас?.. От одного имени его становилось плохо.
Воин вел избранника по глухим дорожкам, узким тропкам, которые жертва довольно отчетливо вспоминала, будто уже это когда-то было... И совсем недавно, когда они только прибыли в деревню. Быть может, они ведут к дому старейшины?.. Однако двое направлялись не в центр поселения, а куда-то поодаль, на окраину. Стали рисоваться перед глазами деревянный частокол и крупные граничные холмы. А вот и... жилище... Фурвена.
Одинокий, никому не нужный, проклятый и покошенный, он стоял среди поросли травы – дом степняка. Стоял, будто еще постарев за эти несколько часов: окна забиты досками, но усерднее, чем прежде, крыша пробита в нескольких местах, громадная лестница спускается с самого «карниза». Дверь на одной петле крепко прижата к стенкам, но чуть сдвинь – и упадет.
Хруст открываемого засова, звяканье чего-то железного – и избранник стоит на пороге входа в заброшенный дом. Нил невольно попятился, вспомнив, как темно и пусто внутри, сжался. Ему почему-то было очень страшно, и в то же время интересно - что там, за дощатой стеной?.. Неужели там есть что-то такое, что притягивает его?..
- Ну вот и пришли, - твердо сказал воин, немного разжав хватку бульдога. – Теперь ты заглянешь туда и вытащишь то, что мне нужно. Ты меня понял?
Язык присох к небу, не поворачивался буркнуть что-нибудь в ответ, хотя бы то самое «бя». Нилу показалось, что сейчас он стоит, как преступник перед казнью, и смотрит в черноту, что ему уготована... Неужто все так и будет? Вдруг там ловушка, а его сюда так легко заманили, одним выкриком?.. Ну уж нет. Пусть даже и ловушка – он сможет выбраться. Не в первый раз убегать, на что только силы есть, от негодяя, схватившего тебя. Но воля враз пропала, как будто ее и не существовала. Был только этот мир, только законные слова, и все, больше ничего...
Бывший стражник легко повиновался и шагнул в дом.
Вновь темное помещение, куда более страшное, чем в прошлый раз. И не только – вдобавок еще и таинственное. Крайне неприятную для него обстановку ощущал Нил, но было куда лучше сходить и проверить, это, а иначе окажешься не лучше трусливого хоббита. И не хуже, впрочем: если сумеешь убежать, уже какое достояние...
- Принеси мне блестящую штучку, что будет где-нибудь там. Да поживей, - воин хрипел, точно бранившийся на все лады гном.
Медленным спокойным шагом Нил вошел в дом. Дом, напоминавший ему о чем-то важном, давно случившемся, но очень важном... Все четче он интуитивно ощущал появление чего-то злого, противного клубка тьмы, затаившегося наверху... Наверху, но не в небесах, нет – на земле, в этом доме... Нет, это правда – и скорбная, она становилась все правдивее. Неужто действительно тьма?.. Неужели снова та самая сила, чье пребывание долго скрывала мутная завеса, появилась здесь, объявив себя убийцей?.. Что-то сейчас немедля должно было произойти, избранник это знал... видел... нутром чуял.
Воин, сопровождавший его, куда-то пропал. Нилу невольно вспомнился его значок – трехзубчатая черная корона. Кто это такой? Что тут его ожидает? Как все повернется?..
К вашему несчастью, пролог является 1/3 примерного объёма одной главы в рассказе.
Главы будут выкладываться раз в неделю (пока, при просьбе - чуть чаще), ибо они довольно большие и писать их довольно сложно. При оценке "нуль" прошу объяснить её; при 10/10 - желательно тоже. Просто писать "ужас" не надо. Если увидите ошибки с "е" и "ё", то это будет исправлено. Оценивать не по стилю, а по написанию. Прошу, учтите это всё!
Внимание: не думайте, что это будет небольшой рассказик в две-три главы. Задуман гораздо больший объём...
До новых встреч! И да, осильте тот объём текста, который я дам!
, что ты им дал. Пока без оценки, подожду остальных глав. 
